Классный журнал

Лисы в курятнике

23 июля 2017 10:00

Рассказ Майка Гелприна

Путь от Шанхая до Марселя берет полтора месяца, но клиент за скорость платил премиальные, и «Марьяж» уложился в пять недель.

Порт показался на горизонте под вечер. При виде его Сюрприз выбрался из капитанской рубки, неспешно пересек палубу и привычно пнул крышку люка в машинное отделение.

— Малый ход, — велел он образовавшемуся в проеме люка Истопнику.

Ту же команду можно было отдать, проорав ее в приобретенный год назад мегафон. Сюрприз, однако, к техническим новинкам относился с недоверием. Дедовским способом — оно надежней.

В полумиле от берега «Марьяж» встал на якорь. Рыбацкий баркас подвалил к борту, когда стемнело. Дюжина полотняных мешочков с белым китайским порошком поменяла хозяев. Баркас растворился в темноте, Сюрприз отправился в капитанскую каюту досыпать. Основное дело он сделал, теперь можно было ненадолго расслабиться.

Был капитан среднего роста и среднего же, эдак под сорок, возраста, сухопар, нетороплив и неразговорчив. Сюрпризом его прозвали за резкие, неожиданные решения. Последствия этих решений бывало нелегко предугадать, но до сих пор Сюрпризу везло, и считался он человеком надежным. А главное — его знали. В доброй сотне портов что Старого, что Нового света был капитан гостем хотя и незваным, но зачастую весьма полезным.

Едва рассвело, Сюрприз выбрался из каюты на палубу. Был он наряжен в длиннополое, до щиколоток пальто цвета берлинской лазури и цилиндр из бобрового фетра. Под мышкой держал складную бамбуковую трость с янтарным набалдашником. С тростью капитан, сходя на берег, не расставался. Поговаривали, что в полости шафта притаился не обычный короткий клинок, который подобает носить приличным людям, а нечто, чему лучше на свет божий не появляться.

Приложив ладонь козырьком ко лбу, капитан полюбовался портом, переливающимся медью, латунью и золотом в лучах утреннего солнца. Десятки дирижаблей и аэростатов зависли над стрелами портальных подъемных кранов, словно пчелы над ульями. Хищно щерились стволами паровых пушек врытые в защитный мол батареи. Лениво качались на мелкой волне сторожевые пароходы. Сюрприз поморщился — здесь явно готовились к очередной войне.

— Погуляем, — осклабился, приблизившись, Глот, первый помощник, второй помощник, боцман, штурман, матрос и юнга в одном лице. — Ох и оторвемся на берегу.

— Сначала дело, — напомнил Сюрприз.

— Само собой. — Глот шумно выплюнул за борт жевательную резинку и незамедлительно забросил в рот новую. Жевать резинку он умудрялся даже во сне и в каждом порту усердно ею запасался. В остальном это был человек хотя и небольшого ума, зато работящий, неприхотливый и нетрусливый.

Сюрприз подобрал его на австралийском побережье. Случилось это на третьи сутки после того, как единственного наемного матроса вынесли из припортового мельбурнского кабака ногами вперед. Поэтому парохват вышел в море с неполной командой, и сиганувший в воду с прибрежного утеса детина звероватого вида пришелся кстати. Опершись о фальшборт, капитан лениво прислушивался к револьверным выстрелам с берега. Когда же детина, отчаянно отмахивая саженками, преодолел мелководье, Сюрприз неспешно пересек палубу и пнул крышку люка в машинное отделение. Вскоре дверца люка распахнулась, в проеме возникла чумазая рожа Истопника. Сюрприз зевнул, велел глушить котел и спускать на воду ялик. Через четверть часа детина был доставлен на борт. Полосатая роба, в которую тот был облачен, Сюрприза не смутила. Находящаяся неподалеку федеральная тюрьма для особо опасных преступников — тоже. Суетящихся на берегу людей в форме капитан проигнорировал. Истопник полез обратно в машинное, котел взревел, «Марьяж» плюнул из трубы дымом и развернулся к людям в форме кормой.

Пару месяцев спасенный от неправосудия детина проплавал с Сюрпризом безвозмездно — за пайку сухарей, место в подвесной койке и жевательную резинку. Капитан присматривался, а потом вместо того, чтобы списать найденыша на берег, неожиданно предложил тому кличку Глот, членство в команде и долю в дележе. Глот, ни разу не державший в руках денежную купюру крупнее двадцати долларов, растрогался так, что на глазах у него выступили слезы. Таким образом, численность команды парохвата вновь увеличилась до трех человек, а Сюрприз избавился от хлопотных обязанностей обоих помощников, боцмана, штурмана и юнги. Как выяснилось, новобранец прекрасно справлялся со всем этим в одиночку.

