Классный журнал

Своя земля на Аляске

29 января 2018 10:40

Когда на Аляске лежит снег (а он может там лежать до мая), работать на своей земле совершенно невозможно. Зато в отсутствие снега дел невпроворот. Продолжение истории завораживающего покорения сурового края от Федора Соловьева.

Большой прогресс по спиливанию деревьев произошел в 1999 году. Я работал менеджером ювелирно-часового магазина на военной базе Элмендорф, и моим ювелиром оказался отличный парень Кори, с которым мы много разговаривали о жизни. Узнав про мой участок и ежегодные старания избавиться от деревьев, ему пришла в голову отличная идея. В соседнем городе Талкитна жила его сестра, и он решил помочь ей с дровами, спилив вместе со мной много деревьев и перевезя стволы к ней домой. Мы стали ждать лета, так как вообще вся эта пилильно-сжигательная активность может происходить успешно только с середины мая по октябрь, да и то когда нет дождей. До середины мая на участке еще может лежать снег, бывает холодно и большой охоты ездить на землю нет. А начиная с сентября могут идти ежедневные дожди.

Кори предложил использовать две здоровые бензопилы, которые должны были находиться в доме у его матери в другом городишке, Игл-Ривер, так как моя бензопила к этому времени совсем сломалась. Туда мы и отправились в свой выходной июньский сухой день 1999 года. Бензопилы нашлись, но они оказались старыми и очень тяжелыми, к тому же сильно затупленными. Но это была не беда, так как Кори взял с собой набор по заточке чего угодно металлического, поскольку, будучи ювелиром, он профессионально занимался обработкой драгоценного металла каждый день. Подточить пилы было для него совсем простым делом.

Мы решили сразу, за один день, спилить вообще весь лес, от которого мне нужно было избавиться. Это было бы реально прорывом и новым типом работы, так как я привык обрабатывать стволы и сжигать их сразу же после валения дерева, — таким образом у меня на участке никогда не накапливалось много сваленных деревьев.

Работа шла споро, Кори то и дело подтачивал свою и мою пилы, но мне эти остановки надоедали. Поляна без деревьев все увеличивалась, и на ней образовывался все более непроходимый завал поваленных стволов с длинными суками. Мы создавали, таким образом, противотанковый заслон! В одно время Кори так увлекся, что стал спиливать деревья на территории моего соседа — того, которого я однажды видел на аукционе. Я его остановил и точнее показал воображаемую границу между нашими участками. Точную границу я не знал, и мы до сих пор не знаем, так как протянуть прямую веревку между пограничными столбами не удается — этому мешают и деревья, и кусты, и своеобразный выгнутый рельеф местности.

Тут надо добавить, что своих соседей я в те времена вообще не знал. У меня должно иметься четыре соседа, и к настоящему времени я познакомился только с одним из них — тем самым бородачом с аукциона. Он появился впервые в 2012 году и построил на своей земле дощато-фанерную избу, в которой живет с тех пор круглый год со своей женой. Как он отапливается зимой — загадка, где берет воду — не знаю, так как у него на участке нет ни электричества, ни воды из скважины. Сейчас ему лет 56, как и мне, а при покупке земли в 1991 году нам было по 29. Мы дружелюбно общаемся. Но в личную жизнь не лезем. Больше всего его интересует, что я буду делать со своей землей в будущем, так как мой сегодняшний статус редко появляющегося хозяина его больше всего устраивает.

В тот заезд по массовому спиливанию деревьев со мной произошел несчастный случай. Забыв, что я держу в руках монстра по разрезанию твердого материала, я так привык к послушному его поведению, что незаметно стал приваливаться к бензопиле всем телом, чтобы сильнее надавить на нее. Этого как раз делать не надо, так как нормально работающая пила требует лишь легкого прикосновения к дереву. Но моя пила тупела и тупела, и требовалось нажимать на нее все сильнее. Просить Кори заточить ее и прерывать из-за этого работу мне было лень. В один момент я использовал для усиления свою ногу и коленкой подтолкнул пилу к дереву, не подумав, что вращающаяся цепь пилы обнажена со обеих сторон.

