Классный журнал

Ольга Аничкова Ольга
Аничкова

Опять соблазну поддалась

14 марта 2018 12:17
В триединой колонке актрисы Ольги Аничковой сначала соревнуются добро и зло, потом стихи и, самое главное, малоизвестная актриса, как всегда, открывает людям душу. У добра и зла счет равный, стихи — это вообще сплошное и чистое добро, а вот малоизвестная актриса… Да нет, там тоже все хорошо и соблазнительно.

В комнате нестерпимо пахло дымом. Дымом и апельсинами. Яркий свет из большого окна в пол освещал половину комнаты. Ровно половину. Граница света и тени проходила посередине большого стеклянного стола, заваленного колодами карт, кофейными чашками, пепельницами и одноразовыми стаканчиками. На светлой половине, на белом стуле в стиле хай-тек сидел Белый. Ровная спина, хорошо сшитый белый, конечно же, костюм, аккуратно разбитые прямым пробором светлые чудесные волосы, падающие на плечи крупными кудрями, достойными кисти Микеланджело. Тонкие, мягкие черты лица его были прекрасны, глаза печальны, в руке же он держал одноразовый стаканчик со свежевыжатым апельсиновым соком.
 
В полумраке, по другую сторону стола, в глубоком кресле темно-бордового бархата уютно устроился Черный. Смуглая кожа, внимательные черные угольки глаз, острый прямой нос, черный шелковый халат и сигарета, зажатая в тонких длинных пальцах. Темные волосы драматично обрамляли его лицо и были заплетены в косу, доходившую почти до поясницы. Когда одна сигарета заканчивалась, то он моментально прикуривал от нее следующую и тушил предыдущую то в пепельницу, то в чашку с недопитым кофе.
 
Черный и Белый были невероятно похожи. Только одного будто бы нарисовали акварелью, а другого высекли из камня. Апельсиновый сок закончился, Белый резким движением смял стаканчик и выкинул его за спину. Черный щелкнул пальцами, и на столе тут же появился новый, полный соком до краев.
 
 
— Ну что, приступим?
 
— Да, пожалуй, — ответил Белый и щелк­нул пальцами в ответ. На столе перед Черным появилась дымящаяся чашка с кофе.
 
Черный прикоснулся к чашке быстрым резким движением, и она тут же стала высоким хрустальным бокалом, полным густого рубинового вина.
 
— Так-то лучше, но спасибо за попытку, — ухмыльнулся он из глубины своего тяжелого пыльного кресла.— Я раздам?
 
— Я раздам сам, — с грустной улыбкой ответил Белый, — ты раздавал на прошлой неделе, так потом в твоем рукаве, совершенно случайно, нашлись запасной туз, три короля и пиковая шестерка. Раздам сам. Колода тоже будет моя, надоело переигрывать заново. И я тебя умоляю….
 
— Давай не жалоби! — резко перебил Черный. — Играем уже хрен знает сколько веков, и все твои «я тебя умоляю» я знаю наизусть. Сдавай, еще дел по горло.
 
Белый вскрыл новую колоду и быстро сдал карты.
 
— Я начну.
 
— С чего бы?
 
Белый укоризненно посмотрел на соперника прекрасными синими глазами с девичьими длинными ресницами.
 
— А, ну да… Белые всегда начинают и… как пойдет, — криво усмехнулся Черный.
 
Белый молча выложил на стол первую карту.
 
— Валет!
 
Бубновый Валет на картонном прямо­угольнике зашевелился и почесал руку в сгибе локтя.
 
 
Бубновый Валет
 
В сортире модного московского клуба стояли трое. Двое молодых пацанов, высокий и маленький, оба не старше двадцати, и модно одетый человек не моложе сорока. Пацаны вздрагивали от каждого звука за дверью, модный человек явно торопился, но не суетился. «Вы будете брать или как? Денег нет или кишка тонка, я не пойму?» Малолетние Д’Артаньяны испуганно переглянулись. «Мальчики, это несерьезно. Не будете ничего брать — свободны! У дяди дел по горло, желающих хоть отбавляй, и товар — что надо. Нигде в Москве такого чистого товара не найдете. Короче, да или нет?» Один из друзей несмело полез в карман за кошельком и достал деньги. «Это все, что есть? Тут и на половину дозы не наберется. Школота поганая, на завтраках, что ли, экономили? Ладно, танцуйте, аттракцион невиданной щедрости!» Модный дядя достал из кармана пакетик, положил его на край раковины и привычным быстрым движением убрал деньги в задний карман дизайнерских штанов. «До встреч в эфире, дети капитана Гранта. Не переборщите на первый раз. Что делать-то с этим, знаете?» Пацан повыше неуверенно кивнул, стараясь казаться взрослым и опытным. Серьезный дядя вышел из сортира модного московского клуба, а заветный пакетик остался лежать на краю раковины. Отступать было некуда. Пацану Косте было очень страшно. Но сказать об этом пацану Вове было никак нельзя. Потому что было видно, что Вове еще страшнее. В первый раз, говорят, всем страшно. Но зато такой кайф наступает, что оно того стоит. Это, говорят, должен попробовать каждый настоящий мужик. А они же мужики? Конечно, мужики, да еще какие… Пацан Костя открыл пакетик и достал из кармана приготовленные заранее десять баксов. Во всех фильмах это делают через трубочку, скрученную из долларовой купюры. Костя подготовился заранее. Пацана Вову трясло. Он сможет, он сделает, да и перед Костиком будет стыдно, если нет…
 
