Классный журнал

Соловьев
Своя земля на Аляске
02 ноября 2017 11:00
Своя земля — непреходящая ценность, вечная, недвижимая валюта. Своя земля на Аляске — и того пуще: дело сакральное. Журналист и писатель Федор Соловьев завоевывает эту землю как в первый раз, как прадеды наши. Удивительная, захватывающая, медитативная история, как Федор рубил, копал, жег, выравнивал свою русскую Аляску. И продолжение следует.

Прожить можно всю жизнь и в квартире. В отпуск ездить на море, в выходные ходить в парк или перекладывать коллекцию марок или монет. Один мой двоюродный брат так и жил, но, когда его дядя завещал свою дачу не ему, а его брату, очень расстроился: все-таки дача значила что-то в жизни.
Можно обзавестись садовым участком и самому. Тогда почти все выходные и отпуска пройдут на ней. Но сначала надо будет корчевать лес или осушать болото, как делали мои тетя с дядей еще в 1950-х годах. Мой папа, помогая им поначалу, от такой доли отказался и, несмотря на возможность получить шесть соток по соседству, решил дачу не заводить, а снимать ее на лето для семьи. Так я провел все детство и юность на даче в Подушкине под Москвой. Заботами были только вскопка грядок в мае, посев зелени и редиски и принос воды ведрами с колонки. А папа, избавив себя от строительных забот, все выходные и отпуска мог посвящать творчеству — вырезал из корней деревьев скульптуры, которые превратили нашу квартиру в музей.

Но у меня — то ли от отсутствия собственной дачи, то ли от желания быть независимым — появилась в юности мечта овладеть собственной землей. Именно землей как территорией, даже не имея в виду наличие на ней дома и удобств. Например, в 17 лет я мечтал уехать в Сибирь, в тайгу, и жить там буквально в избушке и получать от этого большое удовольствие. Подвергая эту затею психоанализу, думаю, меня просто не устраивали ни советская власть, ни окружающее общество. Быть хозяином на своей большой территории было гораздо привлекательней любых городских удобств. Я и сейчас не думаю, что в заброшенных цивилизацией российских деревнях, в старых домах с огромными приусадебными участками живут такие уж несчастные люди.
В 1990-м я приехал журналистом на работу в США, в штат Аляска. Журнал помог мне с грин-кард, СССР лежал тогда в инфляционных руинах, родители и родня потеряли почти все сбережения, и я поставил задачу поднять семью на заработках в Америке. Друзья писали мне: «Федя, ты там держись, и мы к тебе сами приедем, если что, так как здесь может произойти что угодно!»
С начала 1991 года я стал замечать в местной газете Анкориджа часто повторяющиеся привлекательные объявления о грядущем аукционе по продаже земли на Аляске. «Может, осуществить свою мечту и стать владельцем целой территории на планете Земля?» — думал я. Одно из таких объявлений я вырезал и изучал. Посоветоваться было не с кем, и в день аукциона, 19 июня, я решил действовать наобум и вместо того, чтобы пойти после работы домой, направился по указанному адресу.

Машины у меня в те времена не было, и я перемещался по городу пешком или на автобусе. Невозможность купить что-либо дорогое в кредит объяснялась отсутствием у меня столь важной для этого дела «кредитной истории», из-за чего продавцы машин готовы были на сделку только при большом задатке и крупных процентах, на что я не соглашался.
В объявлении же об аукционе земли было только одно финансовое условие — заплатить 500 долларов, а остальное — в кредит на восемь лет. Особенно я не надеялся купить землю, но хотя бы побывать на аукционе казалось интересным.
Перед началом действа я ознакомился со списком земель на продажу. И вот что выяснилось: 69 разрозненных участков земель продавались в двух субдивизиях, расположенных примерно в 100 км от города Анкориджа, — как бы сказали у нас, в сельской местности. Но на самом деле никаких сел там не было. Это продолжался процесс освоения первобытных земель Аляски, начатый еще лет тридцать назад. Сначала каждая из этих субдивизий была продана штатом одному конкретному девелоперу, который за много лет построил дороги, перекрыл ручьи плотинами с образованием озер, разделил сушу на пригодные к продаже мелкие участки размером около четверти гектара и выставил уже их сам на продажу. За много-много лет все продать не смогли или кто-то отказался от участков, и вот к сегодняшнему дню пара девелоперов вместе с Первым Национальным банком Анкориджа, обеспечивающим кредитование, объединили к продаже все свободные участки — лоты — и выставили их на всеобщий аукцион.
