Классный журнал

Зарисовки из жизни одного адвоката

15 ноября 2017 09:10

Адвокат Павел Астахов — не только адвокат. И после этой колонки, может быть, выяснится, что и не столько. А мы продолжаем следить за его карьерой — в том числе и писательской.

Санкт-Петербург. Здание университета. Дворик юридического факультета. Лавочка. На ней молодой человек с конспектом.

«Дура лекс — эст лекс!» — заучивал молодой выпускник юридического факультета Санкт-Петербургского университета. На него надвигался выпускной экзамен и желчный профессор Васильков, который всем задавал дополнительные вопросы по латыни.

«Дура лекс… дура, ах, какая же дура эта Лизонька Караваева с педагогического. Зачем пожаловалась папеньке на безобидные приставания! Теперь ее папаша, владелец сети питерских булочных и пекарен (паскудный буржуй), мало того что запретил ей после занятий выходить из дому, так еще и нажаловался в деканат», — вздохнул студент-юрист и затянулся сигареткой. В голове навязчиво крутились латинские слова. «Лекс эст лекс…»

«Вот и брат Алекс тоже попал в неприглядную историю — ввязался в какое-то тайное общество: в каморке собирались, рассуждали о мироустройстве, книги вслух читали, на променад по Тверской ходили. Ничего особенного. Прокуроры, правда, иного мнения были: арестовали за терроризм и попытку госпереворота.

Да-а-а, с таким багажом хорошо бы мне в Лондон. Или хоть в Женеву или Париж. На худой конец, хоть в Берлин. Денег нет… Ох, непросто это, когда тебе 22, ни опыта, ни протекций — один диплом юрфака. И угораздило же выбрать такую специальность?! Записался на третьем курсе “за компанию” на адвоката. И что теперь делать? Идти в суд защищать мелких прохвостов? Нет уж, батенька, извольте! Лучше каких-нибудь золотопромышленников! Правда, они тоже разбежались, кто в Ниццу, кто в Лондон. А мне только и остается, что в Самару отправиться и переждать там пару лет. Говорят, там тоже неплохо: природа, Волга, барышни, да и климат получше будет, чем питерский».

Выпускной экзамен прошел не вполне блестяще. Хотя профессору права Василькову и пришлось поставить «отлично» молодому юристу-выпускнику, но отыгрался он на распределении, направив новоиспеченного юриста аккурат в Самарскую губернию.

К неудовольствию пожилого профессора, выпускник даже не расстроился, а, получив направление в самарский суд, молча улыбаясь, удалился.

Семья, узнав об отъезде Володи, вздохнула с облегчением: родители давно побаивались предсказаний и «озарений» сына, который порою выдавал такие политические прогнозы для России, что отец с матерью хватались за головы и убегали прочь из комнаты, где новоиспеченный реформатор предрекал падение главе государства, который вот уже 17 лет бессменно управлял самой большой частью планеты. Крамолу в доме родители не поощряли, хотя и считались людьми прогрессивными и по-европейски либеральными.

Год спустя. Самара. Адвокатский кабинет адвоката А.Н. Хардина. Хозяин кабинета беседует со своим молодым помощником.

— Владимир! О чем вы говорите?! — всплеснул руками пожилой адвокат.

Благообразный седой господин в модном пенсне, с профессорской бородкой расхаживал по кабинету. В удобном кожаном кресле восседал недавний выпускник университета Владимир. Он, прищурившись, с улыбочкой наблюдал за своим наставником:

— Андрей Николаевич, а что здесь особенного? Мы вполне можем изъять из судебного дела эту расписку, и дело нашего клиента Никольского, как говорится, в шляпе!

— Как это «изъять»? Мой юный друг, вы сошли с ума! Толкаете меня на подобные авантюры… — Адвокат тяжело опустился в кресло возле рабочего стола. На столе стояла шахматная доска с какой-то недоигранной партией и папки с бумагами. Хардин двинул вперед ладью, полистал лежащее перед ним на столе адвокатское досье и задумчиво выглянул из-под пенсне:

— Мммм, голубчик Владимир… Я, безусловно, пойти на такое не вправе, но… — он задумчиво поднял глаза к потолку, — но вы… как бы это правильно выразиться, не ограничены в выборе средств защиты нашего доверителя. Тем более что никакой ответственности для вас как стажера закон не предусматривает. Разве только я должен буду вас пожурить и наказать строго. — Он двинул вперед белую ладью.

