Классный журнал

Непромокаемое незамерзаемое

22 апреля 2018 12:15

Бессменный ведущий уроков мужества «РП» Николай Фохт собирается на подледный лов (что само по себе мужество) со своим старинным футбольным приятелем. Зимняя рыбалка тянет за собой целый клубок историй, в котором тема размораживания вечной мерзлоты — не последняя. Уж точно — самая отважная. Доказано на практике.

Костя Среднев пригласил меня на рыбалку. Казалось бы. Но, разумеется, все не так просто.

Костя вообще удивительный человек, существо. Из семьи партработника, жил в каком-то коммунистическом, поэтому огороженном забором микрорайоне, в Кунцеве. Совершенно рафинированный мальчик, смуглый, кучерявый, как Ленин на значке. Но первый раз я его увидел не в библиотеке, не в очереди к Мавзолею и не на торжественной пионерской линейке в Доме Союзов. Мы столкнулись с ним на футбольном поле в Чертанове, на залитой асфальтом школьной площадке. Какая-то там была история, межрайонный жесткий челлендж. Заруба настоящая. И Костя играл левого защитника, то есть по моему правому краю. Что я могу сказать — это был зверь. Он играл в каких-то смешных шортах, то есть с голыми ногами, но два раза сделал подкат, по всей форме, на полной скорости. Ниже меня на голову и легче килограммов на семь, он сражался самозабвенно-вдохновенно, не щадя ни себя, ни меня. Единственное, во время очередной стычки я его толкнул, проявил околоспортивную агрессию — и Костик как-то обмяк, отступил. Он, это чувствовалось, не умел огрызаться. Да и драться, наверное, не умел.

Так мы познакомились. После игры я сам подошел к нему, как бы извиняясь, спросил, нет ли у него пятнадцати копеек — дико хотелось мороженого, а денег только на автобус.

У него было три рубля, и мы дошли до мороженой будки, я переиграл на стаканчик за девятнадцать копеек, а он вообще не стал — глотка слабая. Зато в продуктовом мой новый друг купил две бутылки «Ессентуков». Говорит, это по американской системе — потерю жидкости необходимо сразу восполнить, для сердца.

Тут мы, конечно, поспорили. Нас, в нормальных советских секциях, как учили? После тренировки сорок минут (а лучше час) никакой жидкости. Причем тоже для сердца. Ведь организм только что напрягся, сердце хорошо поработало — а тут ему предлагают еще дополнительную жидкость обрабатывать. Костян аргументировал, что сам прочитал в «Науке и жизни» какой-то там перевод: потеряв во время нагрузки жидкость, организм страдает, мается, пытается за счет других ресурсов восполнить недостаток. И вся нагрузка на сердце.

В общем, мы весело поболтали, ему еще через весь город ехать, темнело уже.

Я сразу обратил внимание на этот диссонанс: Костя на поле и Костя с «Ессентуками». Два разных человека. На своем левом краю он был похож на сумасшедшего, дикого (и, в общем, техничного в каком-то смысле) игрока. А на тротуаре, особенно в магазине, — нежный, вежливый, абсолютно неспортивный мальчик. Даже ближе к девочке: узкие плечи, широкие для мальчишки, для левого защитника бедра. Длинные, и уж точно как у девчонки, ресницы. Вежливый. С какой завистью он смотрел на мое мороженое!

В моем детском сознании Костик-ботан перевесил Костяна-футболиста. Я с удовлетворением отметил, что он сначала с успехом окончил музыкальную школу, потом побеждал на олимпиадах — от физики до литературы. После школы Костя, как и я, поступил в МГУ — на почвоведение, девчачий, как мы считали, факультет. Потом, правда, скорректировал на географический — но тоже, знаете ли… даже не физтех.

