Классный журнал

Ерофеев
Доски общей судьбы
07 сентября 2018 10:03
В этом номере, посвященном дорогам, писатель Виктор Ерофеев в своей колонке тоже совершает путешествие. Путешествие во времени, в не такое уж далекое минувшее. Но, оказывается, и такая дорога сулит открытия. Главное — не зацикливаться.

У Виктора Владимировича Хлебникова, называвшего себя Велимиром, в крепко сбитых «Досках судьбы», определяющих произвольные законы времени, есть попытка оправдать смерти. Но не менее сложной оказывается попытка оправдать жизни. И без этого оправдания оправдание смертей кажется бессмысленным.
Сегодня я рассматривал в интернете фотки с панихиды и похорон на высшем уровне нашего выдающегося режиссера и поразился молодецкой красоте стройных бритых гробовщиков, венкам с изысканным французским вкусом — ну всё как надо! Кто-то, заведующий этими похоронными досками, после, придя домой, утер лоб, выдохнул и сказал: хо!
Я знаю: братки умеют роскошно хоронить своих на недоступных лохам кладбищах и устанавливать на могиле мраморные симфонии с вензелями, но тут не совсем тот случай.
Они — всем понятные они — умеют сливать выдающихся людей в свой ночной горшок и превращать в дружков.
Однако и те, кто всё разоблачает, — те тоже странные люди, обливающие друг друга содержимым таких же ночных горшков.
А тот, кто умер, выдающийся режиссер, был убежден в своей ершистой правоте: он был предельно аскетичен в своем пламенном патриотизме, за что получил множество званий, наград и главное кладбище.
Я не мог уважать его взгляды и потому совсем не помню нашу единственную жесткую беседу — пламенный патриот, он не унижается до законов логики. Но одевался он стильно и курил не слишком патриотические трубки — видимо, мы все действительно вошли в полностью гибридное время.
И вот там-то, на панихиде, промелькнул ну совсем не выдающийся, зато чрезмерно обогащенный музыкант, предмет насмешек — посреди черных костюмов и траурных галстуков.
И, глядя в интернете на торжественную церемонию, обставленную когда-то талантливыми людьми, вышедшими в почетный караул и почвенный астрал, я подумал, что ведь и мне был выдан шанс, беспроигрышный шанс запилиться в эту компанию на правах литературного миллиардера и с невозмутимым видом небожителя смотреть на наш бездарный муравейник-человейник.
Что я потерял и что приобрел, подчиняясь различным оттенкам совести? Ведь меня с легкостью поддержала бы моя семья, сомневаясь в понятиях «порядочный-непорядочный», нервно скучая в трясине безденежья, да и моим читателям, особенно на Западе, был бы занятен мой зигзаг — кто-то бы осудил, а кто-то бы сказал: молодец!
Главное осуждение я бы схлопотал от тех, кто уже уехал или кто мне самому кажется одномерным животным, у которого за душой нет ничего, кроме инакомыслия.
Я встретился с начальником в Париже совсем случайно. Только не подумайте, что я увидел его на набережной Сены, листающего подшивки старых журналов у ящиков букинистов, — нет, там его не было. Он вообще не должен был столкнуться со мной. В Париже был обычный мартовский книжный салон, где наша скромная страна была представлена как главный гость. Под это дело мои парижские издатели издали мою новую книгу.
Президент Франции пригласил наших писателей к себе во дворец. С тех пор они почти все вымерли — жизнь не шутит с людьми.
Мне сказали, что президент Франции взялся в своем дворце презентовать именно мою книгу — ну хорошо…
Я получил картонное приглашение на очень толстой картонке, взял такси и приехал ко дворцу президента. Дворец — кто не знает — возле Елисейских Полей. Парижский таксист совсем не удивился, что я еду к президенту, а мои французские издатели даже не обрадовались, что президент будет на камеры говорить на всю страну о моей книге. Вот такие они странные люди.
Я вошел. Наши вымершие шестидесятники держались скученно и пили коктейли. Вид у них был потрепанный, но нарядный. Президента не было — он должен был к нам сойти громко, по-президентски. Тут кто-то сказал: наш начальник тоже будет — его не пустили в здание Салона, потому что не могли обеспечить безопасность, и он направляется к нам.
Люди из протокола решили нас выстроить в один ряд, но потом поняли, что все-таки они французы, и писателей в один ряд не ставят. Нас просто еще больше сгруппировали, и стража сделала строгие лица.
Через минуту в зал бодрым шагом вошел долговязый и длиннорукий президент Франции и его друг, наш начальник. Они шли, просто летели президентским маршем к трибуне — со стороны это выглядело диковинно. Вдруг я поймал на себе взгляд нашего начальника. Он едва поспевал за долговязым, но с меня не спускал своих многоопытных глаз. Потом, словно одумавшись, он сбросил меня глазами, как сбрасывают пальцами выделения из носа.
