Классный журнал

Ольга Аничкова Ольга
Аничкова

На сделку с совестью пошла

25 мая 2018 10:10
Вся наша жизнь — театр, а весь театр — компромисс. Один огромный, двойной, а то и тройной. И самый главный компромисс в этом театре, а значит, и во всей нашей несчастной и счастливой жизни — это малоизвестная актриса. Так считает наш колумнист-артист Ольга Аничкова. Да что там считает — она знает.
 
Компромисс, говорите? Ну тогда пойдемте-ка в театр? Давайте руку, я вас проведу. И покажу вам «компромиссы» во всей их красе и с огромным удовольствием.
 
Пока идем до театра от метро, начну. Ну, профессия актера — сама по себе компромисс. Судите сами: математику ты сдал на твердую тройку благодаря доброте педагога, русский подхрамывает, как правило. Да-да, я знаю, о чем говорю. Часто переписываюсь со своими коллегами по разным рабочим и профессиональным поводам. С талантливыми, прекрасно действующими коллегами, прошу заметить. С актерами, отлично умеющими держать обстоятельства, сварганить себе наиточнейший костюм из ничего за пять минут, талантливыми импровизаторами и начитанными, казалось бы, людьми (представьте себе, сколько пьес и прочей притеатральной литературы приходится перелопатить актеру за свою жизнь), но…
 
Да бог бы с ними, с запятыми, там с «жи/ши» прямо критическая ситуация в 85% случаев, правда-правда! Прямо «ложить» и «колготы». Даже «нЕкогда» через «Е», и даже «шампунь». Почему «шампунь» в ряду факапов? Да потому что «шампунь», оказывается, это «она». «Она, шампунь, плохо мылилась»… Зато теперь хорошо мылится веревка в руках твоей учительницы русского языка, дружок. Так что русский язык как талант тоже вычеркиваем. Про предметы посерьезнее — нечего и говорить. Откуда тебе знать физику с химией, если у тебя шампунь, паразитка такая, мылится плохо?
 
Ну и что в сухом остатке? Приличные вузы для тебя закрыты, а в дворники ох как не хочется. О, идея! Ты же обаятельный и харизматичный. Ну и что, что косолапый и узкоплечий? Актеры разные бывают. Так что, видите сами, выбор профессии актера — это компромисс между профессией дворника и самоубийством. Идем дальше.
 
Вот он, красавец театр! Вот вам афишные тумбы и фасад, вот вам суетливые перекупщики билетов, романтические парочки, спешащие, чтобы не опоздать к началу, настоящие «московские» театральные бабушки в серьгах из натурального камня весом по килограмму в каждом ухе и толпа школьников, приведенная климактерической училкой на принудительное приобщение к прекрасному. Где же тут компромиссы, спросите вы? Да на каждом шагу, отвечу вам я. Перекупщики хотели бы содержать казино, из реальных возможностей — невозможность содержать семью и любовницу. Бизнес на билетах вполне позволяет содержать семью. А любовница… что ей станется, вон она рядом прыгает на морозе, тоже втюхивает билеты втридорога гостям столицы. Вполне, кажется, может содержать себя и сама. Чем не компромисс?
 
Олд Леди с булыжниками в ушах, будто бы созданными для того, чтобы проверять бабку на прочность (мне всегда очень интересно, порвется ли оттянутое этим кошмаром до плеча ухо когда-нибудь?), тоже тут компромиссуют. Ну как? Душа, желая красоты и любви, просится в полет, а тело просится на кладбище. Компромисс: по дороге на кладбище зайти взглянуть на любовь и красоту в театр. Не забыв перед тем надеть серьги потяжелее.
 
Романтические парочки в театре — компромисс компромиссов. Она хочет романтики. Ресторан — дорого, шубы с кольцами нечего и обсуждать: у него компьютер в кредит, и живет он с мамой. Но если пригласить ее в театр, то она непременно расскажет подружкам: «Он у меня такой романтичный! Мы даже были в театре!» Ну, компромисс же?
 