И вот однажды, почти как в том далеком детстве, я снова встречаю Костю, Константина Даниловича. Не в Чертанове — в Монте-Карло. На трассе «Формулы-3». Сопровождал клиентку, она, соответственно, увязалась за новым своим парнем, который, к сожалению, игрок. Ну и шлялась за ним по стандартным точкам — стадион «Формулы» входил. И вот добивает моя четвертый мартини и нудит что-то на ухо своему герою, а я гляжу — внизу, на питстопе, знакомый силуэт. Зрение у меня тогда хорошее было, интуиция еще лучше: Костян. Смотрю на табло — точно, Srednyov, номер 46. Гонку посмотреть не удалось, пришлось в казино переместиться, но вечером я его отыскал в отеле.

Обнялись, спустились в лобби. Я вискаря, он опять минералку, только уже без газа. В общем, рассказал, что однажды он заблудился. Вышел подышать морозным воздухом на даче у друзей, в лесок прямо у калитки — и затмение какое-то. То ли свет везде вырубился, то ли у него с сосудами что-то случилось, но Костя напрочь потерял ориентацию. А за деревьями вообще ничего не видно. Паника. Он решил быстро все решить, рванул в предполагаемом направлении — и оказался вообще в какой-то подмосковной тайге. Стал замерзать, натурально страшно стало. Пожалел, что не курит и не пьет: нет ни зажигалки, ни спирта (мобильные еще не изобрели). И прям, рассказывает, какие-то инстинкты навалились. Дед-то у него натуральный сибиряк, оказывается: будто голос какой внутри ему стал диктовать, что делать. По звездам там, по коре на деревьях, по звукам далеких электричек — в общем, как в пионерлагере учили. Вышел через полчаса: кружил всего-то метрах в восьмистах от этой дурацкой дачи. Ну и, говорит, понеслась. Бросил писать докторскую, уволился из НИИ или где он там служил, стал искать себе приключений. Для начала женился на самой-рассамой красотке. А та фанатка «Формулы-1». Не вопрос: нашел инструктора, подтянул матчасть, сел в спорткар. На дворе девяностые — наладил бизнес. Точнее, не бизнес, а какой-то ураганный совсем проект: разморозка отдельных участков вечной мерзлоты с последующим освоением и городом-садом. Терраформинг земли русской. Причем, как я понял, все близко к сердцу принимал, со свойственным футбольным азартом пропускал через себя: мотался за Полярный круг и жил в чумах или ярангах, не знаю точно, — испытывал новые технологии размораживания мерзлоты. Проект прикрыли, потому что там какая-то химия была замешана, размораживающая. Гринпис возмутился. Богатство Костино почти рухнуло, но нет худа без добра: пока он мотался в экспедиции, хорошо изучил снаряжение, одежду и прочие примочки для низких температур. Построил фабрику на Дальнем Востоке, в Артеме кажется. Стратегически выиграл: и китайцы под боком, и до японцев рукой подать. Развернулся на пуховиках.

И гоночный спорт освоил, за что его жена еще больше полюбила. Единственное, на той гонке он машину разбил — но у самого ни царапинки.

Я, кстати, к нему часто после нашего внезапного свидания в Монако обращался за консультацией: все вопросы по экстремально низким температурам, как выжить в условиях льда и вьюги — это к нему.

Но мне кажется, все-таки в результате Костик сошел с ума, окончательно. Он пригласил меня на рыбалку, на зимний лов.

Ладно, рыбалку я не люблю, но ради хорошей компании и свежего воздуха на многое способен. Но ведь дело-то не в рыбалке — мы собирались испытывать новые утепленные сапоги.

