Классный журнал

ЗТМ

Голос за кадром: 

Все, что я вам сейчас расскажу, случилось в одной латиноамериканской стране… Так можно было бы начать это повествование. Когда-то так и начинали. Я не знаю, почему, когда речь заходила о событиях в Чили, использовали абстрактное «в одной латиноамериканской стране» или «где-то в Латинской Америке».

 

 

ИЗ ЗТМ

Яркое солнце, которое заполняет кадр, слепит. И сразу — ошеломляющий горный ландшафт. Камера плывет над этими горами, то опускаясь, то взлетая ввысь. Как в калейдоскопе меняются виды: береговая линия океана, Огненная Земля, остров Пасхи, пастбища — и вдруг скотобойни; живописные горные склоны — и вдруг портреты горняков, крупным планом: только из шахты, усталые, злые; виноградники, сливовые сады, поля колосящейся пшеницы — и вдруг столица, Сантьяго, с высоты птичьего полета; камера «приземляется» на улочках города, заглядывает в маленькие лавки, огромные супермаркеты, в бары, на футбольный стадион, полный болельщиков…

 

Голос за кадром: 

Но я не стану так говорить. Все это случилось в Чили — самом загадочном, жестоком, нежном месте на Земле. Все началось в тысяча девятьсот семидесятом году. Впервые в мировой истории социалистическая революция совершилась мирно, в полном соответствии с буржуазными демократическими стандартами и конституцией республики.

 

КАДРЫ ХРОНИКИ СОБЫТИЙ

Сальвадор Альенде принимает поздравления, выступает перед сторонниками, архивные и семейные фотографии президента. Изображение Альенде чередуется с документальными кадрами других героев, других действующих лиц «бархатной революции»: соперники Альенде на выборах Хорхе Алессандре Родригес и Радомиро Томич Ромеро; председатель компартии Чили Луис Корвалан; нобелевский лауреат, поэт Пабло Неруда; певец Виктор Хара; генерал, который не предал президента, Карлос Пратс; генерал, который предал президента, Аугусто Пиночет; и даже Фидель Кастро; и даже Леонид Брежнев — несколько раз Альенде посещал СССР перед выборами. В кадре — ликующие массы, улыбающиеся герои, трудовые будни, на мгновения ставшие праздником.

 

Титры: Сентябрь 1970 года.

 

 

ЗТМ

Контрастная смена картинки. Вместо ярких цветов свободной страны — комната четыре на четыре метра. Из излишеств — крохотная форточка под потолком. Стол, за которым сидят двое мужчин. Один в сером костюме, курит. Напротив него человек в свитере; он небрит, выглядит усталым, взгляд его устремлен на стену, выкрашенную в неприятный зеленый цвет.

 

 

ЗТМ

 

Титры: Сентябрь 1973 года.

 

 

САНТЬЯГО. КОМНАТА ДЛЯ ДОПРОСОВ
 

Следователь Мануэль (затягиваясь): 

Итак, господин, как вы себя называете, «друг народа Чили», вы подтверждаете, что прибыли в страну из Советского Союза?

 

Русский шпион: 

В общем, да, подтверждаю.

 

Следователь: 

И отказываетесь назвать свое настоящее имя?

 

Шпион: 

Зачем вам его знать? Придумайте, господин офицер, какое-нибудь понятное вам, какое-нибудь чилийское, Рамон например. Русские имена сложно выговаривать.

 

Следователь: 

Рамон… Цель вашего визита?

 

Шпион: 

Я уже объяснял при задержании: предотвращение военного переворота и свержения законного правительства народного единства во главе с президентом Альенде.
 

Следователь (ухмыляясь): 

Ни больше ни меньше.

 

Шпион: 

Как есть. Что я могу сделать, если вы сами не в состоянии защитить свое законное правительство и конституцию?

 

Следователь: 

Вы можете повторить эту душераздирающую историю спасения моей страны?

 

Шпион: 

Мне не трудно. Только я ее уже раз пять рассказывал — толку? Вы же не верите ни одному моему слову.

 

 

ИЗ ЗТМ. ФЛЕШБЭК

Шпион продолжает рассказывать, а зритель видит совсем другую Чили, страну, воспаленную экономическим кризисом. Бастуют горняки, бастуют грузоперевозчики; кто-то с трибуны обращается к недовольным. Сальвадор Альенде дает интервью: это уже не счастливый победивший президент, человек, вплотную подошедший к своей мечте — построить в своей стране справедливое общество; мы видим уставшего, чуть ли не разочарованного немолодого мужчину, который в самом конце немого диалога с журналистом находит в себе силы для улыбки.