К марсельскому грузовому причалу «Марьяж» пришвартовался к полудню. Истопник выполз из машинного отделения и заковылял по палубе. Был он коренаст, хром и носат. А также от грязи и угольной пыли черен.

В паровых котлах разбирался Истопник отменно, поскольку в прошлом был человеком ученым и преподавал гидродинамику в венском университете. Преподавал до тех пор, пока не был выставлен прочь за неумеренное пристрастие к алкоголю. С вредной привычкой зачисливший Истопника в компаньоны Сюрприз мириться не собирался. Однажды он лично спустился в машинное отделение, разбудил компаньона легким пинком, за шиворот выволок на палубу и выбросил за борт. С четверть часа капитан невозмутимо наблюдал, как судовой механик, барахтаясь в волнах, на глазах трезвеет. Потом кинул спасательный круг. Истопника вытащили, с тех пор на борту воцарилась трезвость. Неизменно превращавшаяся в беспробудный запой, стоило механику сойти на берег. Свою долю в дележе он пропивал принципиально. Полностью, до цента, так что на борт возвращался счастливым и просветленным.

К часу пополудни Сюрприз уладил таможенные формальности, и парохват встал под разгрузку. Из трюма принялись извлекать листовую медь — товар, который капитан перевозил себе в убыток, для прикрытия.

К шести вечера разгрузка закончилась. Распорядившись, чтобы «Марьяж» отогнали в док на профилактику, Сюрприз сбежал вниз по сходням. Степенно протопал вслед за ним Глот. Припадая на хромую ногу, боком спустился на причал Истопник.

— На гулянку трое суток, — строго напомнил ему Сюрприз. — Не больше.

Истопник закивал и припустил по направлению к ближайшему кабаку.

Сюрприз, помахивая тростью, неторопливо пошагал в город. Глот, подняв воротник клетчатой куртки, двинулся, держась в десяти шагах позади. Капитану предстояло важное дело — найти нового клиента и новый товар. Помощник страховал на случай осложнений, которыми дела подобного рода были чреваты.

Вечерние сумерки неспешно замазывали светлые краски на фасадах фруктовых и рыбных лавок, доходных домов и домов терпимости, ресторанов и кафешантанов, что теснились друг к другу по обочинам узких улочек квартала Панье. Стыдливо кутались в темноту сторожевые башни фортов Сен-Жан и Сен-Николя. Зажигались масляные фонари, и на смену дневным зазывалам, добродушным и толстым, выбирались из заведений на улицы зазывалы ночные — мрачные субъекты в черном, неторопливые и внимательные.

— Травку, месье? Может, девочку? Или двух?

Сюрприз смерил вопрошающего бесстрастным взглядом.

— Пардон, месье, — убрался в темноту тот. В людях здесь разбирались, и человека делового, серьезного определяли на раз.

Заведение под вывеской «Франсуа Вийон» помпезностью не отличалось. Туристы его не жаловали, а местные жители предпочитали обходить стороной. Собирались в «Вийоне» люди знающие, и собирались не ради супа ля буйабес и паштета пате мезон. Владелец заведения гарантировал гостям конфиденциальность, что дорогого стоило. Незнакомцев внутрь пропускали лишь по солидным рекомендациям. У Сюрприза рекомендации были. Он пошептал на ухо верзиле-швейцару, и входная дверь распахнулась.

— Прошу вас, месье, — вежливо пригласил швейцар. Затем он шагнул вперед и перекрыл вход Глоту. — К тебе не относится.

— Это со мной, — объяснил Сюрприз.

— Понял. Прошу вас, месье.

Поднявшись на второй этаж, Глот уселся за столик в общем зале. Сюрприз проследовал в отгороженный ширмой кабинет, велел принести бутылку «Мартеля» и вскоре уже принимал первого посетителя. Ему капитан отказал, так же как и троим последующим, предлагавшим дела мелкие и процветанию бизнеса не способствующие.

Серьезный клиент появился незадолго до полуночи. До сих пор не утруждавший себя вставаниями Сюрприз на этот раз поднялся и сдержанно кивнул. Этого человека он никогда не видел, но определять потенциального заказчика умел навскидку, с первого взгляда.

— Месье Сюрприз, если не ошибаюсь?

— К вашим услугам.

— Меня обычно называют Нуаром. — Визитер тростью задвинул шторки отгораживающей кабинет ширмы и уселся за стол. — Я ждал вашего появления, мне вас рекомендовали.

— Могу я узнать кто?

— Разумеется.