— Это как же, позвольте узнать, Андрей Николаевич? — напрягся помощник.

— Строго! Очень строго… замечание и лишение премии по итогам дела. Да и то если вас, что называется, за руку поймают. Как вам такое наказание? — Адвокат откинулся на спинку кресла и заинтересованно разглядывал своего стажера, который, признаться, все больше и больше ему нравился. За хватку, звериное чутье и интуицию. А еще этот Володя отлично играл в шахматы, что для адвоката просто необходимо! «Этот паренек далеко может пойти, если, конечно, полиция не остановит…» — пронеслось в голове бывалого мэтра самарской адвокатуры.

— Эге. Значит, премии лишите и замечание? Договорились! Только попрошу удвоить мне гонорар по этому делу с учетом будущих издержек и взысканий! Согласны? — Молодой человек уже стоял возле стола, опершись руками на его край, и дрожал от нетерпения. Он любил действовать решительно и быстро. Можно сказать, даже дерзко. Ему очень нравился лозунг каких-то древних рыцарей, не то крестоносцев, не то конкистадоров: «Промедление смерти подобно!» Ему он и следовал всегда. Не дав адвокату ответить, он порывисто сразил ладью мэтра и воскликнул: — Мат!

— Согласен. Но о том, как и что вы будете делать, я даже знать не хочу. Получите ваш дополнительный гонорар. — Хардин протянул аккуратно сложенные свеженькие купюры банка России и смахнул фигуры с доски на стол.

Это была не первая «находка» Владимира во время вынужденной «ссылки» в Самару. Попав сюда по воле его университетских руководителей для обязательной отработки в течение двух лет, Владимир решил не терять времени понапрасну и попытаться выжать из этой «стажерской» истории максимум пользы. Прежде всего, конечно же, в материальном плане. Студенческая бедность и вечная прижимистость родителей ему, безусловно, опостылели. Хотелось ходить в лучшие рестораны, кутить с друзьями, водить романы с девушками, наконец-таки поехать в Париж.

Получив первое же дело, он попытался расположить к себе доверителя, который хотел судиться со скотозаводчиком, продавшим ему больную корову. Доказать ущербность животного было непросто: она сдохла уже в хлеву нового хозяина спустя три дня после покупки. Но оборотистый помощник адвоката Хардина не поленился познакомиться с местным ветеринаром и уговорить того не только дать заключение о смерти буренки по вине прежнего хозяина, но и повторить то же самое под присягой в суде. Бутыль первача, принятого в оплату консультации по «земельному вопросу» местной крестьянки, была ловко конвертирована в нужные показания ветеринара, что, в свою очередь, принесло не только дополнительные барыши начинающему стажеру, но и необходимую в адвокатском деле рекламу в виде «доброй славы» удачливого юриста. Буренка, конечно, не ахти какая ценность, и денег едва хватило на новый костюм: английская тройка, жилет, шелковый галстук в горошек — и вуаля! — новоиспеченный самарский адвокат Владимир зажил по-человечески.

«Деньги не пахнут» — так вроде говаривал некий римский тиран. А тут уже и более серьезная комбинация на миллионы рублей подоспела. Владелец деревообрабатывающей фабрики взял в долг у знакомого банкира деньжат под обещание доли в предприятии и теперь не хотел расставаться ни с долей, ни с деньгами. Оппонент-банкир сразу же отправился в суд, где предъявил расписку, а лесопромышленник — на прием к известному всей Самаре адвокату Хардину, но попал в молодые цепкие руки помощника-стажера. Вырваться из них не удавалось почти никому…

Комбинация созрела моментально. Поскольку речь шла об «изъятии» подлинника расписки их клиента на очень внушительную сумму из материалов гражданского дела, находящегося в суде, что неизбежно вело к отказу в иске и прекращению судопроизводства, то шустрый стажер понимал всю выгоду такого рискованного мероприятия и шел на него основательно подготовленный. Он уже завел легкую интрижку с молоденькой секретаршей Наденькой, служившей в гражданской канцелярии, и вечерами захаживал к ней попить чайку с конфетами. Естественно, конфеты приносил с собой, а частенько прихватывал и букетик свежих полевых фиалок. Наденька мило краснела, смущалась и смеялась. Сегодня Володя принес и бутылку Цимлянского шампанского. Надя отказывалась, смущалась, но, оставшись один на один с хватким стажером, все же уступила. Он привык брать все. То есть именно ВСЕ! И взял.