В зале было человек двести. На стендах висели карты субдивизий с помеченными участками для продажи. Фотографии были скудные — видны были кусты и деревья и сказано, что так выглядят все участки. Понять, что конкретно находится на каждой земле, было не дано. Наверное, у кого были машины, могли заранее съездить туда и рассмотреть субдивизию в целом, но список конкретных участков появился только сейчас. Все были в одинаковых условиях полной неизвестности, что же именно представляет каждая земля.
Я ловил каждое слово ведущего аукцион, чтобы понять правила и принять решение. Может ли земля быть какой-то плохой или неправильной, меня особенно не интересовало, — это же была все равно, так или иначе, земля, а не дыра в пространстве. «Другие люди — не дураки», — думал я. Они уже начали покупать участки на первой субдивизии рядом с городом Солдатна, но я в торгах участия пока не принимал.
Затем до меня дошла интересная информация. Как-то продавались два участка, расположенных вплотную друг к другу на фоне огромного массива уже проданных давно-давно территорий. Один человек выиграл торг, и ведущий объявил, что согласно правилам новый владелец может купить без торга, но по такой же цене примыкающий участок. Тот покупатель немедленно это и сделал, создав, как в игре «Монополия», небольшой «стрит» из двух своих участков. «Вот это дела! — подумал я. — А ведь участки все немного разного размера. Вот если бы первый по мере продажи участок был маленький и дешевый, то второй участок можно было бы купить по одинаковой цене без торга!»
Тут у меня запала идея, что если уж покупать землю на Аляске, то сразу большего размера, чем все остальные. Участки уходили в цене от четырех до пяти с половиной тысяч долларов. За один согласно правилам сразу нужно было выложить 500 долларов. А за два участка — тысячу, что я как раз мог сделать. Именно тысячу долларов с небольшим я успел скопить к тому времени. Далее я стал наблюдать за аукционом с еще большим интересом и уже решил предпринять такую сделку.
Аукционер со временем перешел ко второй субдивизии, расположенной за городом Виллоу (Willow), под названием Caswell Lakes Subdivision, в 88 милях (или 140 км) от Анкориджа. На карте субдивизии отчетливо было видно существование трех мест, где продавались спаренные участки. А остальных было штук пятьдесят «одиноких». Причем одно место было даже с тремя участками по соседству. Народ продолжал активно скупать все участки по цене около 5 тысяч за штуку. Кто-то умудрялся взять землю за 4700. Но нельзя сказать, что самые активные покупатели уже удовлетворили свои нужды.
Вот вышла на продажу территория с двумя соседними лотами. По замыслу, я должен был бы купить первую землю и затем вторую. Но участки были совершенно одинаковыми по размеру, и выгоды бы не было. Я промедлил в раздумьях, и первый участок немедленно продали, но покупатель отказался брать соседний участок, и его сразу же купил другой. На карте после этого оставался последний комплекс из трех участков и много других, одиночных. Я решил, что нужно действовать сейчас или никогда. Так мне было проще принять окончательное решение.
Очередность продажи, обратил я внимание, шла таким образом, что первым должен был быть продан самый маленький из этих трех участков. Купить его дешевле, чем второй, более крупный, и стало моей задачей.
Вот очередь на аукционе и дошла до первого участка из трех. Я дал другим поторговаться, так как цена начинала расти с тысячи долларов за лот. Кто-то уже предложил 4500, кто-то 4800. И тут я выкрикнул: «Пять тысяч». Народ замолк, и со мной больше никто не спорил. Вероятно, больше пяти тысяч никто за землю платить не хотел, а участков оставалось еще много. Ведущий поздравил меня и сказал покинуть аукцион и идти в заднюю часть зала оформлять сделку. Почему-то он не предложил мне, как другим, купить участок по соседству. Все происходило так быстро, что аукционер уже начал объявлять торги по следующему участку.
