Классный журнал

Меня никто так не называл

22 декабря 2018 09:42

Актриса театра «Современник» Дарья Белоусова пишет о главном режиссере театра «Современник» Галине Борисовне Волчек. Казалось бы, субординация обязывает к определенному набору слов и выражений. Но в том-то и дело, что в театре «Современник» не приняты дежурные слова и выражения. Что более чем убедительно доказано этой колонкой.

Когда смотришь на нее — кажется, что стоишь перед ликом мудреца времен майя или перед ультрасовременным, еще не существующим сканом, фиксирующим малейшее движение нейрона в коре головного мозга. Ее глаза — воды океана. Ее лицо — поверхность земли. Ее голос — пение сомалийских птиц.

В детстве мне казалось, что кто-то большой над нами, где-то в космосе, в туманной бесконечности темноты, стоит перед чаном, в котором варится талант. И этот кто-то большой над нами разливает половником кипящую смесь из чана всем душам, которые должны появиться на свет. Но случается так, что кто-то большой иногда отвлекается, и половник переливает душе больше, чем нужно. Вне указанных рецептов. Вне нормы. Допуская погрешность. Ведь, по сути, любое великое — это, конечно же, изначальная погрешность. Из отклонения от нормы, из неправильности, из случайности рождается дар.
Так случилось и с ней.

Мир из века в век нуждается в неординарности, нуждается в смельчаках, в героях, в тех, кто сможет прорвать существующие правила. Мир долго ждет. Требует. Потом отчаивается. И вот тогда появляется один. Он сразу разительно отличается от современников. Выделяется из общей толпы.

Мне было двадцать, когда я увидела ее впервые. В воздухе туманом разливался Герлен. Казалось, что ты стоишь, окутанный этим предрассветным туманом, а где-то впереди виднеется огромное чистое голубое небо. Может быть, это ощущение создавалось от бирюзы шарфа, который покрывал ее шею. А может, в моей голове билась мысль, что именно этот человек — мой путь, мой проводник, мой учитель. Рожденная намерением, мысль воплощалась и становилась явью, в которой было мое место, моя последующая жизнь и даже моя вера. Я падала в этот обволакивающий туман… тепла. Обрушивалась куда-то вниз, в бездну и тут же подхватывала себя, как каскадер, балансирующий на канате между фантазией и реальностью. Она смотрела строго и доброжелательно, даже мягко. Но в этой мягкости не было ни тени удушающего сомнения. Ни в тебе, стоящей сейчас здесь, ни в мире, который крутился вокруг нас, ни в самой любви, которая пронизывала все помещение, в котором мы тогда находились.

Она закурила сигарету. Неизменную сигарету, которая, как я пойму впоследствии, будет постоянным атрибутом любых разговоров — о творчестве ли, о жизни или о самых простых и незначащих вещах. Сигарета, горящая в зрительном зале, как маяк для странствующего. Сигарета, которая почти продолжение руки. Сигарета, которая словно вызов всем грядущим зожевцам и перепуганным теориями и схемами людям. Сигарета как спутник в пути, который светит во мгле.

Она закурила, и я почти машинально сделала то же самое.

— Садись, детка.

«Детка». Меня никто так не называл. Во всяком случае, когда подобное проскальзывало у других, оно почти всегда отдавало налетом фамильярности и даже пошлости. Но в ее губах оно звучит так близко, так конкретно, что я до сих пор, подходя, всегда жду этого «детка». Потому что в этот момент кажется, что ты можешь все. Что ты практически бессмертен. Что тебя любят безусловно. А ведь все мы, что уж скрывать, ищем безусловной любви. Хотим, чтобы нас любили просто потому, что мы есть. Просто за то, что тот самый кто-то над нами определил нас в одно время, одну страну, одно место. Мы бываем грубы, несерьезны, смешны, некрасивы, но любовь и вера делают нас красивыми. И мы получаем прощение.