Я стоял в недоумении. Мы не были с ним знакомы. Правда, года за три до этого я написал ему открытое письмо, когда его юные соколы в палатках с развевающимися флагами стали предлагать населению обменивать мои и моих двух коллег книги на книги классиков, а затем униженные наши книги отправлять с печатью «возврат автору» по личному адресу или бросать в лицо. Было и то, и другое. Но время не поспешало за событиями и выглядело еще вегетарианским. И в газетах появилось мое письмо, довольно резкое, но в пределах возможного.
Начальник, конечно, мне не ответил, да я и не рассчитывал на ответ. Он только как-то вскользь сказал на очередной пресс-конференции, что это дело между молодежной организацией и нами. Сотня тысяч против троих. При этом уже в издательствах начались обыски.
Вдруг всё, как в сказке, изменилось. Начальник вызвал к себе соответствующего министра и сказал, не глядя в лицо:
— Ты зачем писателей в тюрьму сажаешь?
— Я? — изумился перепуганный министр.
— Иди! — усмехнулся начальник, не глядя на министра и продолжая что-то писать. — И писателей в тюрьму не сажай!
Министр обрадовался такому причудливому сталинскому нарративу и сразу помчался к прокурору. Обыски прекратились. Книжками перестали швыряться. Пьяный в доску министр рассказал мне чуть позже об этом чуде. Это был уникальный для целого царствия случай, когда письмо оказало правильное воздействие.
Наверно, поэтому он меня и запомнил.
Француз ловко вскочил на трибуну и стал, жестикулируя и радуясь себе, красноречиво рассказывать, как он любит русскую литературу.
Его русский друг в своей речи был затруднен в словах. Ему было куда легче говорить на военно-гибридные темы. Он назвал Бальзака и через паузу Дюма. Все стали хлопать, чтобы его поддержать, чем окончательно выбили из его головы фамилии французских литераторов. Он замолк и спрыгнул с трибуны, как кузнечик.
В это время президент Франции подозвал меня: он сейчас скажет пару слов о моей книге на камеры. Там стоял целый взвод французских телекамер. Он попросил и меня тоже что-то сказать, тем более что я говорю по-французски. Затем мы заговорили о моем отце, советском дипломате, которого президент когда-то знал. Всё это было довольно мило, но у президентов, как правило, мало времени, и он стал на весь зал звать по имени нашего начальника.
Наш начальник не откликался. Он увидел, что президент Франции стоит со мной, и не захотел к нам идти. Но когда президент Франции в третий раз выкрикнул его имя, он громко сказал:
— Я иду, господин президент!
Ничего себе, подумал я: француз к нему по имени, а наш к французу — господин президент!
Наконец начальник к нам подошел и стал рядом в полном отчуждении. Он расставил ноги, спрятал за спину руки и выглядел как телохранитель самого себя. Мы с президентом Франции перекинулись еще парой слов, и тут наш начальник сказал, метнув взгляд в мою сторону, — сказал то, что я не могу забыть и сейчас. Он произнес хмуро и отчетливо:
— Почему вы с ним говорите по-французски?
Я охренел. Я всего мог ожидать, но не этого. Охреневший, я ответил, не скрывая своего охренения:
— Но он же президент Франции!
В самом деле! На каком языке я должен был разговаривать с президентом Франции? Но наш, видимо, посчитал, что, как только он встал рядом с нами, мы принялись обсуждать его физические и моральные недостатки. «Ты посмотри, — говорил мне президент Франции по-французски, — нет, ты только посмотри на него…» — «Ой, не говори!» — горестно качал я головой.
Тут подскочили официальные переводчики. Президент Франции быстро сказал теплые слова о моей книге, я быстро что-то ответил, наш начальник ничего не сказал, но мы все пожали друг другу руки.
Кстати, вечером того же дня мне позвонили из моего московского гаража и попросили достать денег на его ремонт. Я удивился просьбе. На что директор гаража сказал:
— Мы всё видели!
— Что вы видели?
— Мы видели, кто вам жал руку по телевизору… Теперь вам никто не откажет!
В Елисейском дворце на нашем рукопожатии история не закончилась. Все повалили в сад делать общую фотографию. Когда сейчас смотришь на нее, видишь, что предыдущее поколение писателей вымерло, а нового не народилось — одни разрозненные люди.
После коллективной фотографии ее участники вдохновились единством места и действия и вышли в зал уже в расслабленном состоянии катарсиса. Время приема стремительно истекло, коктейли исчезли, гости двинулись через зал к выходу.
Я тоже — к выходу, и тут смотрю: мимо меня решительным шагом проходит наш начальник, опережает меня, разворачивается и… Встань передо мной, как лист перед травой! Начальник перекрывает мне дорогу. Я буквально чуть не наскочил на него, едва затормозил, стою, молчу.
А свита, большая отечественная свита, окружила нас. На расстоянии остановилась как вкопанная, и я слышу шепот:
— Он его реабилитировал.
Слушайте, я и не знал тогда, что я нуждался в реабилитации! Времена-то еще казались вегетарианскими, но свита знала, куда дует ветер.
