Классный журнал

Нефтяные караси

25 января 2017 18:00

Губернатор Хабаровского края Вячеслав Шпорт рассказал, что с самого детства с нефтью на «ты». Знает ее изнутри. С изнанки Комсомольского нефтеперерабатывающего. Со стороны деревянных бараков. Всего этого уже нет, но благодаря Вячеславу Ивановичу вы увидите все это, почувствуете запах нефтяной рыбы и ощутите вкус картошки на пару.

Я родился и вырос в Хабаровском крае, в городе Комсомольск-на-Амуре. Тогда для нас, комсомольских мальчишек 50–60-х годов, было два главных места притяжения — нефтеперерабатывающий и авиационный заводы (ныне — КНААЗ).

До 16 лет наша семья: мама и две старшие сестры — жили в поселке нефтяников (ныне — Ленинский округ Комсомольска-на-Амуре), в деревянном одноэтажном бараке, который стоял практически под забором нефтезавода (сейчас — Комсомольский НПЗ, принадлежит компании «Роснефть») и в двух шагах от военного аэродрома.

Поэтому что такое нефть и самолеты, я знал очень хорошо с самого детства. Сегодня нефтезавод — это современнейшее предприятие, экология, безотходное производство. Тогда же все было по-другому. В те годы построили на заводе первую коксовую установку, и едкий запах сероводорода распространялся на весь рабочий поселок. Тогда нам старшие говорили: если есть запах, значит, завод работает, значит, жизнь продолжается. Главным для людей того поколения было предприятие и производство, а уже потом — бытовые удобства.

Я частенько бегал на НПЗ к сестрам, которые там работали. По заводу было ходить невозможно: грязно, весь пол в нефтяных пятнах. Зато, как сейчас помню, там была отличная баня и вкусная картошка, которую готовили на пару…

Вокруг завода были отстойники — большие ямы правильной формы с отходами нефтепереработки. Если упадешь туда, то все, пиши пропало, не найдет никто.

Но нам, мальчишкам, такое соседство было только в радость. Бросишь, бывало, камешек в яму «блинчиком», он сразу не тонет, лежит сверху — такая плотная, густая масса скапливалась там. А сколько раз мы пытались поджечь эту нефтяную лужу! Но она ни в какую не горела. Зато если эту жидкость бросить в пылающий костер, то сразу возникал густой столб дыма. Его немедленно замечали из заводской пожарной части. Конечно же, пожарные приезжали быстро, но бегали мы еще быстрее…

Я часто гулял по тем местам со своей собакой Буяном, который был прекрасно надрессирован приносить мне палку. Однажды я бросил палку, но не рассчитал силу броска, и она угодила прямо в яму с нефтепродуктами! Буян за ней! Пес сначала не понял, что произошло: плыть толком не может, тонет в нефтяной жиже... Кое-как он все же доплыл до берега, вышел на твердую землю да как бросился от меня подальше! Еле-еле поймал бедолагу Буяна. Потом мы его месяца два отмывали всей семьей! Из специальных средств тогда было только хозяйственное мыло.

Еще рядом с нефтезаводом находилось озеро Хорпинское. Оно, впрочем, есть там и сейчас. Но тогда в озеро постоянно стекали отходы от нефтепереработки. Текли они из резервуаров по внушительных размеров канаве, глубина которой была метра четыре. Причем эта непонятная жидкость (водой ее язык не повернется назвать) всегда была горячей, так что в озере можно было купаться круглый год. Что мы, собственно говоря, и делали. Сейчас, как вспомню, невольно вздрагиваю…

А еще в этом озере было видимо-невидимо карасей и сазанов. Наловишь их быстро, отнесешь домой — и сразу же на сковородку. Запах жареной нефтяной рыбы распространялся на весь барак. Но съедали рыбу быстро, отвращения это не вызывало. Тогда и выбора особого не было. Это сейчас Комсомольск инженерная столица Дальнего Востока, город, в котором выпускают истребители пятого поколения Т-50… Комсомольск в те годы — это город, где ничего невозможно было достать, всегда пустые полки в магазинах…