По телефону голос Среднева звучал очень уверенно:

— Чего ты ерепенишься? Модель классная, сорок пять выдерживает, а у нас и до двадцати не добивает. Там штука в том, что мы с тобой не только ходить по снегу будем, мы будем стоять в воде. По условиям испытаний нужно около часа, сантиметров пятнадцать всего глубина. Вообще никакой опасности для здоровья, испытания бронежилетов намного рискованней. Нет, мы не будем там же броники испытывать, это в другой раз, если захочешь. Ты пойми, продукт для мужчин, ведущих активный образ жизни, от тридцати пяти до шестидесяти. Мы с тобой попадаем, представляешь? Ну ведь это прикольно, скажи? Ну как что? Интересно же, окоченеют ноги или нет. Вдруг действительно теплые сапоги? Не знаю, для меня это очень важно, у меня пунктик на влагоотталкивании и морозоустойчивости. Если хорошие сапоги, я их возьму в Антарктиду — летом туда в экспедицию. Ну и тебе, как приз. Если, конечно, пройдут испытания. Если не пройдут? Ну тогда полгода на доработку и по новой. Про рыбу там я ничего не знаю, я не особо люблю, как и охоту. Но приходится, как видишь. Бизнес есть бизнес.

С одной стороны, я тоже люблю теплую непромокаемую обувь. Но с другой — мне не хочется переться на Истру и торчать на морозе несколько часов, да еще по уши в воде. И без рыбы. Мне надо было срочно найти способ кардинально поменять план Костика, выпутаться из этой ситуации. Но и сапоги получить, сапоги меня заинтриговали.

Я долго ничего не мог придумать. Я чувствовал, что решение совсем близко. Оно должно быть очень простым, но в то же время изящным; это решение должно чем-то и Костика зацепить.

И я вспомнил о горном озере Базалети.

Оно хорошо тем, что ранней весной температура воды градусов семь-восемь. В горах полно снега. То есть для испытаний раздолье. Но, во-первых, есть рыба, во-вторых, та самая моя бывшая клиентка, София, выкупила в том районе землю и устроила отель, в-третьих, там хинкали и шашлык. Но самое главное, в-четвертых, до Тбилиси пара часов. А в Тбилиси совсем другая история, там уже весна, там на улицах аромат лаваша и лаврового дерева. И там, в Тбилиси, на проспекте Акакия Церетели живет муж той самой моей бывшей клиентки Софии, тот самый игрок Рамаз. А живет он там, потому что до работы всего пара шагов. А работает он заместителем директора стадиона «Динамо».

Я гулял у них на свадьбе, хорошие у нас отношения. И Рамаз всегда говорил: будешь в Тбилиси — заходи на стадион. Сыграем, вина выпьем, кебаб скушаем. Я решил, что нам с Костяном надо сыграть в футбол, на «Динамо», после изнурительного стояния в сапогах в Базалети, после самоотверженного похода вокруг озера в поисках единственного и таинственного его истока: по снегу, по-честному. Можно и палатку разбить — но это уже когда готово будет мясо и мамалыга и София накроет на стол и разольет по глиняным стаканчикам свою знаменитую анисовую чачу. Весь пазл низких температур сложился, я набрал номер Среднева.

Костя выслушал меня молча.

— Должен тебя расстроить: экспедиция отменяется. Французы обнаружили нарушение технологии на их фабрике в Гуандуне. Мембрана не из того материала, грубо говоря. Ну и детский труд вдруг вылез. В общем, они ночью сегодня прислали депешу. Мол, срочно отзывайте испытателей, мы не можем рисковать человеческими жизнями.

— А чего, сапоги тоже забрали?

— Да нет, сапоги у меня, вон, в гардеробной комнате. Я не удержался, примерил уже.

— Не погиб? Ну и хорошо. Их ведь все равно спишут? А французам скажешь, что не успел, испытатели уже выехали в поля, связь с ними потеряна. Не знаю, я уже загорелся обмочить сапоги в Базалети.

— Помыть сапоги, если быть точным. Но вообще, идея с этим озером хорошая… А точно нас пустят поиграть на «Динамо»?

— Сто процентов, я уже созвонился. Там подбираются команды в нашей весовой категории. Сыграем поперек поляны, думаю, осилим. Скажи, а твои партнеры бутсы не шьют? Надежные, теплые, непромокаемые бутсы?

Костик хмыкнул, и я почему-то подумал, что играть мы будем все-таки в разных командах и что своего футбольного безумия он с годами не растерял.

Все статьи автора Читать все