Классный журнал

Алковольные отношения

26 февраля 2019 09:45

Выпивающему человеку (а как же можно вести алкогольную рубрику в журнале и не выпивать, хотя бы и по производственной необходимости?) есть что сказать про силу воли. Ведь хмельное зелье может как ослабить волю пьющего, так и, напротив, чрезвычайно закалить ее. Ведущая горнистка «РП» Вита Буйвид изучает тему, как водится, на себе.

Воля хорошо сочетается с алкоголем: и семантически, и онтологически.

Они все время где-то рядом. Нет, не в обнимочку, как шерочка с машерочкой, но все же в одном смысловом поле. Примеры нужны? Да пожалуйста, сколько угодно. «Я тебя, Серега, не неволю. Можешь и не пить». Или вот это: «Достаточно вам уже, Ларочка. Ну вот, что же это мы расстроились. Что, еще подлить? Ну, вольному воля». Дивные тексты, дивные. А что же реальность? Реальность проще, конечно. После пары бокалов красного восприятие реальности становится реальнее самой реальности, и напрашивается простой вывод: либо ты алкоголю свою волю диктуешь, либо он тебе свою. Третьего не дано. Точнее, дано, но не нам. Это для тех, которые ни-ни, для третьего пола. Нам их не понять, да и скучновато с ними, если честно. Лучше нам на своей территории оставаться, сложносочиненной или сложноподчиненной — это уж у кого как…

У меня с алкоголем отношения запутанные, сложнейшие, это, безусловно, любовь, но не простая, трудная, то тургеневщина, то достоевщина, хорошо хоть остальные не подтянулись. Пока. Только Гоголя нам тут не хватало. Ну вот, в силу этой запутанности получаются вечные страфдания: то я его хочу, а он меня нет, то наоборот — он мне и это, и то, а я отказываюсь. Иногда мы сливаемся в танце любви, и тогда это феерично, конечно, но иногда приходится делать это под давлением обстоятельств, а не по нашей собственной воле.

Ну как, скажите, не пить вино во Франции? Да еще в глубинке, в Ломбардии, в монастыре. Да, уже недействующем, но там все еще живо, не выветрилась энергия, висит в воздухе. И туман этот, и вдруг понимаешь, что Отар Иоселиани — просто документалист, и фильмы его французские — как туркменская народная песня, чтовижупротопою, ну и нужно просто спуститься вниз, в эту кухню иоселианистую, и налить себе вина. Это же просто. Нет, не хочет, подлец, упирается, совсем организм распустился, не ведает, что творит. Вита, возьми талон и иди вниз. Тебе трезвость вредит. Вон уже привидение вчера видела. Девочку в белом. Ну ладно бы спьяну, а так и перепугаться можно не на шутку. Уже и коллеги смотрят подозрительно, они старались, готовились, такую работу проделали, а ты сидишь в своей келье, Марью-искусницу изображаешь: что воля, что неволя — все одно.

А коллеги вот что проделали. В монастырь, который теперь превратился в арт-центр, заехала группа художников. Большая группа. И нашлись среди них умные ребята, которые и сами подготовились, и о других позаботились. До ближайшего и, скорее всего, единственного бара четыре версты. Транспорта нет. Да и времени тоже. Поэтому ребята заранее напечатали талоны. В автобусе, в котором мы все ехали из Парижа, составили список предпочтений и обменяли эти талоны на наши деньги, потом заехали в магазин и все по списку закупили. Так в монастыре появился PAF Dady бар. Дальше просто: приходишь с талоном и обмениваешь его на дринк. Я себе 20 талонов прикупила. По три дринка в день, и два запасных. И вот уже третий день идет, талоны лежат, а я не пью ничего. Мучаюсь страшно, но заставить себя не могу. Волнуюсь. Нет, не денег мне жалко. Я и правда не понимаю, как можно при таких дивных обстоятельствах не пить вино.
Вино тоже не понимало, как можно его не пить. Оно ведь местное, настоящее, такое не везде найдешь. И вот оно решило подкараулить меня и соблазнить.

