Классный журнал

Отморозки будущего

01 февраля 2018 17:30

Вообще-то этот очерк Валерия Джемсовича Дранникова был опубликован в самом первом номере «Русского пионера». Тема номера была «Мороз». А теперь тема — «Снег». И обязательно был бы в этом номере другой, новый очерк Валерия Джемсовича Дранникова. Если бы он еще побыл с нами. Но его нет, а нам хочется, чтобы в этом номере его читали. Ведь это и есть бессмертие, о котором в очерке рассуждает автор.

— Данила, милый, можно побыстрей?

— А вы не рыгайте. Исторический момент, а вы рыгаете.

Я что, нарочно? Я что, не понимаю важности момента? Только попробуйте простоять пять минут с распахнутым ртом, когда молодой человек приятной наружности скребет и скребет в нем стеклянной палкой по внутренней стороне щеки. «Бреем с пальцем или с огурцом. С огурцом на пять копеек больше. Вам как?» — вопрошали когда-то цирюльники. Мне досталось с пальцем.

Но никто ж не неволил. Сам напросился. И даже документик подписал. Официальный. Договор № 5. Об оказании услуг криохранения ДНК.

«Общество с ограниченной ответственностью “КриоРус”, именуемое в дальнейшем Исполнитель, в лице генерального директора Медведева Данилы Андреевича, и Валерий Дранников, именуемый в дальнейшем Заказчик, заключили настоящий договор о нижеследующем. Исполнитель выполнит забор образцов ДНК Заказчика путем соскоба эпителиальной выстилки ротовой полости согласно инструкции к Isahelix SK-002 buccal swab и сохранит полученные образцы путем криосохранения (сохранения в жидком азоте) НЕОГРАНИЧЕННО долго. Стоимость договора составляет 1000 рублей».

Подписи, конечно, и печать.

И вот сейчас господин Медведев Данила Андреевич выполняет забор образцов моей ДНК, с силой скребет по эпителиальной выстилке ротовой полости, а полость содрогается в отрыжке.

— Ну вот и все, голубчик. Вот и все. — Генеральный директор извлек наконец стеклянный скребок. — Замечательный забор. Сейчас мы эту палочку с вашей ДНК поместим в специальный цилиндр и положим в жидкий азот.

— На неограниченно долго? — с тревогой спросил я. — Все-таки ответственность у вас ограниченная.

— Сами убедитесь, — засмеялся Данила. — Лет так через пятьдесят.

Через полвека мне стукнет почти 120. Так долго люди не живут. А в России подавно. В России вообще, по данным Госкомстата, мужики заканчивают путь в 56. Я и так пережил среднестатистическую смертность на 12 лет. Пора перебираться к среднестатистическим. Только не хочется, честное слово. Нет, были бы кругом одна мерзость да запустение, невыплата зарплат или пролетела бы наша футбольная сборная мимо финала Европы — тогда не жалко. Так нет же, все наоборот: цветет стабильность пышным цветом, зарплату платят ровно в срок, и даже в Вене этим летом нам, как всегда, поможет Бог. Так чего же торопиться? Жить хочется. И как можно дольше.

А врачи уже в глаза не смотрят. Они смотрят на мои снимки да анализы — и молчат. Словно врачебную тайну блюдут. Иногда лишь печально бормочут: «А что же вы хотите в ваши годы».

Я, конечно, не паникую. Что толку в панике моей? «Наш поезд прибывает на конечную станцию. Просьба освободить вагоны». Просто мужественно продолжаю заниматься любимым делом — через день захожу в Домжур. Потому что, не будь Домжура, я бы никогда не познакомился с удивительным человеком Данилой, его фирмой «КриоРус».

Короче, где-то после пятой старый приятель, газетный волк, беззубый Акела налил шестую и торжественно сказал:

— Предлагаю выпить за имморталити!

Я не понял. Мы пили за цирроз, за геморрой и даже ишемию. Но таким недугом никто из нас не страдал.