 

Голос шпиона: 

Так уж получилось, что я узнал о готовящемся заговоре против Альенде. Нет, я не работаю в КГБ или Внешней разведке СССР и к ЦРУ не имею никакого отношения. Все из открытых источников: пресса, радио, телевидение. Надо уметь собирать информацию, отделять ее от пропаганды, а затем правильно интерпретировать и анализировать. Ведь совершенно очевидно, что после прихода к власти правительства народного единства с планами по национализации крупнейших международных корпораций (в основном американских и в основном компаний, добывающих медь) будут недовольные. Те самые транснациональные корпорации, которые чувствовали себя тут как дома, которые выкачивали природные ресурсы из земли Чили совершенно беззастенчиво, которые получали сверхприбыль от продажи народного достояния. Плевать этим компаниям, что Альенде пришел к власти совершенно законно, плевать, что на выборах семидесятого лозунг о национализации предприятий меднодобывающей промышленности был у всех без исключения партий и блоков. В том числе и у правых. Другое дело, что вряд ли правые осмелились бы провести эту национализацию — думаю, дело ограничилось бы незначительным повышением налога да взятками членам правительства. Альенде же все сделал честно, даже смягчил сам процесс. Поэтому представители шести, кажется, транснациональных корпораций обратились в администрацию США с жалобой и требованием возмездия. Что администрация с удовольствием им обещала.

 

Голос следователя (слышно, как он затягивается сигаретой): 

Откуда это вам известно, если вы обычный гражданский?

 

 

САНТЬЯГО. КОМНАТА ДЛЯ ДОПРОСОВ

Шпион: 

Об этом писала советская пресса, не говоря уж о вашей, внутренней печати.

 

Следователь: 

И вы на сто процентов доверяете заинтересованным источникам? Ведь писали об этом в левацких газетах в основном.

 

Шпион: 

Нужно иметь небольшой навык, чтобы различить достоверную информацию. Это несложно, поверьте. Так вот, после этой встречи в администрации президента началась скрытая массированная атака на правительство Альенде. Я не скажу вслед за вашими и нашими коммунистами, что агенты ЦРУ стали ездить сюда и мешками ввозить доллары для подкупа профсоюзных лидеров, депутатов парламента. Но совершенно точно, что США организовали бойкот чилийской меди на мировых рынках, а продажа медной руды — это основной источник дохода чилийской экономики, так ведь?

 

Следователь: 

Согласен. Хотя неплохой доход дает и экспорт фруктов, прочей сельскохозяйственной продукции. Да и нефти у нас немного есть, серебро, золото. Мы богатая страна, господин спаситель Чили и окрестностей.

 

Шпион: 

Да, я не спорю. И в общем, несмотря на все мое скептическое отношение к социалистической идее, должен признать: что-то надо было делать с засиль­ем иностранного капитала…

 

Следователь: 

Скептическое? Это говорит гражданин коммунистической страны? Вы точно ничего не путаете?

 

Шпион: 

Ничего. У вас ведь нет протокола сотрудничества с нашей госбезопасностью — значит, протокол к ним не попадет. И вот что, выбирайте: или вы хотите знать правду, или я буду хвалить Ленина, Че Гевару и Корвалана.

 

Следователь (смеется):

Да ваш рассказ не очень-то на правду похож, даже без Ленина. Просто мне всегда было интересно, что в СССР про нашу ситуацию говорят.

 

Шпион: 

Поддерживают Альенде, коммунистов. Главное не что говорят, а что говорили бы.

 

Следователь: 

Это как?

 

 

ЗТМ. ФЛЕШБЭК. КАДРЫ ХРОНИКИ

Одиннадцатое сентября семьдесят третьего. Танки в городе. Пиночет делает заявление, объявляет, что ради народа и свободы военные берут власть в свои руки. Артиллерия и истребители атакуют президентский дворец Ла Монеда. Тело Сальвадора Альенде. Трибуны Национального стадиона с заключенными на трибунах. Сообщение о смерти Пабло Неруды. Тело Виктора Хары.