Нуар назвал имена, и капитан, кивнув, уселся напротив. Обмен верительными грамотами закончился.

— Мое предложение несколько необычно, — закурив сигару, сообщил визитер.

— Слушаю вас.

— Нужно забрать из определенного места товар. Когда он прибудет, пока неизвестно — возможно, придется подождать. Простои, разумеется, оплачиваются. Что за товар, неизвестно также. Его надо принять и доставить по назначению. Куда именно, вам скажут. Вот, собственно, и все. Если предложение вас заинтересует, обговорим подробности.

— Гонорар? — коротко осведомился Сюрприз.

— Пятнадцать грандов за все плюс сотня в день, включая простои. Пять грандов задатком, остальное по завершении, в один аккорд.

Сюрприз едва не присвистнул. Сумма превосходила любые ожидания. Однако о том, что деньги платят сообразно работе, он знал не понаслышке. А также знал с полсотни непугливых ребят, которые без лишних раздумий полезли бы за эту сумму хоть к черту в пекло.

— Почему именно я? — осторожно осведомился Сюрприз.

— Вы человек надежный. Но если вас не устраивает...

— Я этого не говорил, — перебил Сюрприз. — Каковы подробности?

Нуар затушил сигару.

— Товар поставят в районе Пуэрто-Рико, дотуда идете порожняком. Где именно произойдет поставка, не знаю. Об этом вам скажут пассажиры.

— Пассажиры? — Сюрприз нахмурился. — О них речи не было.

— Теперь есть. И еще есть нюанс.

— Что за нюанс?

Нуар наполнил коньяком пузатую рюмку, залпом осушил и прикурил новую сигару.

— Пассажиров двое, — сообщил он. — И за ними надо приглядывать.

Сюрприз с минуту молчал, переваривая информацию. Нуар, попыхивая сигарой, ждал. «Надо приглядывать» означало проблемы — как правило, серьезные. С нуждающимися в пригляде людьми дела лучше было не иметь.

— Двадцать грандов, — принял решение Сюрприз. — Половину вперед. И две сотни в день до конца дела.

Нуар поднялся.

— Договорились, — бросил он. — Завтра с утра я положу в банк десять грандов на ваше имя. В море выйдете в пятницу, пассажиров на борт доставят в ночь на субботу. Устраивает?

Капитан помедлил. И сказал, что согласен.

На выходе из заведения Глот поймал наемный паромобиль.

— В «Лавальер», — велел Сюрприз шоферу, устроившись на заднем сиденье рядом с компаньоном.

«Лавальер» был элитным борделем с веселыми и деликатными девочками, его Сюрпризу не раз рекомендовали коллеги по ремеслу.

— Дело опасное, — обронил капитан, когда паромобиль тронулся с места. — Может статься, с нами не захотят рассчитаться.

Беззаботное выражение слетело у Глота с лица. Что значит «не захотят рассчитаться», объяснять нужды не было.

Следующие пять минут Сюрприз излагал подробности.

— Двое против двоих, — подытожил он. — На Истопника надежды нет, он не в счет.

— Угу, — буркнул Глот. — Запросто могут попытаться нас шлепнуть.

— В море не станут, — рассудил Сюрприз. — Если бы могли сами управиться, с такими деньгами купили бы парохват или стимер и сделали бы без лишних людей. Так что они не моряки. А вот когда подойдет к концу, всякое может случиться.

— Ясно. — Глот понимающе кивнул.

— Пара дней у нас есть, — заключил капитан. — Завтра надо будет прикупить кое-что полезное, а там поглядим на этих пассажиров.

«Кое-чем полезным» оказались два восьмизарядных револьвера, по нынешним временам большая редкость.

— Другое дело, — осклабился Глот, прилаживая свой за пазуху. — Поглядим теперь, кто кого шлепнет.

— Надеюсь, до этого не дойдет. — Сюрприз сплюнул. — Ладно, возвращаемся на судно, надо подготовить для них каюту.

На третьи сутки на борт, кряхтя, забрался Истопник.

— Все пропил? — поинтересовался Сюрприз.

— Все.

— Молодец. Ступай, раскочегаривай. Мы ждем гостей нынче ночью.

— Каких еще гостей? — У Истопника от изумления поползли вверх брови.

— Не знаю. Они мне еще не представлялись.

Гостей к ставшему на якорь «Марьяжу» доставила четырехвесельная плоскодонка. Сначала на борт на веревках втянули тяжеленный сундук, вслед за ним на палубу запрыгнул здоровяк, по сравнению с которым рослый Глот выглядел задохликом. Здоровяк нагнулся и за руку втянул за собой второго.

