Классный журнал

Николай Фохт Николай
Фохт

Вата бесконечности

25 января 2018 12:30
Бессменный наставник, тренер и ведущий уроков мужества «РП» Николай Фохт признается, что история, которую он рассказывает, — его звездный час, его творческий и просто человеческий успех. И какое нужно мужество, чтобы в этом признаться, — оцени, читатель.
Человек боится всего огромного, безбрежного. Человек восхищается тайгой, тундрой, Байкалом — а на самом деле боится. От бескрайних просторов дух захватывает, но и под ложечкой сосет. Стихия.
 
Вообще, наслаждаться ощущением, что ты крошка и винтик, песчинка и былинка, — ненормально. Объяснимо, но недостойно сильного, повернувшего было реки вспять и собравшего наконец небывалый урожай зерновых, а также откачавшего невиданные объемы нефти рабочего и просто человека. Как-то унизительно.
 
Чтобы избавиться от комплекса неполноценности и никчемности, герои отправляются в горы, идут под парусом в океан, устремляются на двухмоторных самолетах в небо — или, наоборот, падают с неба с парашютом или в специальных крылатых костюмах. Люди преодолевают не страх, а чувство восхищения перед беспредельным, бесконечным чьим-то могуществом.
 
Некоторые, наоборот, осуждают храб­рецов: мол, сидите тут спокойно, не рыпайтесь, слушайте ветер, не копайте в лесу, не будите спящего вулкана. Трепещите, одним словом, твари и без того дрожащие. Оформление страха, оправдание страха — это и есть религия, не важно, кто бог: дядька с бородой, раскидистая многовековая секвойя, каменный истукан у водопада.
 
Короче говоря, я на стороне атеистов. Тех самых дерзких и пятнадцатилетних капитанов, смельчаков-геологов, людей в белых халатах, кем бы они ни были: физиками-экспериментаторами, минимальными инвазивными хирургами или лыжниками-разведчиками. Я за таких. И пусть впереди неизведанная и неминучая опасность, пойду до конца, какая бы лавина ни сошла, какой бы вал ни накрыл, каким бы смерчем ни унесло.
 
Манифест — манифестом, но должен признать, реальность оказалась жестче. А может, и мягче — тут уж как поглядеть.
 
С другой стороны, стоит признать, что вся эта история — мой звездный час, творческий и просто человеческий успех. Ну, так бывает: как будто это и не ты сделал, придумал, посоветовал. И все равно страшно, когда твое собственное творение оказывается настолько больше своего создателя, что создателю приходится отступить и просто насладиться созерцанием.
 
Мы столкнулись на автомойке. Вася Козин и Нина Мотовилова учились в пятьсот двадцать второй школе, у самого оврага — это где теперь Севастопольский проспект. Мы познакомились, можно сказать, случайно — школы наши не дружили: как всегда, соседи и почти тезки (я-то в пятьсот двадцатой учился) недолюбливают друг друга. Конечно, до стенки на стенку не доходило, но и, например, перекрестные романы не одобрялись, а футбольные матчи были самыми настоящими дерби тех, моих лет. Но случались в жизни нейтральные территории, где каким-то чудесным образом отменялось действие запретительных законов. Такой зоной стал клуб настольного тенниса, устроенный прямо на полпути от одной школы к другой. Я там оказывался довольно часто — ходил в районную библиотеку: по пути в читальный зал заходил на часик и после, тоже на часик. Там и познакомились.
 
Нинка классно играла, как мальчишка. Мы сразу друг друга нашли: и она, и я играли восточной хваткой, пером. Считалось, что это выпендреж, но мы-то знали: эффективная защита и острое, внезапное нападение. Признаюсь, именно из-за Мотовиловой я приходил в клуб дважды на дню — чтобы точно застать ее там. Ну и нам нравилось играть друг с другом. И между прочим, она у меня часто выигрывала, очень хорошо играла. Ее даже пригласили в секцию, чтобы профессионально заниматься, а меня — нет. Я расстроился, конечно. А вот Васька играл так себе, он из-за Нинки только и ходил. И ревновал к нашим с ней матчам. Попытался даже разобраться, по-мужски поговорить. Данные у него были хорошие, я, честно говоря, опасался его и не хотел драться. Но все вышло неплохо. В смысле, драться пришлось, но я решил все одним ударом: Васька побледнел и отступил. Но странным образом его роман с Мотовиловой после этого разгорелся, а наша спортивная, можно сказать, история с ней закончилась. Жизнь — странная штука.
 