Только так, вспомнив про свое детство, можно осознать, как изменилась наша жизнь. Дети, которые растут сейчас, вряд ли поймут нас. Достаточно сказать, что жили мы в окружении не только заводов, но и исправительных колоний. Город начинался в глухой дальневосточной тайге в 30-е годы. И строили его, конечно, не только комсомольцы-добровольцы. Самые тяжелые работы пришлись на долю заключенных. Наш барак тоже построили зэки. Город тогда состоял из участков, а не улиц и проспектов, как сейчас. Первый, второй участок, затем их переименовали в поселки…

Но хотя нефтяной завод в то время считался главным предприятием в городе, больше всего меня тянуло к аэродрому авиазавода, где испытывали военные самолеты. К тому же я с детства мечтал стать летчиком. Но мои шансы воплотить мечту в жизнь равнялись нулю. Летных училищ в крае не было, как не было у нашей семьи ни денег, ни «блата», чтобы мне уехать куда-то учиться летному делу. Но все равно я свою жизнь связал с авиацией, пусть и в другом качестве, дослужившись до руководителя того самого авиационного завода, чем очень горжусь.

Но запах нефтяных карасей я запомнил навсегда.

Колонка Вячеслава Шпорта опубликована в журнале "Русский пионер" №69. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Вячеслав Шпорт, нефть, Комсомольск-на-Амуре, губернатор Хабаровского края

Рекомендую

2 3405

Спионерить!

Оставить комментарий

Комментарии (2)

25.01.2017 19:09 Владимир Цивин
Участи играючи учась

Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется,-
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать…
Ф.И. Тютчев

Ими ль памятник, Поэт себе воздвиг,
из чувств, сомнений, совести и нервов,-
да и есть ли правда, в количестве книг,
коль дело, лишь в количестве шедевров,-
творениями с миром мерясь, обязаны мы постигать,
стихов пленительную прелесть, и их таинственную власть.

Пусть звучны все созвучия одинаково,
но Поэт в них найдет откровения,-
ведь в мире этом, созвучие всякое,
из какого-нибудь стихотворения,-
и, если телу есть пути, возможно, и полезнее,
то духу к вечности ползти, по лезвию Поэзии.

Так же как, чем ярче луч, тем тень темней,
пусть, увы, умней чем ум, тем глупь глупей,-
да, что с капель сильный ливень, и с рассвета вдруг роса,
лиры с необычных линий, начинается краса,-
и всегда просвечиваются, словно сквозь мысли мир,
чрез нее, очами вечности, лики великих лир.

Поэзия же лишь скольжение, к изгибам смысловой глубины,
сквозь самозабвенное парение, по извивам звуковой волны,-
но пусть, что как игра кровей, их истиннее и живей,
коснуться таинства вещей, стихов есть целью из целей,-
да не пропадет безликим, Поэта гордый труд,
лишь когда его великим, потомки назовут.

Где ведь бетоном да сталью, даль лишь обрамлена,
и где деревья бросают, на асфальт семена,-
пускай ничтожной вдруг страсти, в жертву жизнь отдана,
она не мысли угодливой всходы,-
ее не колеблют ни боги, ни годы,
Поэзия - зов к единенью, природы.

Светло ломающая вещность косных фраз,
заставляя слово осознать самое себя,-
Поэзия взрыхляет вдруг слежалый пласт,
чтобы ожила мыслями глубинными земля,-
витиеватой пусть строкою, но скользя по мелким местам,
стих ведь ровно столько и стоит, сколько глубины там.

Как ни различны обузы, в мире, нередко кургузом,
все объяснимы конфузы, разлукою с музыкой Музы,-
поднебесный мир пускай себя, находит снова и снова,
в мимолетности и вечности, монументального слова,-
но ведь лишь чист, что мотылек, сквозь ритма числа,
стих вдруг слетит на огонек, звука и смысла.

Раскинув свой магический шатер,
среди эпох, невластных числам,-
пускай Поэт всегда трагический актер,
играющий созвучьем слов и смыслов,-
да ведь хотя плодом невзгод, и гением гонений,
Поэзия в сердцах взойдет, не вставших на колени.

К ней нелегка дорога, но вечна лишь она,
поэтов разных много, Поэзия всего одна,-
всем воздав именам, чтя и практику ее, и ее теорию,
научиться бы нам, отличать Поэзию от ее истории,-
балагуря с бурей и борясь, ведь дается лишь детству,
участи играючи учась, вдруг Поэзии действо!
25.01.2017 20:16 Андрей Черницын
Интересно написано