Истопник запалил примотанную к черенку от лопаты паклю и осветил обоих.

— Вот это номер, — ошеломленно просипел он. — Бабы нам только не хватало.

— Ян, — низким басом назвался здоровяк. — Это Милана, моя напарница.

— Русские? — небрежно спросил Сюрприз. Английский, на котором говорил Ян, грешил сильным акцентом. — Или болгары, быть может?

— А что, есть разница? — У Миланы голос оказался высоким и звонким, а акцент в нем того же свойства, что у здоровяка Яна.

— Никакой разницы. Я голландец, мой помощник австралиец, а механик из Австро-Венгрии.

— Откуда механик? — удивленно переспросила девица. — Ах да, конечно. Мы так и будем стоять тут или вы покажете нам каюты?

— Каюту, — поправил Сюрприз. — Свободная всего одна, так что придется вам потесниться.

— Не нам, а вам, — пробасил Ян. — Каюты у нас с напарницей будут разные. Что-то не так?

Сюрприз переглянулся с Глотом.

— Все не так, — бросил тот. — У нас не пассажирское судно. Свободная каюта одна, на две койки.

— Отлично, — улыбнулась Милана. — Вы наверняка в ней поместитесь. Мы с Яном не муж и жена. И даже не любовники, если кого интересует. Жить привыкли в комфорте. Сообразно обстоятельствам — в относительном.

— Ладно, — сдался Сюрприз. — Займись, — повернулся он к Истопнику. — А пока пойдемте на камбуз. Там, по крайней мере, светло, поглядим друг на друга.

Поглядеть было на что. У Яна оказалось широкоскулое, с грубыми чертами лицо, стального цвета глаза, перебитый короткий нос и внушительных размеров кулачищи. Зато девушка была хороша. Лет двадцати пяти, стройная, длинноногая, белокожая, с живым, слегка насмешливым взглядом карих глаз из-под вороной челки.

Сюрприз засмотрелся на нее и пришел в себя, лишь услыхав ее голос и сообразив, что обращаются к нему.

— Глаза проглядишь, капитан. Ну и бардак же у вас на кухне.

— В камбузе, — автоматически поправил Сюрприз. — При чем здесь бардак? — спохватился он. — Шлюх на судне никогда не водилось.

Здоровила Ян хохотнул.

— Следи за базаром, — бросил он Милане и пояснил: — Бардак — это не обязательно там, где девки. Мы когда-нибудь отвалим или будем тут отираться, пока не возьмут за ж…у?

— Не отвалим, а снимемся с якоря. — Сюрприз почувствовал, что против обыкновения начинает злиться. Пассажиры изъяснялись на неизвестном жаргоне, и, хотя смысл сказанного оставался понятным, фразы были чужеродными. — Если хочешь, чтобы тебя понимали, говори внятно, — сказал капитан жестко. — А с якоря снимемся, когда Истопник закончит с каютой, не ранее. Тебе понятно?

— Ну-ну, не горячись, — примирительно пробасил Ян. — Мы говорим немного не так, как ты привык, только и всего. Дадут мне здесь сегодня пожрать?

— Дадут, — кивнул Сюрприз. — Вон там, в мешке, сухари. Вода в баке, консервы в трюме. А гарсонов тут не водится.

Через полчаса «Марьяж» снялся с якоря и взял курс на запад. А еще через полчаса на тупиковой улочке, что на окраине квартала Панье, случайный прохожий наткнулся на человека, известного кое-кому под кличкой Нуар. Был Нуар еще теплым.

За семь недель плавания команда «Марьяжа» и пассажиры друг к другу притерлись. Милана навела чистоту в камбузе и взялась кашеварить. А здоровила Ян даже вызвался иногда подменять в машинном отделении Истопника.

— Не думал, что когда-нибудь придется кидать уголек в топку, — объяснил он. — Та еще работенка, пускай бедолага покайфует.

— Чего сделает? — не понял Сюрприз.

— Да так. Не бери в голову.

Сюрприз в голову брать не стал. Вместо этого однажды вечером он постучался в каюту к Милане.

— Заходи, — сделала приглашающий жест та. — Появились вопросы?

— Несколько. — Сюрприз прикрыл за собой дверь. — Не знаю, с какого начать.

— С самого важного. Ответ — нет.

Сюрприз уселся на койку и скрестил на груди руки.

— Не нравлюсь?

— Нравишься. Но ответ — нет. И этому своему передай, жвачному, а то у него скоро штаны лопнут.

— Что ж, — развел руками капитан. — Как знаешь. Тогда другой вопрос. Через неделю мы будем в Карибском море. Не пора ли назвать порт назначения?