— Неучи, — прошамкал Акела, — имморталити — это бессмертие. И дать его человечеству собираются хорошие люди — имморталисты. Я недавно наткнулся на ихний сайт в инете.

— Сайт Дункана Маклауда, — развеселился я.

— Сам ты Дункан. Сайт фирмы «КриоРус». Ребята предлагают всем желающим заморозиться до лучших времен.

— Бред, — молвил я, но что-то шевельнулось в душе моей, уставшей от врачей. — А чего они так странно называются — «КриоРус»? Они что, только русских замораживают?

— А ви попхобуйте. Чтоб ви да не смогли, — рассмеялся Акела и выпил за бессмертие до дна.

Я и попробовал. Нашел этот сайт www.КриоРус.ру, нашел их адрес и вот стою перед длинным бетонным забором на улице Центральная, дом 5А, подмосковного поселка Алабушево и не очень понимаю, за каким чертом меня сюда принесло.

— К кому? — неласково поинтересовалось коренастое лицо кавказской национальности, отпирая массивную железную калитку.

— Мне надо в «КриоРус»! — крикнул я, пытаясь заглушить отчаянный собачий лай. Рядом с калиткой во дворе в огромной проволочной клетке бесновался здоровенный пес неизвестной породы.

— Слушай, дорогой, чего орете! — отшатнулось лицо. — В «КриоРус» так в «КриоРус». По тропинке иди к последней двери.

Потом оно приблизилось ко мне и неожиданно сказало: «Путин — наш Бог». Я испугался, поскользнулся и чуть не грохнулся на тропинку. Она вела к довольно большому одноэтажному дому. За ним горбились два шатра алюминиевых ангаров, а справа — то ли гараж, то ли мастерские. Солидная фирма, подумал я с удовольствием, открывая скрипучую крайнюю дверь. И охрана, и собака — сразу видно, не фуфло. В доме, вероятно, лаборатории, а в ангарах — замороженные граждане. Однако солидная фирма встретила грязным сумраком длинного узкого коридора. Лишь слабым светом в конце тоннеля белела одинокая дверь с наклеенным листком «КриоРус». Странно, шевельнулось в мозгу, здесь абсолютно нет рекламы. А где растяжки, где билборды, где сверкающий неон? «Ты устал от жизни пресной — заморозься и воскресни!» Здорово, да? Народ бы валом повалил. А с другой стороны, зачем им эта трескотня? Повалят, передавят друг друга, не успев заморозиться. Дело все-таки интимное.

Так размышлял я перед дверью, все не решаясь постучать. Сердце почему-то захолодело без заморозки, мысли стали тягучими, как любимый напиток из морозильника, и сам я почувствовал себя недоумком Каем на пороге дома Снежной королевы. Не то чтоб страшно, как-то боязливо.

Кай ты старый или Куй, постучи, а не тоскуй! В трудные минуты жизни во мне всегда просыпается поэт. Я постучал.

— Войдите! — раздался из-за двери звонкий голос.

Интересно, что я ожидал увидеть? Если честно — кадры из голливудского блокбастера. В большом отсеке космолета лежат в комфортных капсулах замороженные космонавты, мигают лампочки в переплетенье труб, а на бесчисленных дисплеях бегут колонки непонятных цифр. И командир корабля, который вылитый Брюс Уиллис, стоит в раздумье перед капсулами: размораживать команду или пусть ребята немного поспят.

Нет, это был не Голливуд. И не «Мосфильм». В маленькой комнатке четыре на четыре стояло два колченогих стула, металлическая бадья непонятного назначения и двухметровый серебристый саркофаг. В узорах. Как замерзшие снежинки.

— Что угодно? — спросил молодой человек, так же похожий на Брюса, как катафалк на «виллис». В тусклом черном костюме, в черном галстуке, черных туфлях, с тоскливым взглядом, он навевал печаль с порога.

— Да вот хотелось бы заморозиться, — смущенно пробормотал я.