И вот чувствую, что пила хлестнула мне по ноге, прямо по колену. Я увидел порванную ткань брючины, выключил и отложил пилу, засучил штанину, и на меня хлынула кровь из рассеченного места — прямо в середине колена. Я с этим известием поплелся к Кори. Работу нужно было сразу прекращать и ехать обратно в город к хирургу. Хорошо, что мы поехали на землю на одной машине. Мы забрали пилы, упаковались, я сел на пассажирское сиденье и задрал ногу на торпеду, чтобы держать кожу колена сжатой, так как иначе, при сидячем положении, рассеченное тело еще больше расходилось. Все же я был рад, что мы успели свалить такое огромное количество деревьев. Но хоть я и рассчитывал, что Кори заберет стволы для своей сестры, этого никогда не произошло. Его энтузиазм спал, а я с больным коленом работать уже не мог. В ноябре я уволился из ювелирной фирмы и стал полностью работать в своем магазине подарков в Даймонд-Центр-молле, и постепенно связь с Кори прекратилась.

А тогда Кори гнал свой трак в город, а я радовался, что у меня есть такой друг: один я бы не смог вести машину без потери крови. День был субботний, но в Анкоридже работала дежурная поликлиника, как раз по маршруту въезда в город. Медсестра осмотрела меня, промыла рану и сказала, что мне страшно повезло: кость совершенно не тронута! Она наложила мне пять швов, по-моему, долларов за 300, и я позвонил домой Кате, сообщив две новости: одну, что еду домой и я уже в Анкоридже, а вторую, что успешно прооперирован после разрезания ноги бензопилой.

После этого случая жена меня не отпускала пилить лес бензопилой три года! Я иногда ездил туда с обычной пилой и топором, потрошил наваленный лес, складывал в сторону очищенные от суков поленья, но сжигать их было невозможно из-за отсутствия места для пригодного кострища, так как вся территория была завалена высохшими стволами от около тридцати спиленных деревьев и их сучьями. Через несколько лет ближе к зиме я очистил центральную площадку и образовал две большие кучи для сжигания. Но сжечь их под зиму уже не успел, а смог приехать только следующим ранним маем, когда не действовали никакие ограничения по разведению костров, и запалил эти кучи до поднебесья!

Потом, году эдак в 2003-м, когда дочке Вере стукнуло два годика, я все же поразмыслил и решил купить новую хорошую бензопилу и продолжить спил леса. Жена больше не возражала, так как я убедил ее, что буду действовать предельно аккуратно. В некоторые годы погода на Аляске была настолько жаркая, что разводить костры летом запрещалось вообще. В эти годы я мог простаивать с работой и ждал следующего лета.

К 2011 году я решил, что для дальнейшего комфортабельного проникновения на участок нужно нанять бульдозер и немного выровнять холм на въезде, чтобы туда, уже на сформировавшуюся зигзагообразную земляную дорогу без пней, которую я укатал своим траком за 15 лет, могла въезжать легковая машина, иначе все мои гости на легковушках оставляли свои машины на проезжей дороге, и только я на своей «такоме» мог въезжать внутрь.

По объявлению, написанному на фанерке, прибитой к дереву на въезде на нашу субдивизию, я узнал телефон компании, занимающейся экскаваторными работами в этой местности. Мы созвонились, и здоровенный и высоченный бородатый дядька в летах по имени Кларк Смит подъехал посмотреть мой участок, чтобы оценить работу по сносу холма на въезде. Я приехал на встречу со своим 14-летним сыном Василием, и мы как раз развели костерок. Кларк представился, сказал, что он живет неподалеку и у него есть внук одного возраста с моим Васей, с которым они могли бы и познакомиться позже. Он осмотрел мой холмистый въезд и высказал мысль, которая никогда не приходила мне в голову. Он заявил, что пробиться сквозь заграждающий землю холм, сделав новый въезд, а затем аккуратненько завернуть направо, на старую узкую и наезженную дорогу в лесу, вообще не выйдет! Из-за высоты холма дорога должна иметь еще больше ширины, по метру на каждую сторону, для создания пологих склонов. А если я планирую въезжать на длинном моторхоме, то и сам драйввей должен быть намного шире, метров пять-шесть шириной, особенно в начале. Всего со склонами получалось семь метров дороги по ширине. Кроме того, моя лесная дорога оказалась бы намного выше нового драйввея. В результате, сказал он, чтобы создать нормальный въезд на мой участок, нужно сразу строить широкую и прямую дорогу, которая вообще не затронет мой старый, идущий вправо от нее проезд.

Мы уставились на предполагаемую трассу этой новой дороги: на ее месте сейчас произрастал лес из нескольких десятков деревьев, которые надо было опять пилить, прежде чем дорога вышла бы на мою уже очищенную от леса поляну. «На это у меня уйдет еще несколько лет», — подумал я. Но перспектива строительства широкой дороги окрылила меня, и я стал выяснять, во что это мне обойдется.