Я понимал, что, если он молчит, значит, он ждет в соответствии со своим статусом, чтобы я первым начал. В те далекие времена уже много было наломано дров, и говорить нужно было, собственно, об этом… Я помолчал еще несколько секунд, и тут до меня дошло: нет, не взаимопонимания он хочет, он хочет большего, он меня вербует — нанимает в сообщники, ведь я вот с президентом Франции в ладах, и ему бы пригодился писатель, который бы мог летать по международной арене, как дирижер такой-то (кстати, классный дирижер!) или как режиссер такой-то (вот только что начальник сказал на его похоронах, что он в сердце у него пребудет навеки). А писатели? Есть, конечно, кое-какие ж…лизы, но не международная эта сволочь, а так — домашняя.
Понимая, что больше молчать нельзя, и чувствуя, что сказать-то, собственно, нечего, я обратился к начальнику отчетливо по имени-отчеству, заявив, что у нас в стране есть большая проблема с народной сказкой «Колобок».
— У меня вот только что родилась дочь, — сказал я, — и «Колобок» будет первой сказкой, какую я ей прочту.
Начальник слушал меня внимательно.
— И каждый человек у нас в стране читает «Колобок» своим детям в первую очередь. И что получается? А то, что это трагическая сказка. Колобок гибнет. Причем бесславно. Русский человек на всю жизнь остается от этого с травмой.
Начальник недоверчиво склонил голову налево:
— Вы это серьезно?
— Еще бы! Что происходит с нашим русским Колобком? Дед с бабкой его не уберегли. Плохой зачин. Он достался нам от тяжелых народных переживаний татаро-монгольского ига. Что дальше? Дальше Колобок выходит на большую дорогу своей коротенькой жизни. Посмотрим его движение. Он смог обхитрить бесхитростных, наивных зверей. Ну кто не обхитрит зайца? Или волка, или медведя? Это наше зверьё! А вот лиса! Умная, коварная — она кто? Она — иностранный агент. Она — это сам Запад! Запад, который ест нашего Колобка, — и отсюда все наши пожизненные беды…
Начальник смотрел на меня небольшими глазами, полными беспокойства и понимания: такое может нести только наш человек, а лиса и в самом деле похожа на Запад, и нечего детей учить черт знает чему…
— Напишите мне еще одно письмо! — резко сказал он мне, и я почувствовал, что вот он — мой великий шанс!
Начальник вспомнил о моем первом письме, не забыл, хотя три года прошло, и теперь я буду ему писать письмо с настоятельной просьбой запретить сказку «Колобок».
— Я, конечно, напишу вам, — сказал я. — Но как передать?
Он оглядел круг свиты и ткнул пальцем в того самого министра, который рассказал мне о чуде избавления трех писателей от тюрьмы:
— Через него!
Начальник улыбнулся мне краткой улыбкой, развернулся и быстро пошел удаляться. Свита бросилась ко мне. Она ведь стояла на почтительном расстоянии и потому не слышала нашего разговора.
— О чем вы с ним? — спросил милейший министр, сам слегка похожий на Колобка: на него-то и ткнул начальник пальцем.
Я посмотрел на всех них и сказал, смущаясь:
— Это наша тайна.
Все были поражены, возбуждены, и все они пришли в телячий восторг и куда-то стали звать меня с собой. А два руководителя главных телеканалов — один из года в год все более скрытный либерал, а другой, наоборот, весь нараспашку консерватор — остановили меня у входа и говорят:
— Мы краем уха услышали, что вы говорили о Колобке…
— Верно, — подтвердил я.
— Есть предложение. Сделать совместно и запустить сразу на двух каналах сериал «Маршруты Колобка». Идет?
Я радостно и дружески кивнул. Но «Маршруты Колобка» я, как вы уже догадались, не создал. И письмо начальнику не написал. Зачем не написал? Кто знает! Ну вот. В общем, люди, я всё проср…л.
Колонка Виктора Ерофеева опубликована в журнале "Русский пионер" №84. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".
- Все статьи автора Читать все
-
-
13.02.2025Советский лорд Фаунтлерой 1
-
10.12.2024Кладбище мертвых машин 1
-
27.11.2024«Мы живем в странное время, похожее на оттепель…» 3
-
30.09.2024Футбол с черепами 1
-
18.06.2024Где начинается Европа 1
-
16.04.2024Исчезающая натура 1
-
14.02.2024Голография мамы 0
-
28.12.2023Родительская суббота 0
-
13.11.2023Чемодан пустых бутылок 0
-
14.09.2023Все будет хорошо 0
-
04.07.2023Saida 0
-
19.04.20235+1 (новое криминальное чтиво) 0
-
0
2184
Оставить комментарий
Комментарии (0)
-
Пока никто не написал
- Честное пионерское
-
-
Андрей
Колесников1 826Февраль. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 5845Доброта. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 7849Коллекционер. Анонс номера от главного редактора -
Полина
Кизилова8672Литературный загород -
Андрей
Колесников12283Атом. Будущее. Анонс номера от главного редактора
-
- Самое интересное
-
- По популярности
- По комментариям
- Новое
-
-
13.02.2025Рэй против Маска
-
13.02.2025Валентине Валентина. Allegro
-
13.02.2025В России создадут голосовую базу телефонных мошенников
-