Я удивился и, оставшись на месте, прервал его и высказал желание купить соседний участок по той же цене. «А тут никакого второго участка нет рядом!» — сказал ведущий. «Как же нет, — заявил я, — вот он!» — и показал на участок, который соединялся с купленным мною не длинным боком, а узкой торцовой частью, выходя лицевой частью вообще на соседнюю дорогу. Это нестандартное соединение лотов по узкой границе вначале совершенно не было учтено ведущим. Но, осознав мою правоту, он тут же обратился к залу и заявил, что согласно правилам я действительно имею право купить этот второй участок за те же самые пять тысяч долларов, так как ограничений, как именно соединяются участки, нет.
Народ впился в карту и понял, что я осуществил наивыгоднейшее приобретение: второй участок по квадратным футам был раза в полтора больше, чем первый. Это вызвало в зале аплодисменты и даже смех. Теперь я готов был стать хозяином какого-то редкого типа объединенного и длинного участка в 160 метров. Ширина колебалась от 37 метров у большого лота до 30 у маленького, а всего земля получалась размером в полгектара.
Ведущий же мне сразу предложил купить и третий участок, соединяющийся со вторым по боковой длинной части. Я отказался, и, как сейчас понимаю, совершенно зря, но тогда покупка этих двух лотов земли была уже таким отважными поступком, что я был сам не свой от внезапно наступившей ответственности и по немедленному платежу, и по кредитным обязательствам.
Пока я собирался покинуть зал, я заметил, что этот третий участок был куплен человеком с бородой, и это все, что я на тот момент узнал о своем будущем соседе.

Я удалился в конец зала, где за столами сидели представители банка, и стал оформлять покупку земли. Из документов меня попросили предъявить лишь удостоверение личности жителя Аляски и выписать чек на тысячу долларов. Кредитную историю мою никто не проверял. И я был счастлив, что хоть что-то можно купить в Америке в кредит без копания в моем совершенно не американском прошлом.
Банкиры выдали мне кое-какие бумаги на владение двумя участками и сказали, что скоро получу по почте книжечку с купонами для ежемесячной оплаты долга, около 100 долларов месяц, пока не выплачу полностью долг в девять тысяч долларов.
Домой я вернулся владельцем земли на Аляске! Скоро я рассказал своим американским знакомым о приобретении, и все невероятно удивились моему поступку. А кое-кто обругал меня, узнав, что я не поехал и не посмотрел на землю до начала аукциона. «Там же может быть болото! Непригодная для жизни местность! Овраг!» Мне тут же рассказали знающие люди, что в Америке существует огромный бизнес по продаже негодной для строительства домов земли.
Конкретно, некие прохвосты много лет назад, еще в середине века, успешно торговали участками земли в штате Флорида. Агенты встречались с клиентами по всей Америке, по обычаю вначале приглашая выпить бесплатно стакан апельсинового сока из Флориды, и, разговорившись, предлагали приобрести землю в кредит с тем, чтобы человек, полностью расплатившись за нее ближе к своей пенсии, смог уехать в теплый штат и построить там себе виллу. Поехать посмотреть землю у большинства людей не было возможности, да и подобраться к ней так просто было нельзя: к земле не вели дороги, и надо было бы нанимать самолет, что дорого и хлопотно. «Через 20–30 лет я выплачу за землю, к тому времени и дороги проведут. И все будет путем!» — наивно думали они. Агенты по недвижимости как раз и подбирали таких людей с ограниченными доходами, которые были не в состоянии слетать на Флориду осмотреть землю и могли только скрупулезно, понемногу платить за нее каждый месяц, лелея свою мечту.
Я как раз подходил к такому типу людей. Мне ведь тоже могли впихнуть что-то несуразное!
И вот шли десятилетия, и правда о тех участках во Флориде начинала открываться. Там были проданы земли, которые по полгода находились под водой и только в определенный сезон становились сушей; там начинало что-то расти, и именно тогда эту землю и фотографировали для рекламы. Формально же все было законно.
Мои аляскинские знакомые не могли оставить дело с моей покупкой просто так — я ведь сделал вызов всему их упорядоченному мироощущению — и предложили мне съездить на их автомобиле на осмотр моего нового владения в ближайшие выходные.
Выдался солнечный июльский день. Наша дорога заняла чуть более двух часов. Ориентируясь по карте, выданной на аукционе, мы подъехали к тому самому первому маленькому участку, который я купил. Улица эта имела зловещее название «Головорезный проезд» — Cutthroat Drive. При более точном осмыслении это название стало переводиться по-другому — проезд Форели, причем ее североамериканской разновидности, так как обычная форель переводится как «trout». Оказывается, все улицы и проезды на этой субдивизии имели название каких-нибудь рыб или рыболовных символов.