 

Голос за кадром: 

Та осень стоит перед глазами. Детский мозг впитал картинку хроники, голос диктора программы «Время», фотографии в «Известиях» так подробно, что теперь удивляешься: все помню. Советский народ переживал трагедию Альенде как свою. Даже сквозь эти радиоактивные, токсичные потоки советской пропаганды, искажавшие, разлагавшие любой сигнал, любую информацию, сообщения из Сантьяго были какими-то настоящими. Нормальное, человеческое сердце советского гражданина, которого, конечно же, утомило это ожидание волшебного коммунизма, которого достали лукавые, гнилые, бездарные партийные властители, которому разжижили мозг невероятными историями про империализм, людоедство капиталистического образа жизни и войну во Вьетнаме, — эти люди понимали: все, что происходит в Чили, на самом деле несправедливо, чересчур. Еще, как сейчас уже понимаешь, была все-таки странность в «освещении» тех событий. Думаю, что, несмотря на социалистический характер правительства Альенде, на близость его к компартии, на откровенно марксистские взгляды и, разумеется, несмотря на помощь Советов президентской кампании Альенде, бонзы КПСС были недовольны. А вот именно тем, что все так мирно, так по закону. Никого не убили, конституцию не поменяли. Раскулачивание тоже такое, половинчатое, не придерешься. Тогда у нас это называли чистоплюйством, «в белых перчатках», мол, революцию захотел сделать. А нет, уважаемый доктор Сальвадор, любезный нотариус Альенде, — перчаточки-то надобно сразу красные надевать, как вон наши деды в семнадцатом. И, соответственно, скрытое глубоко, противоестественное одобрение методов Пиночета: вот как надо было! Может, это сейчас додумываю, но все эти сцены пыток на Национальном стадионе, история про сломанные пальцы Хары, про пытки током марксистов и тех, кого подозревали в левых взглядах, — ну было какое-то понимание, если не злорадство. Смот­реть на эту трагедию было невыносимо; хотелось вычеркнуть картинку, исправить навсегда.

 

ЗТМ. САНТЬЯГО. КОМНАТА ДЛЯ ДОПРОСОВ

Стук в дверь. Следователь поднимается, открывает. Охранник принес кофе — на подносе маленькая, фаянсовая для следователя и красная, эмалированная для шпиона. Ставит поднос на стол, разворачивается на каблуках, выходит из помещения. Следователь закрывает за ним дверь. Берет свой стул, подставляет его к стене под форточку, забирается и резко, как будто боится обжечься, распахивает окошко. Шпион с надеждой смотрит в сторону форточки: ничего не видно, а все равно там свобода, там, в этой узкой щелочке, — небо над Сантьяго.

 

Следователь (возвращаясь со стулом): 

А то душно что-то. (Он листает лежащую перед ним папку, наверное, дело шпиона.) Итак, вы утверждаете, что своими действиями предотвратили военный переворот под предводительством генерала Аугусто Пиночета. Вы можете еще раз объяснить, как вам это удалось? Потому что, добавлю от себя, это самая интересная, самая любимая часть всей истории.

 

Шпион (смотрит на него, как на больного ребенка):

А я вот горжусь этой частью как раз. И вообще, не очень понимаю вашего сарказма.

 

Следователь: 

Да какой тут сарказм. Ведь ребенку понятно: Респуб­лику Чили и президента Альенде спасли… ммм… как это у вас? Браслеты. Ну давайте, прошу вас, по просьбам слушателей.

 

Шпион: 

Все, с одной стороны, очень просто, с другой — невероятно сложно. Я очень долго думал, как помочь Чили, как не допустить гражданской войны, точнее, кровопролития…

 

Следователь (не удержавшись): 

Ну да, больше-то некому было позаботиться.

 

Шпион (пропуская мимо ушей): 

В общем-то, аналитики склонялись к тому, что во всем виновата была политика, а не экономика. Мол, у Альенде и не было никакого особого маневра с самого начала. Что бы он ни предпринял, все бы привело к путчу. Вообще, считается, что операция по свержению президента была задумана еще до голосования в сенате, ну, когда стало ясно, что чисто на выборах не выиграет никто. Следующая точка — сентябрь семьдесят второго. Но тогда как раз грамотное поведение и правильная линия Альенде не позволили военным выступить. Короче говоря, изменить политическую ситуацию, которая в Чили очень сложная, тонкая, зависящая от множества факторов, мне показалось невозможным. И тогда я вернулся к экономике. А именно к меди. Что надо сделать, чтобы преодолеть американское эмбарго на торговлю сырьем, как повысить падающие, как назло, цены на медь? А еще хорошо бы найти неподвластные американцам источники кредитования медной промышленности.

