Классный журнал

Наша ректификация

20 января 2017 12:10

Казалось бы, что может связывать тему этого номера и близняшек Волгу и Катю Король? А связывает, оказывается, много больше, чем других колумнистов номера, никогда, мы уверены, не разделявших нефть на фракции. А сестры разделяли. И властвовали — над умами преподавателей университета нефтехимической промышленности. Уж это точно.

В нашем университете химической и нефтехимической промышленности на всем потоке количество девушек составляло около пяти процентов от общего числа студентов. Статистика намекает: не женское это дело. Куратор группы говорил, что за 40 лет существования кафедры здесь не училось ни одной подиумной модели, а тут на тебе, такое недоразумение, пришли целых две, еще и одинаковые. Скорее всего, он еще о чем-то подумал, но вслух не сказал.

Понятное дело, он был убежден, что мы не доучимся, не усвоим материал, выскочим замуж на втором курсе, разочаруемся и в итоге потратим время впустую. Ведь исходя из той же статистики уже к третьему курсу из-за неуспеваемости отчислялось более половины студентов нашего факультета. Всем было очевидно, что именно мы являемся первоочередными кандидатами на выбывание.

И это было очень обидно, ведь по результатам вступительных экзаменов мы набрали наивысший балл. И только своим внешним видом мы никак не напоминали инженеров. Конечно, по-своему куратор был прав, поскольку за все пять лет учебы никто не готовил нас к тому, чтобы наманикюренными ручками в фешенебельном офисе пересчитывать нефтедоллары.

По идее, после окончания одного из самых тяжелых технических вузов мы должны были стать инженерами-механиками в нефтехимической промышленности. А это значит: работа на производстве, повышенная ответственность, неблагоприятные условия труда, длительные командировки в регионы с некомфортным климатом. Мы же видели во всем этом только плюсы. У нас были амбиции и далеко идущие планы. В конце концов, кто-то же пересчитывает нефтедоллары! Однако, как показала практика, это прерогатива министров экономического развития, хотя пример и не совсем удачный…

Деканом нашего факультета была, как это ни странно, строгая и стервозная дама, которая держала в страхе не только студентов, но и своих бесхребетных заместителей. Вот на кого мы равнялись! Не открыто, конечно. На деле у нас с ней были напряженные отношения. Ходили слухи, что 20 лет назад какая-то студентка увела у нее мужа, хотя у таких леди обычно не бывает мужей по определению.

Так как примерным поведением мы никогда не отличались, очень быстро мы оказались в деканате на особом счету. Выяснять отношения со Светланой Ефимовной приходилось не реже чем раз в семестр: на нас постоянно жаловались преподаватели за попытки срыва лекций, болтливость и скандальное поведение. За это она нас лишала стипендии или отправляла на общественные работы. И вот однажды, проходя мимо деканата, мы «случайно» разлили канцелярскую замазку на входную дверь. Получилось забавно и очень похоже на нецензурное слово. Уже не вспомнить, почему мы решили, что нас никто не заметит, но очевидец, которым оказалась уборщица, нас в конечном счете опознала. Понятное дело, мы все отрицали, но уборщица однозначно указывала на двух одинаковых высоких студенток. Очень высоких. Очень похожих.

«Я не поняла, а почему замазкой? Вы что, меня не уважаете? Я декан химического факультета, налили бы серной кислоты, что ли!» — неожиданно пошутила Светлана Ефимовна. Действительно, лучше бы мы налили серной кислоты ей под дверь, потому что чертова замазка ничем не смывалась! Нам же поставили ультиматум: либо через полчаса этой надписи на двери не будет, либо единственные за 40 лет модели дипломы так и не получат.

Спасение пришло откуда не ждали: мимо проходил преподаватель по химической физике, который любезно выдал нам пузырек с бензолом, с помощью которого мы все оттерли. Узнав об этом, декан пришла в ярость. Ведь мы забыли, то есть не знали, хотя обязаны были знать (и преподаватель по химической физике не сказал), что бензол входит в состав сырой нефти и является крайне токсичным и канцерогенным веществом. Получается, что мы хотели ее не только оскорбить, но еще и отравить. И самих себя заодно. Забегая вперед, скажем, что дипломы мы все-таки получили, а наладить отношения со Светланой Ефимовной помогла женская солидарность.

Кроме «мягкой дискриминации» преподавателей нам пришлось столкнуться еще с одним неприятным моментом. Сначала это выражалось в виде излишнего внимания к нам со стороны завкафедрой по материаловедению, которого студенты ласково прозвали Телепузик. И вот за неделю до экзаменов Телепузик попросил зайти к нему после занятий. Зайти к нему было не сложно, гораздо сложнее было потом ретироваться. Стоило оказаться с ним наедине, как он предложил нам выпить вина и закурить. Несмотря на то что и пили, и курили, мы решили в этом не признаваться. «Таскаться неизвестно с кем по общагам вы можете, а пропустить бокальчик вина в приличном обществе нет? Как же тогда вы собираетесь сдавать мой экзамен?» В ответ мы просто пообещали хорошенько все выучить.