— Пожалуй, пора. Порта нет. Товар нам доставят в море.

— Как это в море? — опешил капитан. — Куда именно?

— Понятия не имею.

Сюрприз усмехнулся.

— Может быть, хватит темнить? — небрежно бросил он.

— Я не темню. Просто не знаю. Собственно, а тебе-то что? Платят вам подневно, будешь гонять свое корыто от Бермуд до Гаити. Тепло, денежки капают, ишачить не надо, чем плохо?

— Ничем, — невозмутимо отозвался Сюрприз. — Если только нами не заинтересуются плохие мальчики на эдаких плавучих лоханках под звездно-полосатым флагом. А еще пуще — другие мальчики, на летучих сигарах.

— Там же нейтральные воды. С чего бы пиндосам интересоваться?

Сюрприз покивал.

— Любопытное словцо, — сказал он. — Надо понимать, пиндосы — это американцы. А с чего им интересоваться, сама у них спросишь. Когда, как поговаривает твой компаньон, нас возьмут за ж…ы.

— За ж…у, — поправила Милана задумчиво. — Когда за нее берут, ж…а на всех одна. Пиндосы — это может оказаться серьезным.

— Раньше было очень серьезным, — подтвердил Сюрприз. — До войны, пока им не врезали русские.

— Русские? — удивилась Милана. — Русские воевали со Штатами?

— Ты что, вчера на свет родилась? Может, и про Камчатский конфликт не слыхала?

— Не горячись — в той глухомани, где я жила, газет не было. Слыхала что-то, но не более.

Сюрприз недоверчиво хмыкнул и принялся излагать про Мировую Войну. Про отказ вернуть русским Камчатку и массированную аэропланную атаку на берега США. Про ответную атаку, вступление в войну Европы, за ней Азии и про Владивостокский мир, накладывающий ограничение в вооружениях на всех участников.

— Народу погибло много, — сказал капитан под конец. — Тоже не слыхала? Ну-ну. Только в одной России почти сто тысяч.

— Тоже мне «много».

— Что? — потерял обычную невозмутимость Сюрприз. — Шутки шутишь?

В первый раз за все время ему показалось, что пассажирка смутилась, а то и расстроилась.

— Шучу, — проговорила она устало. — Еще вопросы есть? Если нету, ступай, я тебя не держу.

На пятьдесят четвертый день плавания на горизонте показалась земля.

— Пуэрто-Рико, — объявил, сверившись с картами, капитан. — Что дальше?

— Пока ничего. — Ян похлопал Сюрприза по плечу. — Будем дрейфовать отсюда к северу, подальше от берегов. А пока что надо разгрузить кофр.

— Что-что разгрузить?

— Да сундук.

Из сундука Ян один за другим извлек невиданные капитаном доселе прямоугольные металлические предметы.

— Батареи, — объяснил он, — тяжеленные. Давай оттащим в камбуз, там у нас будет радиостанция. Да не бери в голову, какая тебе разница, что это такое.

Следующую неделю Ян с Миланой дежурили в камбузе по очереди, по двадцать четыре часа в сутки.

— Что-то нехорошее назревает, — шепнул Сюрпризу выбравшийся на палубу Истопник. — Эта штука у них для связи, типа телеграфа, только гораздо мощнее.

Сюрприз присвистнул. Телеграфные аппараты стоили бешеных денег. Каких известий ожидали пассажиры, приходилось только гадать.

Поступили эти известия на девятый день дрейфа.

— Быстро! — выскочил на палубу Ян. — Заводи посудину! Капитан, курс на северо-запад, гоним на полную!

— И что там будет, на северо-западе?

— Там посмотрим.

Посмотреть удалось на следующее утро. Сюрприз навел бинокль, вгляделся, оторопело протер окуляры и вгляделся вновь. Ничего подобного он раньше не видел. Корабль был огромен: в сотню раз больше любого парохвата или стимера. Да что там, раз в десять больше любого парохода из тех, что капитану довелось видеть. Он обшарил биноклем обводы, диковинной формы надстройки, перевел взгляд на машущую с палубы белым полотнищем фигуру.

— Быстрее, — приплясывал от нетерпения Ян. — Быстрее, задери тебя конем.

Они уже были в двух десятках кабельтовых от исполинского судна, когда западный горизонт испещрили черные точки. Сюрприз вскинул к глазам бинокль.

— Дирижабли, — выдохнул он. — С полсотни.

Ян выхватил у капитана бинокль и навел окуляры.

— Проклятье! Назад! — заорал Ян. — Разворачивай, не успели, мать твою разэдак!