Тут, перед театром, все понятно. Идем внутрь. Вот вам гардеробщица. Кем она хотела стать? Правильно, актрисой, королевой сцены, владычицей морскою. Талантом не награждена, а быть красивой, важной и в центре внимания хочется до сих пор. Ну, теперь вы поняли, откуда этот макияж, царская посадка головы и почему она так медленно несет ваше пальто? Почему всегда готова на скандал из-за номерка и не уходит с работы даже по достижении пенсионного возраста? Потому что она в театре самая главная. Хотела стать Ермоловой. Не стала — и могла бы убивать людей из-за невозможности исполнить свою мечту. Компромисс: работает в театре тем, без кого вам не увидеть ни Джульетты, ни нового авторского уникального перформанса «Нагие пляски любви в голубином кале как апогей чего-то, что так же важно, как смузи».
 
Оставим же на время наших зрителей поправлять примятые шапками прически у зеркала, искать буфет и туалет. Олд Ледям дадим спокойно переодеть сапоги на заботливо принесенные в пакете «Пятерочка» туфли, а сами заглянем потихоньку на сцену, за кулисы, в гримерные комнаты и в еще более потаенные театральные места, сокрытые в обычной жизни от любопытных глаз. И хорошо, что сокрытые. Ведь тут же вообще компромисс на компромиссе.
 
Вот уборщица моет перед спектаклем сцену. Хотя ее миллион раз убедительно просили этого не делать, потому что есть такая театральная примета: нельзя мыть сцену прямо перед спектаклем. Спектакль пройдет плохо. Суеверие, конечно, но в театральном мире много суеверий и много неуравновешенных людей, которые в них верят. Поэтому не надо анализировать, просто соблюдай. И ее, уборщицу, каждый раз просят не мыть перед спектаклем. Но все без толку: она приехала издалека и не понимает всей этой ерунды с приметами. Она и русский язык не очень понимает, а посему старательно трет, ведь на ее родине такой зарплаты, как здесь, не получить. Актеры злятся, режиссер ворчит, танцоры поскальзываются, но ее не увольняют. Потому что за такую зарплату никто, кроме нее, работать не хочет. А она вон как сильно хочет. Компромисс. Пойдемте дальше, не наступайте там, где уже помыто.
 
Вот в коридоре герой-любовник в летах жмет к стенке молодую актрису театра. Он несвеж, и от него пахнет коньяком и луком. Ей, конечно, не нравятся все эти его зажиманцы по углам, она старается не вдыхать рядом с ним глубоко, но не уходит. Во-первых, она в театре недавно, и ей очень сильно повезло сюда попасть. Никого с курса больше не взяли, а ее вот — взяли. Ну там, правда, родители продали то ли дачу, то ли гараж и что-то кому-то заплатили, но это все не важно. Важно, что теперь она — часть огромного важного механизма под названием Театр, что у нее есть перспективы и, в отличие от многих немолодых актрис этого заведения, высокая грудь. И она играет в новом модном перформансе роль с красивым названием «Диарея», и за спиной завистливо шушукаются бабы, и на том, что ниже спины, задерживают надолго взгляд мужики. И пусть он дышит ей в лицо луком и коньяком, зато вокруг нее закручивается такой водоворот, что этот театр скоро вздрогнет! Пусть смотрят, пусть обсуждают, пусть завидуют. Теперь она — настоящая артистка. А все остальное можно и перетерпеть. Компромисс.
 