— Садись, детка.

Я только сейчас, став взрослее, понимаю степень ранения, степень беззащитности и силы одновременно, из которых соткана эта женщина. И степень того, как ей трудно. Настоящая полярность. Градус восприятия мира и людей. Из минуса в плюс и обратно. Нерационально. Почти невозможный градус. Который и определяет дар. Дар чувствовать людей, знать, когда неправда. Это невозможно объяснить, но это словно высшая степень понимания того, кто перед тобой, почему и что конкретно сейчас с ним происходит. Это тяжелая и прекрасная ноша.

Я всегда была уверена, что у человека размер ангелов совпадает с размером бесов. И чем крупнее личность, тем крупнее их масштаб. Дело только в том, какую сторону ты выбираешь. Но только у того, кто падал в самый низ, есть шанс взлететь в самую высокую точку. И ей удавалось и удается это как никому. Бесстрашие, граничащее с безумием. Риск как единственная возможность взлета. Она вхожа в самые фешенебельные и интеллектуальные дома мира. Ее любят королевы и уборщицы. Ей аплодировал и аплодирует весь мир. Она — Галина Борисовна Волчек. Она — живое доказательство тому, что нет этой тривиальной разницы и деления на мужчин и женщин, на национальности и чины. Она — пример того, как фантастичная преданность и способность по-настоящему любить сдвигает горы и разворачивает вектора жизней. Социум по сей день настолько дик и неумен, что женщина (при всей толерантности и современном мышлении) где-то в подкорке априори воспринимается приложением, дополнением к доминантному мужскому началу. А тем временем подобный тип мышления уже давно не работает. И более того, не работал никогда. Нет инь и ян в момент, когда дело касается художника. Не существует половой принадлежности, когда речь заходит об искусстве. Потому как в искусстве есть только ты как человек, как индивидуум, как призма, мясорубка, прокручивающая через себя действительность. Выдающая переработанную внутри своего сердца реальность. И чем шире сердце, тем ярче краски этого восприятия.
Она — пример удивительной воли. Такой воле мог бы позавидовать самый прославленный полководец. Она — Герда. Она — та женщина, которая своей мудростью, дипломатией и витальностью разбивает километровый лед недоверий и непониманий. Она — женщина-лидер. Пример того, как можно силой внутренней правды заставить уверовать сотни людей.

Когда я пришла работать в «Современник», то была поражена тому, как слаженно может дышать этот огромный организм, каждая часть которого — нетривиальный человек. Со своими проблемами, страхами, комплексами и объемом. Единство личностей в одном месте. Практически невозможное, но тем не менее случившееся. Создание возможности и воздуха для того, чтобы люди эти сосуществовали, — это ли не подвиг? Подвиг. И он принадлежит ей. Ты, еще совсем молодой артист, только вошедший в стены легендарного театра, волей-неволей становишься на ступень выше, чем есть. Потому что с тобой считаются, разговаривают как с равным, соотносят с тем, что происходит внутри этого огромного организма. Ты становишься особенным, избранным, посвященным. Еще ничего не создав, не повзрослев, ты заочно являешься художником, созидателем.

Сейчас я часто думаю о том, что Галина Борисовна идет чуть ли не подвижническим путем. Я думаю о том, сколько сил, преодоленной личной боли во имя дела, проживаемых взлетов и падений, болезней пришлось и приходится ей пройти. Она — удивительный пример для меня, для нас, нытиков. Пример мужества. Пример подлинной любви. Любви к, казалось бы, эфемерному. К театру. К тому, чего могло не быть. Но оно есть. Оно свершилось. Пример того, как можно творить реальность силой своей любви.

Слава безумцам, которые осмеливаются любить, не оглядываясь, не сомневаясь, не боясь. Слава женщине, которая ежедневно напоминает мне, что выше любви нет ничего.

Колонка Дарьи Белоусовой опубликована в журнале "Русский пионер" № 87. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все