И вот мы стоим и ищем табличку с номером моего лота. Перед нами — высокий холм, метра четыре высотой. Поверх него идут деревья, и на одном прибита заветная деревяшечка с номером 1396. Это моя земля! Я выгляжу прибалдевши, мои спутники тоже. Мы с трудом взбираемся наверх и осматриваемся. Вдаль моего участка уходит малопроходимый лес. Внизу идет автомобильная щебеночная дорога, которую прокопали через холмистый участок, создав неприступный для въезда на мою землю автомобилем барьер. Въехать на эту землю никому никогда не удастся! Или надо будет срыть столько земли, что пол-участка займут только склоны этой дороги.
Но у меня есть в запасе второй участок, расположенный позади первого, и мы едем туда. К нему идет своя дорога, с тоже непонятным названием «Limitcatch Avenue». Но зато «авеню»! Это звучит лучше, чем «драйв». А переводится название как «ограничение улова». Неприятное по смыслу словосочетание. Это когда рыболов ограничен в ловле рыбы и у него есть свой «лимит кэтч». Дословно я перевел бы название улицы как «Уловоограничительное авеню».
Мы въезжаем на авеню и находим мой участок. Ого! У него тоже есть на въезде бугорок, но не такой страшный. И не только на моем участке. Конечно же, ведь когда много лет назад строили все эти дороги, то верхний слой земли по-деловому разгребали по сторонам, поэтому каждый участок на местности был загорожен валом из подсыпанной земли.
Сейчас нам переехать его было никак невозможно, к тому же все вдоль границы участка с улицей заросло кустами, за которыми стоял густой еловый лес. В дальнейшем я со своим другом из Магадана этот бугорок чуток снесу лопатой, и любой внедорожник сможет через него переезжать, но легковая машина точно дерябнется брюхом. Пройдет 26 лет, прежде чем я въеду на свою землю на легковушке — это произойдет этим летом, в июне 2017 года, когда нанятые два бульдозера снесут весь холмистый въезд и всю почву за ним с пнями, а все неровности на открывшемся щебеночном слое, идущем вглубь земли на десятки метров, укатают катком-вибратором и создадут ровную дорогу с огромной парковкой и местом для строительства любого дома…
Двадцать шесть лет… Тогда, в 1991 году, мы зашли на участок и осматривали его с удивлением и осторожностью… Мы шли по темной почве, куда едва захаживал свет, находили следы помета лосей и медведей, небольшие полянки с молодыми елочками, и чем дальше забирались вглубь, тем все было таинственней. С веток свисала паутина, палочки веток грозили ударить по щекам и глазам, ноги проваливались в мягкий мох. Посередине земли обнаружился круглый холм, напоминающий скитский могильник, обросший двумя десятками елок. В дальнейшем я сохраню его как любопытную часть ландшафта.
Вначале я не понимал происхождения этого холма, но, изучая геологию местности, узнал: внутри покрытой землей выпуклости есть другой холм, из щебенки — натурального ландшафта всей этой местности, образовавшегося в Ледниковый период. Десять тысяч лет на щебенке накапливался слой почвы, достигнув к нашему времени около 60 см. На нем и росли все эти полусухие елки. Пожары частенько поражают Аляску, и вдоль хайвеев можно видеть километрами сгоревший черный лес из елок, — туда им и дорога! Либо на их месте вырастет более здоровая поросль, либо их зловещие каркасы скорее спилят, получив дешевое место для строительства. Но огонь, бывает, прихватывает соседние жилые дома и кабины-дачи «cabins», построенные непредусмотрительно слишком близко к лесу.
Осмотр моей земли завел нас еще дальше вглубь; там просветлело и появилось что-то вроде бывшего болота — было много кочек и мха. Но топи и воды в ямах я там не встречал. Со временем, в разные времена года, я обнаружу, что эти мхи — несомненное чудо природы! Они постоянно меняют свой цвет, становятся красными, оранжевыми и желтыми осенью и озаряют всю поляну разноцветьем. Между ними прорастали молодые белые березки! Сохранить эти березы и мох от дальнейшего развития стало даже моей заботой.