И тут — на мойке.
 
Автомобиль у пары отличный, статусный, вид тоже цветущий, у обоих. Только я сразу заметил: он грустный какой-то. Сговорились пообедать в ресторане, недалеко от мойки. Васька сам заговорил о проблеме.
 
— Да чего, жизнь-то, можно сказать, удалась. Детишки у нас, двое ребят, взрослые уже, учатся в Швеции, дом хороший, да и вообще, душа в душу с Нинкой вон уж сколько лет… Нин, сколько лет-то, я все сбиваюсь?
 
— Двадцать семь. Ты только это число не можешь запомнить или вообще с арифметикой проблемы? — Нина наиграла раздражение, на самом деле видно, что ей с ним хорошо.
 
— Ну а как запомнить, каждый год ведь меняется… Все хорошо, Колян, только вот последний год был таким, знаешь, не очень удачным.
 
— Что случилось?
 
— Да в том-то и дело, что ничего плохого не случилось. Случилось даже хорошее, можно сказать, но это хорошее вот где у меня стоит. — Вася провел ладонью по горлу.
 
— Да в чем проблема?
 
— В вате, Коля, в вате у нас проблема. — Мотовилова саркастически взглянула на мужа, но тут же положила свою ладошку поверх его лапы.
 
— Ну да, вата. Угораздило на старости лет. Понимаешь, год назад мой давний партнер, мы с ним начинали, рассказал о бизнесе интересном. В Удмуртии, недалеко от Ижевска, есть ватная фабрика. Там владельца посадили, его жена по доверенности пыталась рулить — ну и угробила производство. Все оттуда разбежались, до хрена долгов, перспектив никаких, вот-вот снесут и построят торговый центр — бандиты уже навострились и заносят вовсю в администрацию района. А завод хороший был: триста работников, в администрации еще человек пятьдесят, бабы в основном. Партнеры, транспорт — ну, короче говоря, человек пятьсот там кормилось. По тамошним меркам системообразующее предприятие, важное звено и в экономическом смысле, и в социальной цепочке. Но главное, конечно, для нас, капиталистов и мироедов, не в этом. Я не знал, что ватный бизнес такой шустрый, такой рентабельный. Ну, со слов партнера моего, бывшего. Смотри, там вложений два-три миллиона, а окупятся они за год. Это если с нуля. А тут надо было только подтолк­нуть, реанимировать, воссоздать связи — и полетит, уверял Семен, партнер. Слушай, ну что такое пара миллионов? Даже сейчас, когда все раком стоит и непонятно, в какую сторону выкорячится, ерундовые деньги, ну честно. Да и это же кредит все равно, под самый выгодный процент, там вообще история попадала под импортозамещение, развитие малого и среднего бизнеса. Льготы, все такое. Доход невеликий, но курочка по зернышку, сам знаешь. Ну я и вложился.
 
— И, конечно, все оказалось не так радужно, как Семен тебе расписал.
 
Нинка вдруг расхохоталась, прям до слез. Вася горько так усмехнулся.
 
— Да, все оказалось не так. Понимаешь, я человек системный, любую мелочь я своим занудством доведу до ума — сделаю все как положено, по плану, по логике. И тут тоже. Полгода я из этого Ижевска не вылезал, отстраивал сис­тему, возил туда технологов лучших, даже китайца одного натравливал на местных специалистов. Тимбилдинг им по полной программе организовал. Двумя миллионами, конечно, не обошлось, потому что модернизация нужна, чтобы конкуренцию выдержать, — но все в разумных пределах, я даже удивлялся, как все… как бы это сказать… приемисто шло, отзывчиво. И люди оказались неплохие, и работяги мотивированные — за место держатся, прямо воспряли, когда мы взялись за заводик этот. И смежники, партнеры, как родные просто — будто лет двадцать вместе работаем. Ну прямо энтузиазм, «время, вперед» какое-то. Восстановили производство с опережением графика, с приличным опережением.
 
— Но…
 
— Да в том-то и дело, что «но» пришло откуда ни возьмись. Колян, понимаешь, все вдруг стало так хорошо на заводе, что вата поперла недуром. И, должен сказать, рынок-то немаленький, и ассортимент у нас от подкладочной до медицинской ваты — клиентов завались. А ваты еще больше.
 