Черный склонился над картой с валетом Вовой в ожидании:
— Давай, маленький! Соблазн велик, не стоит себе отказывать! Сделай это, я уже вижу, что будет дальше. Тебе понравится, ведь это ни с чем не сравнимо. Ты продашь квартиру, вылетишь из института, поднимешь руку на мать. Закончишь ты, конечно, не очень красиво. К тебе не успеет доехать «скорая», ты будешь лежать в подъезде чьего-то чужого дома скрюченным эмбрионом в собственной рвоте и глядеть в потолок остановившимся взглядом. Зато потом тебя сразу распределят к нам. А у нас хорошая компания, малыш! С нами не скучно, это я тебе гарантирую. Ну же, давай, сворачивай уже в трубочку свои паршивые доллары!
 
Белый, заметно нервничая, тоже приблизил к карте на столе свое прекрасное и печальное лицо:
— Слышишь, дурень, не надо. Очень жалко маму. Мама будет много плакать. Мама будет сама потом гулять с твоей собакой и очень много плакать. Все закончится очень плохо, он не врет. Это просто соблазн, минутная вспышка, перетерпи, и оно пройдет. Просто соблазн. Не надо.
 
В сортире модного московского клуба пацан Вова свернул дрожащими руками десять баксов трубочкой. Черный накрыл карту Бубнового Валета ладонью и протащил по столу ближе к себе.
 
— Один — ноль, красавчик, один — ноль! Только не разводи сопли, соблазн был действительно велик.
 
Белый тяжело вздохнул и снова смял в руке пустой одноразовый стаканчик.
 
Черный выложил на стол следующую карту:
— Крестовый Король! Мне сегодня фартит. Еще сок будешь?
 
 
Крестовый Король
 
Детский дом — это паршиво. Даже очень хороший детский дом — все равно паршиво. Несмотря на все подарки от благотворителей, сочувствующие глаза воспитателей, кружки и шансы быть усыновленным. Потому что шансы эти ничтожно малы. Потому что в стае волчат, даже причесанных и помытых волчат в благотворительных шмотках, нужно выжить. Потому что слово «мама» запрещено к произнесению в комнате — от него мелкий Юрка «впадает в припадочную», как говорит нянечка Маргарита Петровна. Нет, вообще он адекватный, как все. Только вот если при нем сказать «мама», он просто разбегается и со всей дури бьется башкой в стену. Так что говорить «мама» нельзя никогда. Лучше никогда и не думать.
 
Коле повезло. В детском доме была цирковая студия, и у него оказался талант. Он учился с остервенением, его хвалили и прочили большое будущее. Самый гибкий, самый ловкий и самый отчаянный, он мечтал о цирке. Когда закончится детский дом, он станет настоящим артистом. И на него будут восхищенно смотреть те, кому можно говорить «мама». Будут аплодировать стоя залы, у него будет свой номер и много денег. Алле-гоп!
 
Все пошло не совсем по плану. Гибкого и ловкого Колю после детдома действительно ждала большая карьера. Карьера форточника. Худенький, спортивный и отчаянный, он был очень ценен в деле. Дело — это как представление, говорил он себе. Готовился всегда заранее и обстоятельно, разминался перед каждым разом, тщательно проверял обувь и одежду, чтобы не подвели. Радовался, что его хвалят взрослые бывалые воры, радовался легким деньгам и своей незаменимости. Радовался до того дня, как попался. В квартире оказалась засада, никто из своих не полез его отбивать, и на него повесили еще три квартирные кражи. Коля отсидел. Коле было не привыкать выживать в волчьей стае.
 
Когда Коля вышел, все пришлось начинать сначала. Про цирк с судимостью нечего было и думать, спиваться в канаве не хотелось. Колю взяли работать на завод. До завода он каждый день ехал три остановки на метро и потом еще пять на автобусе.
 