Стоимость работы Кларк оценил лишь приблизительно, сказав, что работает он на любом оборудовании за 130 долларов в час, включая стоимость доставки экскаватора или бульдозера и горючего для них. Он также может сам вырезать весь лес на пути.

Когда я рассчитывал сперва на снос холма, я предполагал заплатить долларов 500–600 за пару часов работы. Новая расценка тянула на 1040 долларов за 8-часовой рабочий день, а за 10-часовой и того больше. «Можно ли успеть сделать все за один день?» — спросил я. «Может, и можно, может, и нет», — ответил Кларк. «Значит, может, нужно и два дня?» — спросил я. «Может, и два дня», — задумчиво ответил он. Я помолчал и спросил: «А может, и три дня?» — «Может, и три дня», — ответил Кларк.

«А может, и больше», — подумал я про себя. На всякий случай я согласился и обещал подтвердить ответ позже. Он тоже согласился начать работу, но в какой-то нерешительной задумчивости. После чего я приехал домой и написал ему письмо, что, учитывая непредполагаемо большой объем работы, мы можем заплатить сейчас за новый драйввей только 1500 долларов. Я решил, что ради того, чтобы кто-то мог въехать на мой участок на легковой машине, а не оставлять ее на проезжей дороге, платить больше было бы неразумно. Кроме того, время Кларка пошло бы и на ликвидацию дополнительных деревьев, за что мне также пришлось бы платить. А деревья-то я мог бы спилить и сам!

Кларк мне ответил отказом, и с ним мы больше не встречались. Но я принял всем сердцем его идею о строительстве широкой дороги и стал ее постепенно претворять в жизнь, главным образом мысленно, что эффективно происходит перед засыпанием. И сразу же начал рубку леса на предполагаемой трассе. Летом ко мне на Аляску приехал мой повзрослевший старший сын Петр из Москвы, и мы с ним вместе спилили много деревьев на проектируемой трассе драйввея. Петя впервые взял в руки бензопилу и успешно сам завалил несколько стволов! Я ему, да и всем тоже рассказываю теперь, как чуть не перепилил себе однажды колено бензопилой. Это помогает обращаться с ней аккуратнее. С Петром мы и закончили в 2011 году спиливание всех деревьев под новую трассу!

Прошел еще год. В мае 2012 года судьба свела меня с новым контрактником — русским старовером Алексом. Алекс жил в соседнем городе Василла. У него был свой экскаватор и огромный грузовик. Мы с ним съездили на мой участок на моей машине, и я ему дал новую конкретную задачу — снести к черту холм и расчистить дорогу до самого гравия внизу для прямого и широкого драйввея. А все, что будет срыто, то есть верхний земляной слой с пнями, корнями и кустами, должно быть снесено дальше по дороге на свободную от деревьев поляну и там разровнено. Общаться с Алексом было одно удовольствие — мы говорили на родном русском. Алекс, как и почти все староверы, приехал на Аляску в 60-х годах из Орегона. А до этого судьба вела его предков из Сибири в Китай и Южную Америку.

Алекс сказал, что именно с его огромным экскаватором и можно снять этот холм. Стоить это будет мне две с половиной тысячи долларов, расценил он работу. «Бульдозер етот холм не возьмет», — заключил он. Грунт он предполагал загружать в самосвал, который сваливал бы его на поляне. «Потом, того, хорошо бы и бульдозер привезть, — сказал он. — Шоб ровно все было». Это предполагало дополнительную оплату…

Но приступить к работе ни завтра, ни на этой неделе, ни через месяц Алекс не мог. Очень был загружен текущими делами. Когда мы встретились с ним с утра, я увидел его работающим на его экскаваторе на отрытии фундамента под новый дом заказчику в Василле. Потом, почти на все лето, он должен был ехать в Хомер на промышленную рыбалку. «Все мне звонят, всем надо рыть что-то. В октябре только смогу, — сказал он. И добавил: — Я и сейчас не должен был ехать к тебе, но случилось несчастье — мой сын в Хомере с лодки упал на рыбалке и руку повредил, из-за этого я должен был бы работу бросить сейчас и туда ехать. А мобильная связь прервалась, и я не знаю, что делать — ехать или не ехать, чтоб узнать, что с ним и нужна ли помощь. Поэтому поехал с тобой ненадолго, пока связь не наладится».