— Поторопились. Ведь вы еще живы, — сказал человек в черном с сожалением в голосе.

— Так и слава богу. А вы что, только с покойными гражданами дело имеете?

— Совершенно верно. Пока только с ними. По завещанию усопших или по желанию родственников. Но в полном соответствии с законом о ритуальных услугах.

— Ошибочка, значит, вышла, — совершенно неожиданно обрадовался я. — Извините за беспокойство и прощайте.

— Ну почему же сразу «прощайте»? Может, «до свидания»? — сказал молодой человек, внимательно окинув взором мое потухшее, в печатях времени лицо. — Может, даже до скорого. А еще лучше оставайтесь, я вам расскажу о наших услугах. А там решайте сами.

Я остался.

— Итак, — продолжил молодой человек в черном, балансируя на табуретке, — меня зовут Данила Андреевич. Мне 27 лет. Мой отец — доктор экономических наук, профессор. А я в 16 лет окончил самую престижную питерскую школу с математическим уклоном, между прочим, с золотой медалью, потом международный институт менеджмента и два года назад защитил кандидатскую по экономике. Так вот, мой отец занимался проблемами управления научно-техническим прогрессом, и я, можно сказать, с детства увлекся технологиями будущего. А куда деваться ребенку, если кругом в доме книжки про будущее, а читать я научился в полтора года.

— Во сколько? — изумился я.

— В полтора года, — повторил Данила Андреевич и зарделся.

Ни фига себе! Если начало монолога гендиректора я слушал вполуха, то, узрев на табуретке вундеркинда, невольно сразу обратился в слух.

— И когда в середине девяностых в России появился интернет, я просиживал часами на зарубежных сайтах, посвященных новым технологиям. Меня особенно интересовало все, что связано с продлением жизни и крионикой. Между прочим, на последнем курсе института сделал доклад о технологиях достижения бессмертия, а потом даже перевел на русский известную в мире книгу руководителя американского Института крионики доктора Роберта Эттингера «The prospect of immortality» — «Перспективы бессмертия».

Так вот, перспективы невероятные. За последние тридцать лет наука и техника совершили фантастический скачок. И время новых прорывов постоянно сокращается. Уже в ближайшем будущем мы сможем управлять обменом веществ в человеческом организме. С помощью генной терапии изменять генетический код или отдельных клеток, или отдельных органов, или всего организма в целом. Чтобы программа, по которой работает организм, стала оптимальнее. Все, что с нами происходит, управляется генетической программой. Если мы ее перепишем, человек станет другим.

— Лысый — снова кучерявым?

— Безусловно.

— Я, конечно, извиняюсь, но какое отношение все это имеет к моему замораживанию и последующему воскрешению?

— Неужели не понятно? Я вам битый час толкую о фантастическом научно-техническом прогрессе. О том, что завтра станет возможным невероятное сегодня. Возьмите нанотехнологии. Уже сейчас медицина пользуется их примитивными наработками, а через полвека сможет воскрешать. Ведь что такое нанотехнологии? Это в конечном счете создание устройств, размер которых не превышает молекулу. И вот представьте себе, лет через тридцать-сорок, не позже, я уверен, появятся медицинские нанороботы размером меньше бактерии. Полностью имитирующие живые клетки. Но нацеленные, к примеру, на уничтожение больных клеток вашего организма. И на строительство новых. Не верите? И зря. Уже сейчас есть дизайн-проекты таких роботов. Осталось только подождать.

В виде замороженного тела. Кстати, именно у нас, в Алабушево, новая госкорпорация по нанотехнологиям собирается строить огромный исследовательский центр. А мэр Москвы обещал пустить до нас скоростную электричку. Вашим родственникам удобно будет добираться.

— Ну хорошо. Почти что убедили. Готов ждать. А ждать придется в нем? — кивнул я на серебристый ящик.

Данила почему-то засмущался.

— Некоторое время. Основное замораживание происходит в специальной капсуле. Которой у нас пока нет. Мы заказали в Америке, но когда еще придет… Так что вы не торопитесь.