 

Следователь: 

Я уже предвкушаю развязку. Сто раз читал показания, но не могу отказать себе в удовольствии насладиться в сто первый.

 

Шпион: 

Да, пришлось поломать голову. И тогда я вспомнил о медных браслетах. Точнее, о целебных свойствах меди. Кроме всякой эзотерики доказано, что контакт с медью дает лечебный эффект. В частности, медь борется с золотистым стафилококком. А эти условно патогенные бактерии есть в организме по меньшей мере сорока процентов населения планеты. Точнее, в активной форме у сорока процентов, а в спящем режиме, носителями являются все семьдесят процентов. В США, кстати, именно в начале семидесятых медные браслеты стали входить в моду. А пик придется на восьмидесятые-девяностые: полмира будет ходить в этих железках и смотреть, какой след оставляет браслет на коже запястья: какие болезни таятся в организме.

 

Следователь: 

То есть вы еще и ясновидящий?

 

Шпион: 

Простой анализ и научно обоснованный прогноз — так сойдет? Так вот, я, честно говоря, даже не знал, что делать с этой информацией и с этим браслетом. Но интуитивно понимал: именно в нем ключ к решению ситуации. А однажды меня осенило. В Москве я разыскал журналиста, точнее, редактора популярного у нас журнала «Наука и жизнь». По образованию он химик, один из лучших популяризаторов науки. Ну и объяснил идею, с некоторыми выкладками…

 

Следователь: 

То есть вы тоже химик?

 

Шпион: 

Скажем так, я нашел эти выкладки в открытом доступе. В трудах… ммм… непризнанных гениев, опередивших время. Идея вдохновила редактора, он написал статью, хорошую статью. Показал мне. И тут, уже на завершающей стадии, я подсунул автору как бы новейшее исследование. Сразу скажу: это был подлог, выдуманная мной от начала до конца история. От имени ученого, который подробно и грамотно описывал свойства браслета, я сфабриковал абзац про то, что оптимальной для браслета медью является медь, добытая из сульфидных руд чилийских месторождений. Целебный эффект чилийской меди на порядок выше. Редактор даже обрадовался этой конкретике — все-таки медь страны-побратима, это придаст заметке политический подтекст, а точнее — сделает ее более весомой. На заметку, радовался редактор, будут ссылаться во всех медицинских журналах. Оказалось, что не только в медицинских. Через день после выхода статьи ее процитировал ТАСС. И понеслась: Би-би-си, Ассошиэйтед Пресс, Франс Пресс, вся Латинская Америка растащила статью из «Науки и жизни» на цитаты.

 

Следователь: 

Как ни странно, я тоже помню эту историю.

 

Шпион: 

Еще бы. Сюжет в программе «Здоровье» был. Мой редактор интервью давал — важный такой, в тройке… Самое смешное, никто эти браслеты в глаза никогда не видел. Короче говоря, это был первый шаг. Следующий пункт моего плана я стал осуществлять через месяц после выхода заметки. Вместе с автором статьи встретился с председателем Комитета молодежных организаций, КМО. По иронии судьбы это был Геннадий Янаев…

 

Следователь: 

По какой иронии судьбы?

 

Шпион: 

Не важно, это внутрисоветское дело. Мой ученый редактор был уже известен на всю страну, перед ним открывались двери самых высоких кабинетов. А я генерировал идеи. И в этот раз идея была глобальной: запустить массовое производство браслетов из чилийской меди. Хотя надо отметить, что после публикации новости про уникальность медных месторождений падение цены на медь прекратилось. Но этого было мало. План по строительству браслетных заводов в СССР был с двойным дном. Не секрет, что соперником США на медном рынке всегда была Великобритания. Англичане проиграли в свое время схватку за контроль над чилийской медью — история с браслетами давала им второй шанс. Я намекнул Янаеву, а тот уже донес на самый верх, что браслеты можно запустить как универсальное и дешевое антисептическое средство для беднейших регионов планеты: Африки, Юго-Восточной Азии, Индии, наконец. Под эгидой Всемирной организации здравоохранения. В качестве спонсора проекта привлечь именно британскую корону. Таким образом, СССР закупает на деньги ВОЗ (а точнее, Великобритании) целебную медь у Чили, производит на своих заводах, реконструированных на гранты ВОЗ (Великобритании), браслеты. Часть направляет в беднейшие регионы, а часть сбывает на западных рынках по настоящим ценам. Выручка делится между русскими и англичанами. Чили получает огромный рынок сбыта своей руды, Англия опосредованно инвестирует в горнодобывающую промышленность Чили, СССР наконец выходит на мировой рынок с конкурентной продукцией. А беднейшие слои населения получают бесплатно ну как бы лекарство.