Нинка заливалась, не могла остано­виться:
 
— Коль, ты представляешь, он полгода ночью не может уснуть, думает, куда вату девать. Ну правда: завод как часы работает, эти, как их, валяльщицы и прочие рабочие специалисты с выпученными глазами по цехам бегают, план перевыполняют на двести процентов…
 
— На сто тридцать, — поправил Василий, который хотел поддержать веселье жены, но что-то ему мешало.
 
— Ага, на сто тридцать. Его технологи с китайцем этим подружились прямо взасос: он их стал приглашать на стажировку каждые два месяца, сам билеты покупает по какой-то там акции, селит бесплатно в общежитии при заводе — ничего им эти поездки не стоят. И вместо того, чтобы там по пиву рисовому, по утке с бамбуковыми отростками, наши прилежно изучали и перенимали передовой опыт — и внедряли. И внед­рили. И эффективность стала расти просто угрожающе, Коль. Ох, не могу…
 
Нинка отглотнула как раз безалкогольного пива, а Василий продолжил исповедь:
 
— Ты понимаешь, я и рассказать никому не могу, не поймут. Прибыль ну просто шикарная, мы кроем конкурентов только так, даже производства на порядок крупнее за пояс заткнули, сотрудники довольны, в районе не нарадуются. Но мы производим столько ваты, что просто не успеваем реализовывать.
 
— Так производите меньше, в чем проб­лема.
 
— Да не могу я! У людей глаза горят, они за свою вату кого хочешь порвут, даже калашниковский концерн наших побаивается, в смысле патриотического отношения к производству. Ну не могу я людей обмануть, подвести.
Нинка зашлась в беззвучной истерике.
 
— Пытался благотворительностью заниматься, но… Понимаешь, растущее производство требует живых денег, из оборота не вынешь просто так. А бартером — вата такой продукт, специ­фический. Ну, все больницы, школы обеспечили бесплатным материалом, поучаствовали в социальном проекте — пошив ватников для исправительных учреждений, подкладку им практически даром предоставляем. А она, эта вата, все прибывает. Я даже почти в политику ввязался, ну знаешь, Украина, ватники, может, что-то патриотическое на моей вате замутить…
 
— Ой, не могу больше, пойду пописаю. — Нинка, вытирая слезы, поднялась из-за стола и как-то с интересом на меня посмотрела. Детским тем, девчачь­им, пинг-понговым взглядом.
 
— В администрацию президента обращался, — невозмутимо продолжал свою непростую историю Василий. — Там сказали, что да, какая-то линия модной молодежной одежды намечается, дали контакты. Я повстречался с ребятами, модельеры или кто они там. Они такую мне схему предъявили — получается, я сам у себя должен воровать и им еще заносить… Ну, в общем, тупик. Какая-то идиотская ситуация. Все хорошо, а счастья нет. 
 
Реально не понимаю, что делать. Придется все-таки сокращать производство. Если ничего не придумаю, через неделю поеду туда, выступ­лю перед народом. Эх, в людях сейчас так мало хорошего, а тут такое чудо — и я бессилен. Знаешь, я однажды на байдарках сплавлялся, пороги такие были, несложные. Но дожди прошли сильные, мы не учли — воды прибыло. Ну и бросало нас, амплитуда увеличилась. И я перевернулся. Я вообще-то мастер спорта и тот маршрут очень хорошо знаю, все движения на инстинкте: как воздух задержать, сколько времени переждать под водой, сколько гребков и какой силы сделать, чтобы вынырнуть. На автомате, понимаешь? И весь комплекс проделал — бац, а все еще не вынырнул. Еще несколько движений — не приближается воздух. Воды стало больше, и я не знаю, насколько больше. Да еще несет на камни, там метров триста осталось, скорость приличная. И вот несколько секунд паника была, а потом самое страшное — апатия. Бессилие. И знаешь, вот эта толща воды, что сверху, — она на меня как будто смотрит. Так неприятно смотрит, как на чужака, как на пришельца какого-то. И строго, и бесстрастно. Но ничего, побрыкался и все-таки перед самыми камнями вынырнул, встал, даже хорошо прошел трассу. Вот и сейчас такое чувство. Только теперь не вода на меня смотрит, а вата.
 