— Да я не тороплюсь, — и тут же испугался: — А вдруг места не хватит?

— Всем хватит места, не волнуйтесь. Фирма молодая, нераскрученная.

— Все так говорят, а потом придешь, вернее, принесут, а место занято. Предварительные заказы принимаете?

— Не практикуем. Да и какой может быть предварительный заказ, когда все надо делать быстро. Вот, предположим, вы упокоились, — сказал он и снова засмущался. — Прежде всего надо освободить ваше тело от крови, которая в нем есть. А потом сделать перфузию.

Я взволновался:

— А вот этого не надо!

— Да не волнуйтесь, это просто термин. Дело в том, что в вашем теле еще останется много воды. При замораживании вода превратится в лед и может здорово травмировать клетки. Вам это надо?

Что ж я, попугай — опять кричать: «Нам этого не надо!»? Но клетки портить тоже не хотелось.

— Так вот, перфузия — это замещение воды криопротектором. Специальным раствором, который через кровеносную систему заполняет ваше тело и сохраняет клетки нетленными. Ну а потом — в ящик. Вот в этот. Потому что тело надо охладить. Берем жидкий азот, он испаряется, и мы обычным вентилятором гоним пары в ящик. Несколько недель гоним. До температуры минус 190 градусов. А затем, уже навсегда, переносим тело в специальную капсулу с жидким азотом. Которой у нас пока нет, но будет.

— Данила, стоп, что значит «навсегда»? Вы говорили — только на полвека!

— Да какая телу разница, — вдруг развеселился Данила, — полвека или навсегда? Лишь бы режим постоянный поддерживался. Минус 190. Ни больше ни меньше.

Вот, блин! Неужели и здесь кинут? Ведь договаривались на пятьдесят — значит, на пятьдесят. Мне не понравилось веселье Данилы. Даже сверкающий серебром саркофаг, который до этого притягивал взор, показался сомнительным. Я встал, решительно шагнул к нему и распахнул крышку. Внутри стенки саркофага были обиты эластичной серебристой тканью, и он смотрелся очень привлекательно. Как-то даже зовуще.

— А можно прилечь? — неожиданно для себя спросил я Данилу. — Оно хоть временное, все-таки жилье. Хотелось бы немножечко обжиться.

— Да пожалуйста, — так же неожиданно ответил Данила. — Святое дело.

Вот в этом я не был уверен. Я вообще не был уверен, что Наверху к моему будущему воскрешению отнесутся с пониманием. Но все равно забрался в ящик и захлопнул крышку. Мертвая тишина окутала меня. Закрыл глаза и вообразил себя телом. Которое окутывают пары жидкого азота. А ничего, комфортно и приятно. Ни треволнений всяких, ни забот. Так можно пролежать полвека. Лишь бы соблюдали температурный режим. Жаль только, в одиночестве лежать. А почему, собственно, в одиночестве? Что я, один такой на свете, кто хочет возродиться к новой жизни? Данила говорил, что все удовольствие стоит девять тысяч баксов. Ну и что? Нефть дорожает, доллар падает. Да завтра же миллионы людей захотят повторить мой путь.

Я тут же представил себе, как в Подмосковье штабелями растут прекрасные криохранилища. В которых морозятся миллионы моих современников. Как преобразится Подмосковье, сколько новых рабочих мест появится! И как через полвека нас всех вылечат нанороботами и оживят. И мы ликующим потоком вольемся в океан потомков.

И тут страшная мысль поразила меня. А зачем нас будут оживлять? Потомков действительно океан. Через полвека в Москву переберется миллионов пятьдесят. Воздух станет по карточкам! Кому мы будем нужны — дармоеды из прошлого? Ну, может, одного-двух випов воскресят. Но остальных азотных — никогда. А даже если сдуру разморозят, на что нам всем существовать? Ни пенсий, ни жилья. Бомжами жить, бомжами помирать. И на этот раз окончательно, потому что откуда у бомжа девять тысяч юаней на вторую заморозку? Так вот зачем сказал он «навсегда»! Знал, вундеркинд, наверняка предвидел. Я даже вида не подал. Просто вылез из ящика и сказал:

— Дорого. Девять тысяч дорого. Я там оценил свое тело — оно столько не стоит.