 

Следователь: 

Вообще, похоже на шарлатанство, с браслетами-то.

 

Шпион: 

Неа. Во-первых, действительно доказаны антисептические свойства меди, и про стафилококк — это совершенно серьезно, во-вторых, не лекарство это, конечно, и не каждому подойдет — но эффект плацебо никто не отменял.

 

Следователь: 

То есть вы хотите сказать, что наше, как его называют во всем мире, чилийское экономическое чудо — ваших рук дело?

 

Шпион: 

Да нет, все так совпало просто. Но идея хорошая была. Я признаю, что глупо было с моей стороны распинаться про свои заслуги на каждом углу тут, в Сантьяго, порочить доброе имя министра обороны вашей страны генерала Пиночета, — но не удержался. Знаете, захотелось вдруг своими глазами увидеть эту красоту, пройтись по чистым улочкам Сантьяго, посмотреть на мирную, сытую жизнь вашего народа. На стадион сходить, Чили—Бразилия — это моя мечта. Жаль, не попал. Ничего, в следующий раз.

 

Следователь: 

Хорошо, предположим, вы не шпион, а простой сумасшедший, безобидный турист, который перебрал рома. Но вот, по вашей логике, как доказать, что все сказанное правда?

 

Шпион: 

Да очень просто.

 

Следователь: 

Не терпится услышать.

 

Шпион: 

Какой год на дворе?

 

Следователь: 

Издеваетесь? Семьдесят шестой, седьмое июля, между прочим.

 

Шпион: 

Кто президент Чили?

 

Следователь: 

Разумеется, Сальвадор Альенде. Пока еще: в сентябре выборы, как и обещал Альенде, у нас будет другой президент, он свою миссию выполнил. А тут вы со своей пьяной пропагандой и бредом про браслеты.

 

Шпион: 

Вот вы и назвали доказательства. И знаете, что будет дальше? Мы закончим наш разговор, вы вернетесь в офис, и вам позвонят из Министерства национальной обороны — прикажут меня отпустить.

 

Следователь: 

Вот уж навряд ли. Ладно, на сегодня закончили. Я спешу, совещание в шесть сегодня, заболтался. Охранник уведет в камеру. До новых встреч, спаситель нации.

 

ЗТМ

 

САНТЬЯГО. КОМНАТА ДЛЯ ДОПРОСОВ

Следователь встает со стула, стучит в дверь. Охранник выпускает его, закрывает комнату. Шпион провожает следователя взглядом. «Адьос», — еле слышно произносит шпион, когда дверь за следователем уже закрыта. Шпион переводит взгляд на открытую форточку — камера следует за этим взглядом. Камера, будто воробей, вырывается на волю, взмывает в небо.

 

Мы снова совершаем головокружительный полет над страной. Горы, реки, океан, города, поля, плантации, стадион, полный болельщиков, — матч Чили—Бразилия, на табло 1:1 после первого тайма.

 

Голос за кадром: 

Никто никогда не верил в эту историю. Все заявления странного русского списывали на пьяный бред, а то и просто на душевную болезнь чужака, объявившего себя мессией и спасителем чилийской «бархатной революции». Хотя он сам никогда себя так не называл. Он просто придумал историю с медным браслетом. И, конечно, он купил билет в Чили по линии КМО вовсе не на футбол. Ему важно было удостовериться, что Альенде на месте, что Хара продолжает выступать, что первый и единственный «мирный социализм» стал необычной, не безусловной, но одной из моделей экономического и политического развития. Никакой крови, никакого дождя над Сантьяго.

 

ЗТМ

 

ИЗ ЗТМ

Камера-воробей, налетавшись над страной, возвращается к началу своего пути, подлетает к крохотной форточке мрачного бетонного здания, залетает внутрь. В маленькой комнате еще не рассеялся дым от сигарет следователя; в комнате для допросов, четыре метра на четыре, никого нет.