Спустилась я к ужину. А ужин не готов. Перенесли его на сорок минут и всем сообщение отправили. Но прочитали не все. А расстояния там приличные, большой монастырь. Ну нет, думаю, лучше в трапезной подожду, не пойду в свое крыло. А тут как раз ребята подтянулись, бартендеры наши. Тоже сообщение не прочитали. Ну что же, говорят, аперитив напрашивается сам собой. Нет, говорю, не буду, у меня и талонов с собой нет. Да ничего страшного, говорит Ханна, вот у нас тут листочек с прошлого вечера остался, мы тут долги записываем и тебя запишем. Я все еще пыталась упираться. Знаешь, говорю, я в автобусе красное вино заказала, но мне его не хочется совсем. И уже менее уверенно: я, может быть, белого бы выпила. Да хоть пива — хохочет Ханна и уже на листочке мое имя пишет. Стала я прихлебывать, а восторга нет. Ничего особенного. Даже обидно. Вкусно же должно быть. Ничего страшного, говорит Ханна, сейчас другое принесу. У нас его четыре вида. Не может быть, чтобы ни одно не пошло.

До ужина на моем долговом листке было уже три засечки. Ну и после ужина, конечно, появились еще. Упущенное наверстывалось стремительно.

Утром моя креативность существенно понизилась. Принимать участие в групповом обсуждении проекта не хотелось. Бразилец Рафа тоже помалкивал и интенсивно ел мандарины. Еще бы, вчера он продержался даже дольше меня. Помнится, собирался ехать со мной в Москву, за снегом. И в Петербург тоже. Рафа никогда не видел снег. Только в кино. Вчера мы собирались это срочно исправить. Тем более что бразильцам даже визы не нужны. Но сегодня мы решили держаться от бара на безопасном расстоянии.

Не получилось. Я ведь мастер методологических ошибок. Взяла с собой талоны, чтобы вернуть долг. Безопасное расстояние сократилось до крайне опасного. Вечером бартендером была Клара. Она не могла не вознаградить честного клиента и, как я ни отнекивалась, налила мне вина. К счастью, вина в бутылке осталось мало. Полстакана всего. Но Клара очень просила подойти минут через пять, за новым бонусным стаканом. Решено было попробовать красное. Организм сначала ахнул от изумления, а потом ему почти понравилось. На долговом листке стали появляться новые отметки.

На рассвете я старательно работала над темой номера и пыталась понять, кто же из нас проявил свою волю. То ли это я заставила организм познакомиться с местными напитками, то ли это местные напитки заставили меня с ними не только познакомиться, но и подружиться. Вкус по-прежнему мне казался несколько странным, но явного антагонизма больше не наблюдалось. Так и до любви может дойти. Талонов еще полно.
Как известно, лучший способ не впасть в алкогольную прелесть — это спортивные упражнения. Учитесь у Билли Боба Торнтона. Взяла я свои палочки скандинавские и бодренько покинула территорию монастыря.

Лучше прогулки не припомню. Задворки деревни притягивали, я ушла в поля и банально заблудилась. Деревенская церковь маячила почему-то с другой стороны и очень далеко, а монастырь совсем пропал. Хотя туман совсем слабенький был. Но других ориентиров не было. Пришлось взять курс на церковь. Дорога к храму, все как положено. Вот только пришла я совсем в другую деревню. Без телефона, без навигатора, без французского языка. Это, правда, было непринципиально — говорить все равно было не с кем. Улицы были совершенно пустые. Чтение указателей тоже не помогло — на них не было ни одного знакомого названия. Я уже хотела развернуться и возвращаться обратно по своим следам через поля. Но тут в конце улицы замаячил еще один любитель спорта. Он приветливо помахал рукой и сказал «бонжур» с явным американским акцентом. Только после этого я узнала Зака, художника из нашей команды.

Больше приключений не было. Пока не было. Мне ведь туда еще возвращаться. Талоны еще остались. Даже после отвальной. Хорошо все же, что этот монастырь не в провинции Бордо. Там бы у меня шансов не осталось :)

Колонка Виты Буйвид опубликована в журнале "Русский пионер" №88. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все