Сам герой-любовник прижимает ее не очень сильно. Желудок барахлит, уже заметно в зеркале гримерной под яркими лампионами, как отвисли брыли, и сеточку синеватых алкоголических вен около носа не помогает скрыть даже театральный плотный грим. А когда-то ему не было равных. И бабы ложились штабелями, и зритель ходил на него одного. Зритель-бабы, конечно. И ждали эти бабы его у служебного входа, и каждая была готова лечь штабелем. Сейчас все не то. Конечно, дают еще по инерции какие-то полугероические роли, но в зале все чаще прокатывается смешок, когда он выходит на сцену в ролях, предполагающих фонтаны тестостерона. Мол, и пузцо, и плешь, и вообще — дорогу молодым. Теперь вот играет в этом ср…ном перформансе, современном, мать его, искусстве. И жмет он эту молодую курицу к стене не от желания, а из практических соображений. Пусть все видят, что он еще о-го-го! Пусть считают, что он еще фонтан и огонь! До дела, конечно, не дойдет: ему уже и не сильно надо, да и курица эта провинциальна и даже не мила, и все вокруг резко узнали слово «харассмент», поэтому это все себе дороже. Но пусть думают и видят. Компромисс. Даже, пожалуй, двойной компромисс. А, нет, вру, тройной. Видите, из открытой двери гримерки на них незаметно глядит его жена, примадонна этого театра. Глядит беззлобно и безэмоцио­нально. Видно же, что ни он ей, ни она ему не интересны по-настоящему. Хуже было три года назад, когда он реально влюбился в рыжую сучку из оркестра, бухал вчерную и хотел уйти из семьи. Сучка уволилась, он успокоился, семья пережила и этот кризис. Но там все было очень страшно, потому что по-настоящему. А тут-то что? Да ничего. Пусть жмет ее к крашенной тоскливой зеленой краской стене сколько влезет — она ему даже не нравится. Тройной. Тройной компромисс. Оставим их в покое, пойдем дальше.
Вот в курилке стоит обвитый клубами безопасного глицеринового дыма из модного вейпа режиссер перформанса. Перформанса, ради просмотра которого бабки в фойе, закончив эпопею с туфлями, обновляют помаду на морщинистых губах. У него нет театрального образования, зато есть свой взгляд на жизнь, модная борода и умный папа, у которого, слава богу, есть деньги. Куда его было девать? Ни ума, ни фантазии, только бесконечные друзья-торчки и телки с плохо вымытыми волосами, тянущие свои жадные замкадные лапки с острыми яркими ногтями к его, папиным, богатствам. И это была отличная идея — убедить своего обожаемого придурка в цветных носках и подкатанных джинсах, что он гений от театра. Пусть лучше ваяет нетленку про смузи, смысл жизни и фиолетовые огурцы, чем сдохнет в канаве от героина. Конечно, компромисс. Мудрый родительский небедный компромисс.
 
А с кем же беседует наш гениальный режиссер? Кто это рядом с ним кашляет, как будто только что вернулся с рудников, от вейпового дыма? Это, конечно, сценарист. Драматург. Создатель сути, смысла, властитель букв и запятых, король абзацев и многоточий, тот, от которого зависит все. Сценарист не молод и не стар. Он застрял. Застрял не в возрасте, не в хорошо угадывающемся по лицу и легкому тремору рук алкоголизме, нет-нет. Сценарист застрял во времени. В этом нашем непростом времени, где никого не интересует, что он окончил Литинститут, много читал и думал, улучшал стиль письма и учился у великих. И всю жизнь действительно считал, что лучший подарок — это книга… Никому нет дела до его пяти прекрасных, на самом деле прекрасных пьес, и их никто не хотел ставить, сколько он ни показывал, ни ходил, ни просил посмотреть повнимательнее… Потому что в них не было скандала, новизны и провокации. Да-да, именно так ему и сказал очередной режиссер, с тонким, недавно пробившимся над губой пухом. «Нету, сука, провокации? — подумал тогда наш драматург. — Будет тебе провокация!» И, наступив на все, что знал, умел и любил, начал писать очень модные и скандальные пьесы. Они стали расходиться хорошо, как горячие пирожки на морозе. Дело пошло, пошли деньги, и его имя все чаще стало мелькать на страницах газет и журналов, его стали звать «на телик», уважать и здороваться за руку в тусовке. Вот только бухать он начал сильнее, чем бухал в период ненужности. Потому как перечитывал то, что написал без души и за бабки, и ему хотелось плакать. А когда он бухал, то вроде как становилось полегче. И вот он застрял между совестью и гонораром, между идеей и голодом, между пьесой и перформансом, мать его. Компромисс. Впрочем, не нам его судить.
 
Вся труппа, все актеры, конечно, понимают, как на самом деле называется то, в чем они играют. Г… это называется, и нет тут ни синонима, ни компромисса, потому что это именно оно. Но играют как миленькие. Ну а как? Семья, дети, востребованность, возраст… Компромисс, я же предупреждала, в театре на каждом шагу.
 
Давайте-ка перемотаем гениальный перформанс на самый финал. Допустим, уже все случилось и актеры поведали зрителю всеми известными инновационными сценическими способами про то, что фиолетовые огурцы спасут мир, а изобретать систему Станиславский мог и не утруждаться. И зрители сейчас будут аплодировать, обсуждать увиденное, делиться восторгом и возмущением, искать в этом действе скрытый смысл, которого, как мы помним из истории со сценаристом, там нет и быть не может. Ну не говорить же им, в самом деле, что король-то голый, вечер потрачен впустую, денег жаль и 90% современного искусства не останется ни в душах, ни в веках. Поэтому обсуждают, спорят и ищут смысл. Это компромисс между правдой и скукой, я так думаю. Последний компромисс на сегодня.
 