На носу Глот вывернул штурвал. «Марьяж» описал полукруг, развернулся к надвигающимся дирижаблям кормой и на полном ходу пошел на юго-восток.

На палубу выскочила Милана, метнулась к напарнику, ухватила его за предплечье.

— Кто там был? — сквозь зубы процедил Ян.

— Алесь и Лео.

— Может быть, успеют уйти.

Милана покачала головой.

— Не успеют.

— Суки! — заорал Ян в сторону зависших над водой дирижаблей. — Пиндосские суки, мрази, сволочи!

В следующую секунду западный горизонт окутался дымом, затем оттуда нахлынул грохот. С полминуты кроме него ничего было не слышно, потом грохот растаял, и наступила тишина.

Ян уронил руки, шаркающей походкой побрел с кормы прочь.

— Стой! — в спину ему крикнула Милана. — Они летят сюда.

Пятерка дирижаблей, выстроившись клином, на малой высоте догоняла парохват.

На мгновение Ян замер, затем бросился к принайтованному к кормовой надстройке сундуку. Отпер его, откинул крышку и лихорадочно зашарил внутри. Распрямился, закинул на плечо тускло-серую метровой длины трубу. Шагнул вперед раз, другой и нажал на крепленную к корпусу трубы скобу.

Труба дрогнула, рявкнула и изрыгнула огонь и дым. Сюрприз, вцепившись в фальшборт, оцепенело смотрел, как надвигающийся на парохват клин утонул в оранжевой вспышке. Головной дирижабль распался на части, черными кляксами на синем холсте разлетелись в небе обломки. Двое ведомых синхронно клюнули носами и рухнули вниз. С минуту на палубе «Марьяжа» наблюдали, как пытается спастись замыкающая пара. И как один за другим дирижабли вспарывают носами воду.

Люк в машинное отделение распахнулся, на палубу выскочил Истопник. Секунду стоял с открытым ртом, затем повернулся к пассажиру.

— Ты что натворил, гад? — ошеломленно просипел Истопник.

Ян развернулся, трубы в его руках больше не было, ее сменил уродливый черный предмет, отдаленно похожий на помесь старинного охотничьего ружья с револьвером.

— Гадина, — глядя Яну в глаза, бормотал Истопник. — Дрянь такая, убийца...

Уродливый гибрид револьвера с ружьем дернулся у Яна в руках, издал короткий треск. Истопник рухнул на палубу лицом вниз.

Милана подскочила к напарнику и встала рядом, плечом к плечу.

— Значит, слушаем сюда, — проговорил Ян спокойно. — С этой минуты командую здесь я. Кто хочет жить, подчиняется. Кто не хочет, может сказать об этом прямо сейчас. А пока что оружие — сдать! К вам обоим относится. Увижу с оружием — смерть, ясно?

Сюрприз не двинулся с места. С полминуты он бесстрастным взглядом рассматривал горизонт. Затем сказал:

— Изволь, — медленно достал из-за пазухи револьвер, держа двумя пальцами за ствол, опустил на палубу и ногой толкнул по направлению к пассажиру. — Отдай свой, — спокойно велел он Глоту. — Что вам от нас надо?

— Ровным счетом ничего. — Милана улыбнулась как ни в чем не бывало. — Ян просто подстраховался. Вы доставите нас к мексиканскому берегу, там мы сойдем. Жвачный покидает уголь в топку вместо этого. — Милана кивнула на тело Истопника.

— А как насчет денег?

Пассажиры переглянулись.

— Деньги уплатим, — за обоих ответил Ян.

— Прекрасно. — Сюрприз отвалился от борта. — До мыса Прогрессо пара дней ходу. Еще будут какие-нибудь распоряжения? Если нет, я пойду чего-нибудь выпью. Нервы, знаете ли.

— У всех нервы, — миролюбиво пробасил Ян. — Ты извини, парень. Сам видишь — обстоятельства.

— Конечно, — согласился Сюрприз. — Хотите выпить?

— Не повредит.

Капитан кивнул и неспешно удалился. Через пару минут он появился вновь, на этот раз с бутылкой коньяка и парой рюмок в руках.

— Механика надо похоронить, — сказал Сюрприз. — Никто не против, если мы с помощником выкинем тело за борт?

— Конечно. — Ян кивнул. — Я сам собирался этим заняться.

— Отдохни. Можете пока выпить, мы справимся.

Вдвоем с Глотом они приблизились к телу Истопника.

— Готовься, — прошептал Сюрприз.

Он, кряхтя, нагнулся. Складная трость скользнула из подмышки в ладонь. Сюрприз резко тряхнул рукой. Трость, бесшумно удлинившись, выросла вдвое. В следующую секунду капитан развернулся на месте и крутанул набалдашник.