Еще дальше в лес, и мы обнаружили торчащие на углах участка металлические пограничные колышки и прошли за незримую линию между ними, очутившись на моем втором сильно холмистом лоте, на который мы влезли ранее с другой стороны. Там росли такие же незамысловатые ели, но, продравшись вглубь, вдруг взгляду предстало необычное скопление толстых деревьев со светло-серой корой. Более двадцати стволов находились вплотную друг к другу и совершенно изменяли представление о природе этого края. Название этих деревьев до сих пор вызывает у меня сомнение. Наверное, это североамериканская толстоствольная осина, по-английски — aspen. Учитывая, что весь остальной лес представлял собой заросли страшных, сухих в нижней части ствола елок, это скопление осин в одном месте создало натуральное чудо — оазис чего-то более достойного, чем обычный еловый лес. Эти деревья тоже станут достопримечательностью моей земли.
Спутники — молодая супружеская пара, привезшая меня на землю, — обратились ко мне с неожиданной просьбой — разрешить выкопать на моей земле несколько елочек для своего сада в недавно купленном доме в Анкоридже. Они, оказывается, заранее предполагая такую оказию, даже прихватили с собой лопату. Польза от моего приобретения сразу пошла людям! Кевин — так звали моего спутника — накопал с десяток маленьких елок и потом действительно посадил их в городе вдоль забора с соседом. Я через много лет, когда купили с женой в Анкоридже собственный дом, тоже выкапывал здесь молодые красивые елки и сажал их вдоль забора на «бэк-ярде».
Но в основном все высокие старые ели ждала другая участь — быть спиленными и сожженными на многочисленных кострах. Мне, чтобы освоить эту землю и въехать на нее этим летом 2017 года на легковой машине, пришлось 25 лет пилить лес и сжигать его тут же на месте, дерево за деревом.
Кто-то может подумать, что 25 лет — это невероятно долгий путь для спиливания леса. Но вот посудите сами. Вы живете в городе, где каждый день работа и много других дел. Несколько раз за лето удается вырваться на природу. Ночевать в лесу негде и опасно — могут загрызть медведи. Поэтому дневной объем работы нужно выполнить с расчетом горения костра «от и до». Два часа уходит на дорогу к земле. Бензопилой спиливается несколько деревьев и кустов. Они распиливаются на мелкие ветки и стволы и подтаскиваются к месту, где будет разведен костер. В первые годы костер может быть только мелким — ведь кругом деревья и жечь быстро большие объемы опасно. Под конец дня костер нужно затушить и за два часа доехать до дома, не заснув за рулем.
С годами лес отступает, поляна расчищается от деревьев, и кострище делается больше и больше, работа идет быстрее, но деревьев — сотни. Со мной приезжают друзья, подруги, мы все вместе пилим, устраиваем пикники, жарим на костре сосиски и шашлыки, поляна увеличивается. С годами меняются и планы развития участка.
В 1990-х годах строить что-то на участке не было смысла, так как сначала нужно было купить дом в Анкоридже, что нам и удалось сделать с женой в 2002 году. Строить же на земле «дачу» было глупо, так как дом в Анкоридже у людей и есть одновременно дача, так как город наш малоэтажный и весь город прорезают свои леса и парки. Да и зачем мне нужно было вкладываться во второй дом, если сначала нужно было выплатить кредит за дом, где мы жили с двумя детьми? Даже решиться на строительство небольшой деревянной избушки для ночлегов во время пикников было непросто: поскольку леса горят, вся работа пойдет впустую, если сначала не повалить деревья вокруг дома на очень большой территории.
Продолжение следует.
- Все статьи автора Читать все
-
-
09.11.2019Аляска горит 0
-
29.04.2018Своя земля 1
-
29.01.2018Своя земля на Аляске 2
-
2
4304
Оставить комментарий
Комментарии (2)
- Честное пионерское
-
-
Андрей
Колесников1 1011Февраль. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 6007Доброта. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 8009Коллекционер. Анонс номера от главного редактора -
Полина
Кизилова8787Литературный загород -
Андрей
Колесников12436Атом. Будущее. Анонс номера от главного редактора
-
- Самое интересное
-
- По популярности
- По комментариям
Ваша покупка - просто пшик.
Даст на века крутой навар
Дальневосточный лишь гектар.
К тому ж не стоит ни гроша,
Создав задел для барыша.