После пропажи расписки из материалов судебного дела было проведено служебное расследование, и юную Наденьку выгнали с позором из суда. Она не выдала своего воздыхателя, но напрасно ждала его с цветами и конфетами. Потеряв работу, она потеряла и ухажера, а он — всяческий интерес к безработной секретарше. Зато вновь приобрел славу удачливого начинающего защитника и, конечно, нажил хороших денег. Однако вскоре за стажером закрепилась репутация нечистого на руку юриста. Так и повелось: что ни дело, так то расписка пропадет, то чернильное пятно на векселе откуда ни возьмись расплывется, а то вообще заезжий заявитель в больницу побитый попадет и от иска откажется.

Старый адвокат-шахматист был терпелив, но и он наконец предложил Володе покинуть его адвокатскую контору, написав ему взамен блестящую характеристику и рекомендацию в Санкт-Петербургскую адвокатскую палату. Мол, возвращайтесь-ка вы, молодой человек, восвояси!

Санкт-Петербург. Квартира на Васильевском острове. Музыка. Оживленные разговоры, смех.

Разудалая молодежная компания хором выводила «Вечерний звон». При этом при каждом возгласе «Бом!» все дружно чокались хрустальными бокалами. Девушки звонко, заливисто смеялись, мужчины вторили им басами и баритонами.

— Володя, Владимир! Расскажите анекдот про адвокатов! Просим, просим! — неожиданно перебив песню, воскликнули дуэтом сразу две симпатичные барышни. Им тут же эхом аукнулись еще несколько голосов:

— Владимир! Правда! Расскажи! Лучше тебя никто не изображает…

— Ну хорошо. Коль вам так хочется, будьте любезны! — Молодой, шикарно и модно одетый адвокат вышел в центр комнаты и церемонно поклонился.

— Как говорит мой патрон Михаил Волькенштейн: «Если адвокат рассказывает что-то бесплатно — вы обязаны его выслушать до конца и… заплатить!»

— Ха-ха-ха! — понеслось из разных концов комнаты. Шумная компания обожала этого нахального адвоката, лишь год назад прибывшего из Самары и тут же стремительно влившегося в их пеструю команду. Он неизменно становился центром внимания на каждой вечеринке. Будь это танцы, песни, выпивка, тосты или даже спор о высоких материях, например судебной реформе, коррупции в верхних эшелонах власти или отношениях с Западом. Казалось, он прекрасно разбирается не только в хитросплетениях юриспруденции, но и в любых вопросах мироустройства. Но анекдоты на околосудебные темы были его коньком.

— Приходит грустный судья домой. Жена наливает ему щи и спрашивает, почему он такой смурной. А тот отвечает, мол, проблема неразрешимая! Истец дал ему сто тысяч, чтоб дело в его пользу решить, а тут, как на грех, зашел ответчик и тоже дал, но уже сто двадцать тысяч. Чтоб тот в его, ответчика, пользу дело порешил. Вот и загрустил наш деятель юстиции. Жена хлоп его ложкой по лбу, мол, болван ты, Василий Петрович! Верни двадцатку ответчику и суди по закону!

От звонкого и громкого хохота задребезжали стекла в старых оконных рамах. Откуда-то сбоку или снизу раздались стуки в стену и по батарее.

— О! Очнулись соседи. Братцы, давайте чуть потише гулять. — Худощавый высокий молодой человек с аккуратной прической, очевидно хозяин квартиры, сделал умоляющий жест руками, обращаясь сразу ко всем.

— Николя! Какой ты скучный! — возмутились девушки.

Но Николай не успел им ответить, как в дверь квартиры громко и настойчиво забарабанили. Дверной звонок разрывался дикими трелями. Хозяин поспешил в коридор.

— Прошу оставаться на своих местах! Это полицейская операция по задержанию особо опасных террористов! — уже орал какой-то подполковник. Полиция приступила к жесткому задержанию «участников тайного террористического общества».

Васильевский остров. Отделение полиции. Кабинет дознавателя.