Трость щелкнула, сработавшая пружина пневматического устройства вышвырнула через выпускной клапан пулю. Яну она угодила в переносицу.

Оттолкнувшись от палубы, Глот бросился на Милану. С ходу вышиб у нее из руки револьвер, оглушил коротким ударом в висок и подхватил падающее тело.

— Умело сработано, — похвалил капитан. — Тащи эту суку в каюту.

— Ну-с, красотка. — Сюрприз задрал пленнице подбородок револьверным стволом. — Ответ на главный вопрос по-прежнему «нет»? Не беспокойся, — капитан хмыкнул, — я лучше застрелюсь, чем задеру тебе подол. Рассказывай!

— Что рассказывать? — Голос у Миланы дрожал, и дергалась жилка на белокожей, нежной девичьей шее.

— А все. Кто такие, откуда взялись, на что рассчитывали?

— Вы все равно не поверите. А если даже поверите, какой мне смысл откровенничать?

— Есть смысл, — встрял Глот. — Может быть, мы тебя тогда и не шлепнем.

С минуту Милана, опустив голову, думала. Потом сказала, медленно проговаривая слова:

— У меня предложение. Я рассказываю все как есть и предлагаю дело. Такое, что вам и не снилось. Ваш гонорар по сравнению с тем, что можете на мне заработать, гроша ломаного не стоит.

Компаньоны переглянулись.

— Ломаного гроша не стоит твое слово, — сказал Сюрприз презрительно. — Но давай, говори, мы послушаем. Итак, кто ты?

— Ваша коллега. Контрабандистка. Только не из вашей реальности.

— В каком смысле? — оторопело спросил Глот.

— В прямом. Судя по всему, ваша реальность отделилась от основной где-то в середине девятнадцатого века. А возможно, обе реальности развивались до этого времени параллельно, а потом разошлись в стороны. Я у вас без году неделя, местную историю почти не знаю. Так или иначе, технологический прогресс в вашем мире пошел по неверному пути. Технологически вы сейчас отстаете от нас на добрую сотню лет.

— Ты спятила? — ошеломленно потряс головой Глот.

— Я в своем уме. Аномальную зону в Карибском море называют у нас Бермудским треугольником. В среднем раз в месяц в ней открывается переход из нашей реальности в вашу. На очень короткое время. Такой же переход, только в обратном направлении, есть и у вас, неподалеку от Филиппин — мы эту точку называем Морем Дьявола.

— Ни черта не понимаю, — обернулся Глот к капитану. — А ты?

— Не знаю, — неуверенно проговорил Сюрприз. — И что дальше?

— Дальше просто. И у вас, и у нас раньше пропадали люди и техника. Бесследно, с обеих сторон. Только ваши суда и допотопные аэростаты гибли при переходе. Наши до поры до времени тоже. Пока одному из нас не удалось уцелеть, а потом вернуться. У него была навороченная моторная яхта, она не затонула, понятно вам? Этот человек открыл круговой путь. По нему пошли самые смелые, самые мужественные из нас.

— Я, кажется, понял, — пробормотал Сюрприз. — Вы поставляете нам невиданные товары, продаете их за сумасшедшие деньги и вывозите выручку обратно к себе?

— Ничего ты не понял, — скривилась пленница. — Ради денег такие дела не делаются. Да, мы продаем товар солидным покупателям, но лишь для того, чтобы было, на что здесь жить и чем платить такой сволочи, как вы. Нас ничтожно мало, понимаешь? Переходы смертельно опасны, мы теряем людей, друзей, братьев. Мой муж год назад погиб, пытаясь доставить сюда списанный авианосец.

— Какого черта? — взвился Глот. — И кто из нас сволочь? Что бы вы с нами сделали, если бы не американские дирижабли, а?

Милана потупилась.

— Вас бы пришлось списать. Иначе никак — мы можем работать до тех пор, пока о нас мало кто знает. Особенно эти пиндосские твари. Ребята взорвали линкор, чтобы только им не досталось. Мы продаем товар в Европу, с ним работает университетская профессура. Потом разработки поступают предпринимателям. На французских и британских заводах уже начинают выпускать первые дизели. В Испании — двигатели внутреннего сгорания, в Италии — собирают автомобили, испытывают самолеты и танки. А германские ученые уже замахнулись на расщепление атома.

— На что замахнулись? — переспросил Сюрприз.