Утром в автобусе всегда шумно, нервно и душно. Коле все это даже нравилось. Он рассматривал людей вокруг и часто примерялся: можно ли было бы у них что-нибудь украсть незаметно. Никогда не брал, просто примерялся по старой привычке и из спортивного интереса. Утром в понедельник перед ним растопырилась глупая курица в кудряшках не по возрасту, с розовой помадой и с большой лаковой черной сумкой через плечо. Глупая курица даже не додумалась ее закрыть. И это в толчее-то, в автобусе, утром в понедельник! Ярко-красный кошелек лежал сверху. Глупая курица злила Колю все больше и больше с каждой минутой. Дура. Идиотка. Вот так каждый просто может протянуть руку и взять. А судя по дорогой шубе, деньги у тебя, курица, есть. Любой может взять твой поганый красный кошелек, ты даже и не заметишь…
 
Черный улыбался, Белый был напряжен и внимателен.
 
— Бери. Соблазн велик, и это будет справедливо. Она никогда не была в детском доме, ее не били ногами в живот менты, и она даже не заметит, если ты возьмешь. Тебе нужнее. Ну, бери же!
 
Коля ловко запустил руку в сумку и без труда достал пухлый ярко-красный кошелек. Говорят, надо покупать красные кошельки, чтобы деньги водились, он где-то слышал.
 
Черный накрыл карту рукой и медленно потянул ее к себе, презрительно глядя на Белого:
— Ну, повезет в любви, не расстраивайся! Или как там у вас с этим делом? Вам вообще это самое можно или нельзя, давно хотел спросить?
 
Коля положил кошелек в свой карман и обвел глазами пассажиров: все ли тихо, не видел ли кто лишнего. Кто-то спал, кто-то мусолил утреннюю газету, остальные накрепко уткнулись в свои телефоны. Вдруг Коля вздрогнул. На коленях у своей задремавшей мамаши сидел ребенок в пушистой шапке и внимательно смотрел на него в упор. Просто смотрел, и больше ничего. На остановке можно успеть выйти, да он, наверное, даже и не понял, что произошло. А если и понял, то вряд ли кому скажет. А скажет — кто ему поверит, да и он, Коля, будет к тому моменту уже далеко…
 
Позже Коля так и не смог объяснить себе, что произошло. Может быть, он испугался, а может, этот мелкий внимательный паршивец был очень похож на Юрку, при котором нельзя было говорить «мама», он так и не понял. Он просто вынул кошелек из кармана, разжал пальцы и похлопал глупую курицу по плечу: «Женщина, это не у вас кошелек выпал?» Он не стал дослушивать ее благодарное кудахтание и сочувствующее клокотание пассажиров вокруг, а просто подмигнул мелкому паршивцу в пушистой шапке и вышел из автобуса на две остановки раньше, чем ему было нужно.
 
Белый накрыл руку Черного своей:
— Вечно ты торопишься. Соблазн, конечно, велик, но люди иногда бывают лучше, чем ты о них думаешь. Руки прочь от Крестового Короля.
 
Черный досадливо сплюнул на пол через зубы, а карта перекочевала на ту часть стола, которая была освещена теплым желтым светом.
 
— Дама Червей, — объявил Белый, пряча довольную улыбку. — Последняя на сегодня.
 
 
Дама Червей
 
Она мечтала перекраситься вот уже лет десять. Не то чтобы ей не нравился рыжий цвет, просто актерам не положено. Ведь портфолио разослано по актерским агентствам, и на фотографиях она рыжая — а вдруг позовут на серьезный проект? На серьезный проект пока не звали. Эпизоды — это пожалуйста. И после каждого — приятные слова от режиссера и съемочной группы, и обещания непременно позвать куда-нибудь посерьезнее, чем на роль «Кассирши», «Женщины номер три» или «Лучшей подруги зэчки», потому что «ты прям крутая…». Но все как-то нет. Из репертуарного театра уже свалила, а свой еще не построила. На досуге пописывала стихи, которые даже печатали в одном серьезном журнале, но сборники с ее фамилией на корешке еще не стояли на полках книжных магазинов. Разошлась с мужем, но все не доходили руки сходить в загс и оформить развод официально. Вроде сколотила группу и писала песни, и их тоже вроде хвалили, но вот так, чтобы они из каждого утюга играли, — опять нет. В общем, застряла где-то между и посередине. И соблазнов при этом была куча. Украсть деньги. Попросить деньги. Убить интриганку дублершу. Попросить убить интриганку дублершу. Воспользоваться знакомствами и пропихнуть свои песни на радио. Украсть деньги и отнести на радио вместе с песнями. Сожрать запретную еду. Завести правильный результативный роман. Тысячи соблазнов каждый день. И не то чтобы она была очень высоких моральных принципов или большой силы воли, скорее, просто продолжала наивно верить, что то, что правильно, придет само. Или просто стремалась, про это точно не известно.
 