Нинка вернулась, Вася перестал про свою вату, мы весело дообедали. Обменялись телефонами. Нина даже на прощание поцеловала в щеку. Мне казалось, она что-то хочет сказать. Я тоже что-то хотел, только сам не понял что.
 
Вата оказалась заразной.
 
Пробила меня эта история. Я стал думать про ватный взгляд, вообще про этот ужас с прибывающей ватой. Такая золотая антилопа, горшочек вари. И помочь захотелось, и с Нинкой повидаться тоже тянуло. В общем, впустил в подсознание. А потом через пару дней забыл вроде бы. И вот в воскресенье завт­ракаю, по телику биатлон из Австрии, что ли, так, краем глаза смотрю. Сделал пару глотков кофе, и вдруг — бац! Осенило. Прямо картинка сложилась, целая, можно сказать, бизнес-схема. Даже если не проскочит, Нинку увижу, договорим, может, что не успели договорить.
 
Позвонил Ваське, договорились в том же ресторане. Я про Нину не заикнулся даже, но что-то мне подсказывало, что она там будет.
 
Так и вышло.
 
— Слушай, идея бредовая, сумасшедшая, но для твоей ситуации именно такая и нужна. Короче говоря, это вообще новый бизнес, он в основном сезонный, но есть, мне кажется, варианты сделать его круглогодичным. Идеологическое обоснование (а может, и грант под это получишь, хотя не уверен) — глобальное потепление. Ты посмотри, что вокруг творится: снега нет. Ни в горах, ни в долинах, ни в Швеции, ни в Финляндии. Европейская зима. Но соревнования по лыжам, по биатлону там все равно проводятся. И трансляции ведутся. На трассу наскребут искусственное покрытие, это понятно, но вокруг-то посмотри, какой ужас — прогалина на прогалине. Как будто и не лыжи, как будто и не праздник. И вот тут выходит на сцену твоя вата. Ты говорил, широкий ассортимент, подкладочная тоже есть? Ну вот этой фигней, то есть ватой, закрывается недостаток снега. Картинка — блеск, людям тоже хорошо — хоть босиком ходи, детям вообще раздолье. Да, потребует усовершенствования технологии, цвет откалибровать под требования телевизионщиков. Это одно. Другое — праздничное убранство русских городов. Речь не о Сибири, конечно, о центральной России — снега на всех тоже не хватает. И чуть что, чуть какая оттепель, вылезают, сам знаешь, дефекты муниципальные — грязные участки, хлам всякий на дорогах. А к празднику хочется чистоты и снега. Или, неровен час, начальство с проверкой. Хочется ведь, чтобы аккуратно было, хотя бы вдоль маршрута, по которому кортеж едет. Вот тут твоя вата опять незаменима. Хотя не знаю, тут нужна специальная, искусственная, что ли, делаете ли?
 
— Не проблема. Во-первых, делаем, во-вторых, и натуральная вата сойдет: сейчас такие пропитки придумали — под дождем стоит как новая, такая антивата, антигигроскопичная. Ее в качестве утеплителя стали использовать, искусственная ведь в разряд канцерогенов попала, неохотно ее в строительстве применяют. Слушай, а наваристая идея! Тут ведь что главное — дешево! Дешевле, чем искусственный снег. Ведь для красоты и крыши можно покрывать зимой — и красиво, и дополнительный утеплитель. Слушай, ты гений. Чую, полетит история-то, а, Нин? А ведь можно покумекать и на лыжную трассу нашу вату…
 
— Козин, угомонись. Человек тебе идею хорошую принес, ты уж его отблагодари как-нибудь. — Нинка опять озорно посмотрела мне прямо в глаза.
 
— Старик, проси, что хочешь.
 
— Вась, а отпусти Нинку со мной партейку-другую в пинг-понг перекинуться. Мы, кажется, не доиграли тогда. Когда ты влез со своими разборками.
 
— А и правильно влез, вовремя. Да конечно, идите. В нашем фитнесе, кажется, столы стоят. Ракетки-то у вас есть? Да там напрокат можно взять.
 
— Ракетки есть, — почти хором ответили мы.
 
— У меня еще та дома валяется, сохранила.
 
— И у меня та. Помнишь, огромная, китайская, старого образца, с мягким каучуком.
 