— Ты не поймешь. Неважно, я предлагаю вам дело. Через месяц-полтора переход вновь откроется, и будет новая поставка. Вы помогаете мне ее принять. Если это будет корабль, помогаете отогнать его в европейский порт. Ребята ведь ничего не знают о вашем мире, им необходимы проводники. Ян погиб, вы займете его место. Я, со своей стороны, гарантирую вам жизнь и буду находиться неотлучно при вас, пока не продадим товар. Половина выручки — ваша. Что скажете?

У Глота загорелись глаза.

— Она, кажется, не врет, капитан, — выпалил он. — Все сходится, подумай. Им нужны посредники, и плевать, ради чего вся эта затея. Возьмем куш и отвалим в сторону, дальше без нас.

Сюрприз не ответил. Молча сидел, уставившись в пол, думал. Потом спросил:

— Самолеты и танки, говоришь? У вас есть войны?

— Давно уже нет. Но были. В последней войне погибло больше тридцати миллионов.

— Что? — переспросил капитан. — Сколько?

— Тридцать миллионов. С развитием технологий военные потери неминуемы.

Сюрприз поднялся.

— А ну, выйдем на палубу, — предложил он Глоту. — Поговорим.

На палубе душный карибский ветер лениво перебирал волосы на головах двух покойников. Сюрприз подошел к Яну, постоял, всматриваясь в лицо, затем кивнул компаньону. Вдвоем они перевалили грузное тело через фальшборт. Минуту спустя вслед за пришлым отправился Истопник.

— Ну? — заглянул в глаза Глоту Сюрприз. — Что скажешь?

— Да что тут говорить. Дотянем до Кубы или до Гаити, отсидимся и через месяц хапанем куш. Или ты думаешь по-другому?

Сюрприз нахмурился.

— Я никогда не спрашивал раньше. За что тебя упекли?

Глот хмыкнул.

— За убийство. Думал подняться, пришил одного, а денег у него не оказалось. Что, осуждаешь?

— С чего бы. На мне трое жмуров. С учетом сегодняшнего — уже четверо. Но у меня в башке не умещается, как можно походя, ради невесть чего расшлепать тридцать миллионов. В общем, так: никаких дел с этой сукой иметь не будем.

— Ты что, кэп? — изумился Глот. — Какие тридцать миллионов, о чем ты? Мало ли, что было там, откуда баба родом. Мы-то при чем? Хватанем куш, соскочим, и все. От таких дел не отказываются.

— Отказываются, — бросил Сюрприз. — Про лис в курятнике ты слыхал? Так вот, я, должно быть, плохой человек. По таким, как я, тюрьма плачет. Я, если надо, человека пристукну как муху. Но есть кое-что еще, парень. Лис в курятник я не пущу, ясно? Пускай даже это самые добрые лисы в мире.

Он повернулся к компаньону спиной и неспешно зашагал к корме. Движение сзади уловил шестым чувством, а может, попросту его ждал. Шатнулся в сторону — револьверная пуля прошла в дюйме от виска. Крутанулся на месте, в десяти шагах Глот с перекошенным лицом перезаряжал. Выстрелить повторно он не успел.

Сюрприз разжал пальцы. Револьвер выпал и зазвенел по палубе. С минуту капитан стоял недвижно, смотрел, как корчится, расставаясь с жизнью, напарник. Затем, ссутулившись, пошагал в каюту.

Милана сидела на койке, привалившись к переборке спиной. Закусив губу, затравленно смотрела капитану в лицо из-под падающей на глаза вороной челки.

Сюрприз, покачиваясь с пятки на носок, постоял в дверях. С минуту молчали.

— Сейчас я тебя развяжу, — сказал наконец капитан, — и пойдешь кидать уголь в топку. Пару суток потрудишься, небось, не загнешься.

Девушка сглотнула слюну.

— А дальше? Убьешь меня?

Сюрприз скривил губы.

— Не стану мараться. Море Дьявола, говоришь? Я прослежу, чтобы ты убралась отсюда. К дьяволу, откуда пришла.

Все статьи автора Читать все

Майкл Гелприн, рассказы

Рекомендую

2 3748

Спионерить!

Оставить комментарий

Комментарии (2)

24.07.2017 12:31 Я есть Грут
А я повёлся бы, не скрою.
За лишний рупь пяток урою.
Но дело даже не в деньгах.
Жажда прогресса съела б. Вах!
Хотя Сюрприза понимаю
И его выбор одобряю.

P.S. Рассказ хорош. Чего скрывать.
Не устаю респектовать.
25.07.2017 12:03 Сергей Демидов
В очередной раз убеждаешься: хорошо обработали всех авторов летнего номера Русского пионера. Если всем авторам рассказать про то, что они написали в другом ракурсе, то Русский Пионер останется без авторов....
1