Сейчас она стоит под каким-то случайным фонарем и слушает бесконечный рассказ очередного непризнанного гения сцены. И он говорит глупости, и давно уже пора домой, и ноги промокли, а простужаться сейчас ну никак нельзя, потому что скоро премьера. И хорошо бы уже попрощаться и двинуться к метро, но есть один соблазн. Он высокий, красивый и вкусно пахнет. Непригоден ни для чего другого, бесполезен, как пенопласт в голодные времена, но его очень хочется поцеловать. Соблазн велик. Конечно, потом будут проблемы, сто раз пожалеешь, что это сделала, да еще он же с кем-то там вроде живет, она тоже не совсем свободна… Но соблазн велик. Потому что это чистая эмоция, натуральный адреналин, моменты, по которым потом будешь вспоминать свою жизнь и молодость… Она встала на цыпочки, обняла его за шею и поддалась соблазну. Шли минуты, Черный и Белый сидели над картой в тишине.
 
Белый пододвинул карту пальцем на темную сторону стола:
— Бери, твоя клиентка. Он же женат.
 
Черный задумчиво вернул карту на белую сторону:
— Да, но она-то об этом не знает. И ноги у нее промокли, и нес он, действительно, невыносимую ахинею, надо было это как-то остановить…
 
Белый удивленно поднял на Черного глаза:
— Так она же его даже не любит! Это ж просто так, для адреналина. Классифицируется как распутные действия, нет?
 
Черный задумчиво затянулся сигаретой:
— Так-то да, но ей это надо. Для вдохновения, понимаешь? Нужен же хоть какой материальчик для следующего стихотворения. Бери себе.
 
Белый смял в руке еще один стаканчик:
— Да и рад бы, но не могу. Не по правилам, понимаешь же?
 
Черный медленно взял карту Червовой Дамы и засунул ее в середину колоды:
— Давай так. Потом разберемся. Трудно все-таки работать с этими соблазнами.
 
Пусть на сегодня счет будет один — один…
 
Не влюблена, и не о чем писать.
Начав, бросаю.
Злюсь на оба факта.
Да, в долгой пьесе трудно без антракта,
Но он не должен быть длинней, 
чем двадцать пять.
 
Не влюблена, и некого бросать.
Быть некем брошенной.
Нет повода, азарта.
И, как назло, везет все время в карты.
А значит, нечего в ближайшее и ждать.
 
Не влюблена, и некого спасать.
Всегда спасаю —
Шрам дурной привычки.
Да, на ветру, конечно, гаснут спички,
Но то не повод их не зажигать.
 
Не влюблена. Ничьих не надо рук.
Не важен цвет,
Ничей не сладок запах.
Тоска меня качает в теплых лапах.
Сыпучие пески смыкают страшный круг.
 
Не влюблена. Жадна до новых лиц.
И сетка вен
В тоске без свежей дозы.
Придите. Будьте. Режьте без наркоза.
Играйте туш или уже падите ниц!
 
Не влюблена, и не о чем писать.
Пески, тоска и фарт ненужный в карты…
Даю вам срок, пожалуй, до начала марта.
Конец антракта. Я хочу играть.
 
малоизвестная актриса
никак не может устоять
перед соблазнами и часто
в аптеке покупает тест
 
малоизвестная актриса
все время борется с собой
еда работа лень мужчины
пока что счет четыре ноль
 
малоизвестная актриса
ведет неравный бой с едой
батоны в ванной утопила
и бьет ногами колбасу
 
 
малоизвестная актриса
спешила в зоомагазин
конечно гуппи красть постыдно
зато наваристый бульон
 
малоизвестная актриса
хотела денег и ролей
и лишь поэтому купила
травмат и биту и кастет
 
малоизвестная актриса
не ест четвертый день подряд
отлично в этом помогают
обет наручники и скотч
 
малоизвестная актриса
себе чужого не берет
но этот был и сам не против
принес шампанское и торт
 
малоизвестная актриса
считает черные чулки
отличным веским аргументом
для получения ролей
 
малоизвестная актриса
опять соблазну поддалась
сказала мама воспитаем
прокормим как-нибудь не ссы
 
малоизвестная актриса
считает можно иногда
себе позволить то что плохо
уж больно это хорошо   
Все статьи автора Читать все
       
Ольга Аничкова, соблазн, малоизвестная актриса
Рекомендую
1 3126
Спионерить!
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (1)

  • Я есть Грут
    14.03.2018 20:08 Я есть Грут
    Ребят, а джокера слабо?
    Жребий оправдан на все сто.
    Непредсказуемее всех.
    Кон оберечён иметь успех.
80 «Русский пионер» №80
(Март ‘2018 — Март 2018)
Тема: соблазн
Другие номера и подписка
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям
 
Новое