— Вы себя не цените, — сказал Данила с укоризной. — Но мы для вас можем сделать скидку.

— Торг здесь неуместен, — надменно бросил я ему. — Другие услуги имеются?

— Конечно. Не хотите все тело — можем заморозить мозг. Видите эту емкость? — кивнул Данила на металлическую бадью с двумя засохшими розами на крышке. — Там покоится замороженный мозг бабушки.

Я вздрогнул:

— Вашей?

— Нет, — рассмеялся Данила. — Одного студента из Питера. Он тоже увлекался бессмертием, читал наш сайт и очень любил свою бабушку. И когда она, бедная, года два назад впала в кому, обратился к нам с просьбой ее заморозить. Он даже хотел отправить потом бабушку в Америку, в институт крионики. Но студент тоже был бедным. Какая Америка. Когда бабушка скончалась, денег хватило лишь на отечественную заморозку мозга. И его хранение в жидком азоте. Внук посещает нас, цветы приносит.

— А зачем замораживать мозг? — тупо спросил я.

— Как зачем? — оживился Данила. — Ваша личность — это мозг. Ваша память, характер, знания — все в нем. Сохраняя мозг, мы сохраняем вашу личность. Вы подумайте, удобная услуга. Замораживаем мозг, лет через пятьдесят с помощью нанотехнологий извлекаем из него ДНК, подсаживаем в яйцеклетку и клонируем. Растим мозг. Потом пересаживаем в двадцатилетнее тело, и все — живите дальше. Молодым, здоровым, красивым. Со всем многолетним опытом и знаниями, присущими вашей личности. Согласны?

Расти бамбуком двадцать лет? Без детских шалостей, без юношеской страсти, без поцелуев длинноногой Насти? Без пацанов, с которыми на «ты», без онанизма, наркоты? Нет, тысячу раз нет. Так я и сказал Даниле.

Он огорченно развел руками.

— Тогда остается последнее — заморозить вашу ДНК. — За тысячу рублей. Технология та же — клонирование, только личность будет другая. Вот вы, например, умеете рисовать? Нет. А клон, возможно, станет Церетели.

Мне понравилось. Церетели — и всего за тысячу рублей. Здорово.

— А Путиным сможет?

— Нет, — серьезно ответил Данила. —Путиным стать невозможно.

А и ладно. Кем-нибудь станет — и то хорошо. Потому что мне за 68 лет собственная личность изрядно надоела. И вот стою я с широко распахнутым ртом, а генеральный директор фирмы «КриоРус» недовольно бормочет:

— А вы не рыгайте. Исторический момент, а вы рыгаете.

…Дома я сказал тридцатишестилетнему сыну:

— Мне внуки нужны, а ты еще не женат. Кто вспомнит о моей замороженной ДНК? Кто деда возродит?

— Жениться? — рассмеялся сын. — Я что, отмороженный?

Все статьи автора Читать все

28.03.2012
Неуправляемый 0
18.04.2010
Дефектор лжи 0

Валерий Дранников, снег

Рекомендую

3 2968

Спионерить!

Оставить комментарий

Комментарии (3)

1.02.2018 18:53 Сергей Макаров
Спасибо за напоминание и будем по рецепту "Дракона":
-"Радоваться жизни. Пусть и с горькой кислинкой."
2.02.2018 00:47 Я есть Грут
Вспомнил Керна с Доуэлем.
Мы, похоже, не умнеем.
Всё мечтая воскресать
Лет, так скажем, через цать.
25.12.2018 01:19 Игнат Кошак
Вроде как биологи в плане растений, т.е. ботаники работают на сайте любимый сад, удачи