— Помню. В фитнес не надо — поехали в клуб, он все еще существует. Вера Зенина там рулит, подружка моя. Она мастера выполнила, молодец.
 
— Так, я смотрю, вы спелись. Вы давайте там поосторожнее играйте, по правилам, понятно?
 
Васька даже как-то счастливо посмот­рел на нас и улыбнулся.
 
Ватный бизнес семьи Козиных вышел из тупика. Идея про украшение города зимой оказалась более успешной и востребованной, чем спортивная. Но Васька не сдается: там международный уровень, ему нравится, он мотивирован. Вынырнет, справится со стихией.
 
А мы раз в неделю, по вторникам, играем в клубе. Старыми ракетками. Нинка в отличной форме, резкая, грандиозно крутит на подаче. И хватку не поме­няла.
 
И я не поменял.

 
Повторим урок
Все статьи автора Читать все
       
Николай Фохт, урок мужества, ватная фабрика
Рекомендую
2 2711
Спионерить!
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (2)

  • Я есть Грут
    25.01.2018 14:58 Я есть Грут
    Теперь по вторникам Нинок,
    Совсем не чуя своих ног,
    Пока о вате муж радеет,
    От матчей с Колей снова млеет...
  • Сергей Макаров
    29.01.2018 09:33 Сергей Макаров
    Религия как оправдание своего страха? Возможно все зависит от обстоятельств, "в падающем самолете нет атеистов".
    Религия - атавизм, рудиментарное, но присущее многим проявляющееся в обращении к религиозному учению. Не всем дано понять природу в себе самостоятельно, найти свое место где жить, чем жить и как относиться ко всему что происходило, происходит и будет происходить в собственной жизни, только кто много видел - мало "плачет".
    А кто мало видел?
    Тому кто видел мало, трудно принимать многие нерадостные события в жизни, трудно будет пережить потерю родных и близких, которая рано или поздно случается у всех. 

    А когда уже похоронил в своей близких и неблизких людей, повидал смерть в разных ее проявлениях, становится проще?
    Трудный вопрос, для себя стараюсь относиться к этому как к естественному процессу, даже когда чья то смерть преждевременная, но «все же просится слеза».
    «У вас, конечно, отговорка,
    Ведь солнце смотрит же на грязь,
    И смотрит даже очень зорко…

    Не плачьте. Гордый слезы прячет… !

    И все же просится слеза…»


    Мудрец лишь тот кто понял,
    счастье зыбко, беда не вечна,
    надежда в море жизни только на себя,
    и спутница его улыбка.

    Для себя сегодня знаю:
    "А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше." "Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упраздняться."(Посл. Павла Корф гл 13)

    Кого выбирают женщины? Не простой вопрос, как бы не задеть "чувств" женщин...
    Мы выбираем, нас выбирают, все по разному у разных бывает и часто порою не совпадает.
    Женщины могут заставить принять решения, могут мотивировать на его принятие.
    Женщины ждут решений, а иногда не ждут, потом жалеют что не мотивировали.
    Мужчины принимают решения, а иногда даже не подозревают, что решение уже принято за них, а они лишь "озвучили" его.
    Сложно избежать принятия решения и принять его, хотя не принятие решения какой-то проблемы тоже решение.

    Не всегда уверен в ответе, если спрашивают в чем смысл жизни и какую цель преследуют в России люди. Хотя, вероятно это везде в чем-то одинаково и по разному одновременно.
    В начале рождения новой России было заманчиво начать жизнь с чистого листа.
    Но многое оказалось "миражами", нельзя ходить одной ногой в "Версаче" а другой в "онуче", законов нет, все по понятиям, "чисто конкретно".
    "Воздушным" бизнесом почти вся страна занималась.
    Кто дальновидней был, как Марк и Спенсер на "булавках", на щепетильном товаре как-то крутился и зарабатывал, тот и жив остался.
    Вот и докрутились ... "Дания - тюрьма..." и кто в России не жил в те года,
    тому и не понять, наш русский гамлетизм.
    -------
    Вот и солнце встает на Востоке, пора.
    Вы главное мужики хватку и себя не теряйте, а вы женщины с ними - по строже!
    И главное, не суетитесь люди, жизнь такая короткая и отнимает много времени.
78 «Русский пионер» №78
(Декабрь ‘2017 — Январь 2017)
Тема: снег
Другие номера и подписка
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям
 
Новое