Тем летом я еще успел повалить немного деревьев по сторонам, мысленно расширяя свою будущую новую дорогу! Но потом начались дожди, которые шли весь сентябрь, октябрь, до самых холодов. Делать дорогу под зиму, работая в грязи, мне совсем не хотелось, и Алексу я так и не перезвонил…

2013 год прошел у меня так напряженно по работе и по ремонту подвального помещения в доме, которое стало затапливаться после дождей и таяния снега, что за все лето так и не удалось ни разу съездить на землю. Только осенью заехал взглянуть на нее, политую потом и кровью, и обнаружил, что с участка исчезла высоченная поленница дров, которую я собирал все эти годы из самых крупных стволов деревьев. Трудно было поверить, что у меня ее украли. Кому здесь нужны ворованные дрова, если их по всей субдивизии — немерено у каждого хозяина, так как все постоянно рубят лес! Поленницу эту я собирал в основном потому, что крупные стволы было невозможно сжечь в течение неполного рабочего дня и их надо было куда-то складывать. Я с самого начала выбрал место между четырьмя деревьями, которые удачно послужили опорами для длинных, метра по полтора, стволов. Когда поленница выросла в два метра высотой и закидывать дрова стало на нее сложно, я сформировал новую, еще дальше в лесу.

С приезжающими со мной друзьями и детьми мы использовали поленницу как заграждение для стрельбы из пистолета: вешали на нее мишень и лупили по цели. Пули застревали в срезанных кругляшках, и за многие годы их скопились там сотни. Вот эти стволы у меня и украли. Причем воры вывезли все до последнего, самого маленького обрезка дерева, которые тоже были засунуты рядом. Им пришлось заезжать на мою территорию через пресловутый холм на грузовике и перекладывать дрова весом не менее двух тонн, и я до сих пор удивляюсь их энтузиазму!

И именно в этом году у меня появился сосед с бородой, который начал строить себе дом. Я познакомился с ним, мы повспоминали с ним давнишний аукцион 1991 года, и я рассказал ему про пропажу дров из поленницы, на что он ответил, что это не он украл. «У меня самого, — сказал он, — дров — завались. И три бензопилы есть!»

Вообще, спешки какой-то в строительстве нового драйввея у моей семьи не было. Каждый приезд на природу в одиночку или с семьей сопровождался хорошим, мощным костром. А жечь нам всегда хватало чего — это несколько спиленных деревьев с могучими ветками. Особенно радостно горели макушки елок — они сразу вспыхивали, как облитые бензином, и давали неповторимый колорит сильного контролируемого огня. Таким образом, многие годы все органично сочеталось: я пилил лес и использовал дрова для костра.

В 2014 году произошло небольшое открытие по поводу украденных стволов. Возвращаясь с очередной поездки на землю, я свернул с хайвея направо и очутился в курортно-рыболовном заповеднике «Ненси-лейк» (Nancy Lake State Recreation Area), где отдыхающие и путешественники могли расположиться в своих кемперах и моторхомах на ночь и провести несколько дней. Это была одна из охраняемых и контролируемых штатом Аляска зон, где и въезд был платный, и все было особо обустроено для туризма. Зона эта располагается на берегах нескольких живописнейших озер, и в летнее время там всегда много народа. Заехал я туда из чистого любопытства, так как выехал домой с земли немного пораньше обычного, было еще довольно светло, и я решил исследовать местность. Покрутив по кемпингу, я поехал обратно и вдруг прямо вдоль асфальтовой дороги, в кустах, обнаружил сваленными большое количество стволов еловых деревьев. Я затормозил, подал назад и вылез из машины. Обойдя стволы, я обалдел: ну трудно было бы не узнать распилку своей работы! Аккуратно срезанные бензопилой сучья, размер всех стволов одинаковый — по пять с половиной футов, чтобы при случае всегда поместились в кузов моего трака для перевозки в Анкоридж для изготовления шашлыков в барбекьюшнице, — ну то есть мои стволы!

Что же здесь произошло осенью прошлого года?! Думаю, воришки решили подзаработать и продать эти стволы для костра отдыхающим в кемпинге. Что-то им, несомненно, удалось реализовать. Но куда девать штук пятьдесят остальных стволов, если их уже никто не покупает? Привезти домой — так все заметят тебя с грузом, а хозяин, то есть я, может хоть завтра сообщить в полицию. Да и таскаться с тонной дров на следующий день на работу или еще куда — не особенно сподручно! Вот, чтобы избавиться от наворованного, они и свалили все в овраг вдоль дороги!