Нет, не последний. Есть еще один компромисс, на который пошла я сама, когда писала эту колонку. Мне хотелось написать живенько и чтобы вы улыбнулись, мой дорогой читатель. Поэтому я, конечно, написала правду, но ведь не всю. Потому что тема была «Компромисс». А если бы тема была «Бескомпромиссность», я бы тоже стала писать про театр. Про всех талантливых и бескомпромиссных, про тех, благодаря которым театр как институт живет, выживает и будет жить дальше. Про всех, кем я восхищаюсь и горжусь, про свою любимую профессию, только совсем с другой стороны… Но тема-то была «Компромисс». Пришлось на него пойти, не обессудьте. А, да, и еще один компромисс: я, как всегда, опаздывала со сдачей колонки и стихотворение писала на скорость. Ну, что получилось, то получилось.
Нет баланса. Два анфаса. Снова «Браво, браво, бис!».
В томном стиле декаданса мы идем на компромисс.
Все вокруг не в нашу пользу. Будет только бред и вред.
Встанешь в рост. Я встану в позу. 
Но никто не скажет «нет».
 
Я люблю любить до крови. Ты не любишь лишних слов.
Белым — щеки, черным — брови. 
Мим любим, но был таков.
Мы на сцене лучше многих. Без нее мы хуже всех.
Хорошо хотеть убогих. Гарантирован успех.
 
Безответственно на сцене. Все так просто и легко.
Мы идем с тобой по вене. И заходим далеко.
В жизни все выходит хуже. Жизнь устроена больней.
В жизни все плотней и туже. 
В жизни ты уходишь к ней.
 
Два анфаса, нет баланса. Абсолютный декаданс.
Вы хотели резонанса? Будет сильный резонанс.
С необдуманным упорством мы идем на компромисс.
Будет плохо. Будет больно. Будет «Браво, браво, бис!».
 
Малоизвестная — вся один большой компромисс. Без этого в нашей с ней профессии никак. И я ее лично за это уважаю.
 
малоизвестная актриса
пошла с собой на компромисс
зато теперь ей дали роли
там потерпеть-то пять минут
 
малоизвестная актриса
на сделку с совестью пошла
снялась в рекламе про тампоны
в метро таджики узнают
 
малоизвестная актриса
всегда мечтала стать звездой
сбылась мечта стоит в костюме
из сериала губка боб
 
малоизвестная актриса
находит быстро компромисс
забыла текст джульетты напрочь
читала детские стихи
 
малоизвестная актриса
хотела замуж выйти страсть
за принца умницу героя
а получилось как всегда
 
малоизвестная актриса
хотела роль чтоб вся в мехах
и вот играет третий месяц
лису с ободранным хвостом
 
малоизвестная актриса
хотела новых виражей
как результат в торговом центре
рисует детям аквагрим
 
малоизвестная актриса
хотела очень чтоб шекспир
но в наше время непростое
и репка тоже подойдет
 
малоизвестная актриса
печально снюхивает тайд
пока известность не настала
такой бюджетный героин
 
малоизвестная актриса
хотела оскар получить
пока еще не получила
но планку рано понижать
 
малоизвестная актриса
хотела лобстера и джаз
но согласилась без вопросов
на доширак и на портвейн
 
малоизвестная актриса
к весне хотела бы пальто
и потому зимой студеной
водила зайкой хоровод
 
малоизвестная актриса
узнала чтобы стать звездой
кричи харассмент помогите
малахов сделает все сам
 
малоизвестная актриса
высоких любит мужиков
но не одной же ждать покуда
найдется нужный вариант  
Все статьи автора Читать все
       
Ольга Аничкова, компромисс, малоизвестная актриса
Рекомендую
1 2725
Спионерить!
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (1)

  • Я есть Грут
    25.05.2018 19:02 Я есть Грут
    Лучше всех про компромисс!
    Оля! Повтори на бис!
    До картинки и стихов -
    Первый сорт, без дураков.
82 «Русский пионер» №82
(Май ‘2018 — Май 2018)
Тема: Компромисс
Другие номера и подписка
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям
 
Новое