Пожилой капитан и молодой адвокат беседуют.

Страшное слово «террористы» прозвучало роковым вердиктом для всех собравшихся девушек и парней. Был заклеймен и молодой адвокат Володя. Ему было достаточно провести эту бессонную ночь в полицейском отделении на Васильевском острове и выслушивать угрожающие монологи пожилого капитана, который дымил ему в лицо отвратительными сигаретами и монотонно бубнил:

— Ну какой же вы адвокат!? Вы теперь, друг мой, государственный преступник, смутьян! Член тайного общества с террористическими целями. Так что, пока идет следствие, не покидайте пределы города и по первому вызову являйтесь к нам. Вашего патрона мы уведомим. Из адвокатуры вас, конечно, пинком под зад. В приличное общество не пустят. Не любите родину? Власть вас не устраивает? Так и ехали бы в Лондон и там адвокатствовали. Хотя там своих террористов хватает. Подпишите протокол и отправляйтесь по месту жительства.

Володя, осознав всю чудовищность предъявленных обвинений, решил, не дожидаясь суда и приговора, последовать назиданию полицейского и предпочел покинуть родину. Швейцария приняла его в свои европейские объятия.

Оказалось, надолго…

Женева.

Сбылась мечта. Володя перебрался за границу. Денег было достаточно: помогли товарищи по борьбе. В Женеве дали несколько контактов в каких-то благотворительных организациях и фонде борьбы за социал-демократию и прогресс. Но главное, его принял удивительный человек, когда-то приходивший к Коле Емельянову и внимательно слушавший очередную эскападу Володи по поводу чудовищного застоя в стране, несменяемости власти и необходимости революционных перемен. Звали его Георгий Валентинович. У него Володя и обосновался. Этот человек на долгие годы стал его покровителем и почти отцом. Что вовсе не помешало Владимиру позже переступить через великого благодетеля.

На дворе стоял май, и Женева пахла и цвела всеми цветами и ароматами. Он подолгу гулял, занимался спортом, бегал в парке, катался на лошадях, обедал и ужинал в лучших ресторанах и радовался своему решению сбежать из России. К тому же к нему приехала и осталась тихоня Наденька. Его молчаливая знакомая, преданно обожавшая его и готовая последовать не только в Женеву, но и на Луну. Она не только взяла на себя все заботы о его быте и домашнем покое, но и не замечала регулярных легких интрижек, которые неуемный Володя заводил с женщинами.

Прошло пять лет. Сытных, вольготных, спокойных. Тех, кто не уехал и продолжал собираться на кухнях, переписываться, выходить на митинги и пикеты, хватали, скручивали, сажали в СИЗО. Арестовывали и судили. Все чаще ему приходили сообщения: «Старик, помоги найти хорошего адвоката для Алексея!» Или еще: «Старый! Забрали нашего композитора Кирилла! Надо адвоката хорошего и судью неплохо бы!»

Он не любил таких обращений, тем более когда его называли старой студенческой кличкой «старик» или «старый» за раннюю лысину. Тем не менее хоть недолго поработал Володя в Питерской адвокатской палате, но все же обзавелся связями и нужными знакомствами. Но в наши времена мало кому удавалось добиться хоть какого-нибудь смягчения или, тем паче, оправдания новоявленных «бунтовщиков». После очередного провала такого дела он в сердцах написал своей питерской приятельнице Леночке:

«Адвоката надо брать в ежовые рукавицы и ставить в интересную позу, потому что это такая интеллигентская сволочь, которая часто паскудничает…»

К весне 17-го года Володя осознал, что пора возвращаться на родину и брать власть в свои руки! Так он и поступил. Не веря в успех своей авантюры, он все же поднял недовольные массы на восстание и в считанные дни захватил самую большую, самую великую, самую богатую страну на планете Земля. Огнем и мечом выжигал любое недовольство, мстил за брата, друзей и свое исключение из адвокатуры, о которой, честно говоря, он и не вспоминал. Он действительно вел самый кровавый и беспощадный террор, утопив в крови всю страну.

«Революция, о которой так много говорили, свершилась!» — с удовольствием подвел он итог.

А что если бы адвокатская карьера Володи Ульянова сложилась более успешно? Мы жили бы совсем в другой стране.

С 100-летием революции вас, товарищи!

Все статьи автора Читать все