Я бы, конечно, мог заявить в полицию на следующий день и пожаловаться руководству этого кемпинга на свою находку, но мучило сомнение: ведь прошел уже год с того момента, как дрова пропали, то есть будут ли этим делом заниматься сейчас? И зачем мне вообще нужны эти деревья обратно: грузить их себе в трак и везти обратно на землю — мученье несусветное. А найдут в них пули — как мне это объяснить? Может, палить по дровам было запрещено? У меня к тому же стало накапливаться много дров после новых лесоповалов…

Плюнул я на эти разбирательства и только лишь сфотографировал эту кучу дров на память. Но с тех пор вопрос охраны своей земли стал занимать меня гораздо глубже. Раньше меня совершенно не волновало, если кто-то зайдет на мой участок погулять. Кроме дров, там ничего ценного не было, а землю саму по себе не своруешь. Однажды я обнаружил на деревьях какие-то метки со стрелками и записками, организованные детским спортклубом: они проложили по моей территории свой исследовательский маршрут. Ну и что такого?! Так что проблем с обороноспособностью земли у меня не возникало, но пропажа дров подняла этот вопрос в сознании в применении к будущему: ведь так не всегда будет, появятся в будущем постройки, будет храниться инвентарь… Что тогда?

Окончание следует.

Все статьи автора Читать все

Федор Соловьев, Аляска, урок географии, снег

Рекомендую

2 2799

Спионерить!

Оставить комментарий

Комментарии (2)

29.01.2018 19:14 Я есть Грут
Зачем ишачить на Аляске?
"Своя земля"? Всё это сказки.
Даёшь бунгало в Малибу
С пляжным песочком на версту.
1
30.01.2018 19:59 Сергей Макаров
Если будет дальнейшая публикация Федора, интересно будет узнать, вероятно я не понял, он собирается там жить, или это будет его загородная резиденция?
В этих края я не бывал, дочь бывала в прошлом году на яхте. Ходили они по фьорду до порта Скаруэй, мимо маяка Eldred Rock Light - исторический восьмиугольный маяк, прилегающий к Линн-Каналу на Аляске.
Это последний из десяти маяков, построенных на Аляске между 1902 и 1906 годами. Он также был последним из маяков, которые были построены на Аляске. Он указан в Национальном реестре исторических мест как Эльдар-Рок-Маяк. Высаживались на острове посещали маяк, но старых зеркал там уже нет, переданы в Музей, как редкий экспонат, ценность их в том, что они были изготовлены по старой технологии, секрет которой заключен в ручной обработке стекла.
Для реставрации такую технологию сегодня повторить не могут, утрачен как навык, так и секреты производства.
В порту и его окрестностях побывала, говорила, что местность похожа чем-то, как и сам фиорд на Норвегию. Поэтому мне было понятно как примерно все там выглядит, местность и как смогли обжить эти места люди, в Норвегии и ее фиордах бывали с ней вместе.
Жизнь в местном порту, ей увиделась, не очень шумная и на жизненном укладе местных жителей сказывается удаленность от больших городов. Удивили ее цены на ручные местные ювелирные украшения, они по своему оригинальны, но явно их цены рассчитаны на богатых туристов, попадающих туда водным путем.
Из ее команды ни кто не осилил купить как "сувенир"себе из предложенного выбора на память. Много было изделий из кожи и кости, даже "специальные" купальники для местных "пляжей" из меха.
Зная что она будет на Аляске, упросил ее взять с собой тарелку для промывки песка, "по копытить" золотого песочка, она умеет вместе на Севере Финляндии мыли, в соревнованиях участвовали в Танковаре, но на Аляске не получилось, для этого надо было ехать далеко.
Местные жители живут рыбным промыслом, ну это она испытала с удовольствием, снасти у нее всегда с собой.
А вдруг яхта затонет, оборони Создатель, и надо будет чем-то жить, питаться, шутка конечно, но как говорится: - На Аллаха надейся а верблюда привязывай.
Погоды при подходе через Тихий были жесткими, 6-8 баллов по Бофорту, и это им еще повезло, практически без штормов с дождями переход из Ванкувера получился, так как в океане положено, покачало немного, без последствий)
Поэтому интересно если там, где обустраивается Федор, чем люди живут?
Может какое производство малое есть, на "дачное место" не очень похоже, хотя, озеро там все спокойнее чем у берега океана и живности в лесу наверно много.
Воруют лес? Ну это наверно что-то в "генах" у этой местности, наследственное, Аляска когда то русской была, да и дикости вероятно много еще есть со времен первых поселенцев после "Золотой лихорадки" в тех местах. "Закон сильного" там наверно еще действует - "боливар не выдержит двоих". Читал в статье, что там у них оружие есть, может "попугать" "пришельцев", за русскими давно "слава" закрепилась о непредсказуемости в действиях и неуемная тяга в борьбе за справедливость, как и ревностное отношение к своему личному, особенно хозяйству.
Будем ждать развитие повествования как русские осваивают целину Аляски в заповедном районе. Успехов.