Телепузик так просто не сдавался и предпринял попытку пригласить нас на дачу. Мы пулями вылетели из кабинета, промямлив что-то типа: «Вскопать огород у нас все равно не получится, а до сессии осталось совсем мало времени — нужно готовиться». Приготовиться к экзамену нам помогла наш декан, Светлана Ефимовна, более того, она пришла его сдавать вместе с нами, а уже через неделю Телепузик подыскивал себе другое место работы.

Безусловно, быть близнецами — это удобно, ведь одна голова хорошо, а одно на двоих лицо еще лучше. Если не считать тех случаев, когда мы и не думали меняться, но преподаватель все равно подозревал, что принимает экзамен у одного и того же человека два раза. Поэтому нас изначально предупреждали, что на экзамене мы должны присутствовать одновременно и отвечать по очереди. Хотя в ряде случаев схема с подменой прокатывала. И вот какое у нас есть интересное наблюдение по этому поводу: оказывается, преподаватели нас тоже обманывали.

К сожалению, за весь курс нефтехимии нам так и не объяснили, как обрушить цены на нефть и кто ведет войны за контроль над нефтяным рынком, зато с технической стороной вопроса нефтепереработки мы ознакомлены достаточно хорошо. Здесь все очень конкретно. На лабораторной работе тебе на руки выдают, скажем, 30 мл нефти, установку для перегонки, и ты самостоятельно разделяешь эту нефть на фракции. Ни много ни мало. Подсчитываешь результаты и защищаешь теоретическую часть преподавателю. Одна из нас успешно защитила работу, в то время как другая все пропустила, прогуляла, проспала и была не в материале. Проще всего было включить «близнецовую схему», чем перегонять нефть в домашних условиях, устраняя пробелы в знаниях. Но как сестра-отличница ни старалась, отвечая на все те же вопросы, за сестру-прогульщицу защитить работу она не смогла. Отправили на пересдачу со словами: «Сразу видно, что ты двоечница! В отличие от своей сестры, которая не пропустила ни одного занятия».

Вот вам налицо предвзятость, несправедливость и применение двойных стандартов. Хотя, с другой стороны, процесс ректификации лучше хорошенечко усвоить. Все-таки это начало и основа всей нефтеперерабатывающей промышленности, трудиться в которой нам так и не довелось.

Все статьи автора Читать все

Катя и Волга Король, нефть

Рекомендую

1 3074

Спионерить!

Оставить комментарий

Комментарии (1)

20.01.2017 14:26 Владимир Цивин
Власть контрастов есть над нами

Есть в светлости осенних вечеров
Умильная таинственная прелесть:
Зловещий блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев темный, легкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно сиротеющей землею,
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою.
Ф.И. Тютчев

Неподвижно застывшие в голубом,
на вершины снежные, облака когда похожи,-
словно в детстве родительский дом,
полным благоденствия, вдруг покажется мир Божий,-
да, под солнечными лучами млея, а не от тусклой тоски,
ведь счастливые мельчают, мелея, тут речки и ручейки.

Неторопливою игрой, что ржа железо,
и непреклонный рок порой, съедает нежа,-
и как же страшно вдруг здесь ощутить,
давно привычное вокруг зловещим,-
порой приходиться глаза прикрыть,
чтоб некоторые увидеть вещи.

Пускай с поэзией, и лета, и зимы, не споря,
как будто в отблесках, закатных алых скал,-
еще шумел осенний лес, встревожено, что море,
сокровища листвы, пока совсем ни растерял,-
да уже ведь пожелтели, снова спелые поля,
неужели, в самом деле, будет белою земля?

Спастись ль осеннею порой, листам лишь грусти красотой,
коль, пускай зелена и нежна, станет, увы, листва не нужна,-
знать, желтого ждать наряда, средь зелени листов,
раз желудепада уж сход у дубов,-
блеск золота и тлена тени: что победит, вопрос решен,
навис раз над листами всеми, осенний вдруг оксюморон.

На фоне неба серого, совсем почти неразличим,
тоскливой мыслью серою, такой же серый стлался дым,-
чьи тусклые струи, словно устало, склоняясь к земле,
под неуютными небесами,-
скитаясь вслепую, в постепенно уж сникавшем тепле,
неуклонно сникали и сами.

Такие же тучи нависли, и так же с теплом пополам,
но уже об осени мысли, они навевают вдруг нам,-
ведь когда и тверди нерв, лишь исчадье зла,
то вдруг свет священный вер, поглощает мгла,-
льются слезы лета с неба, из-под туч, что брови, грозных,
вязнет воздух в гроздьях гнева, но пугаться просто поздно.

Увы, этот мир обречен, на бранность и бренность времен,-
где всё бы было, может быть, комично,
когда бы ни было же так трагично,-
но пусть слеп, словно склеп, прячется в ночи причал,
сквозь иллюзии вокзальные, лишь бы только различал,-
для себя без опоздания, звездные всегда создания.

Пусть не признать печати невозможно,
уже на всем, печали торжества,-
от красно-желтых красок, чуть тревожных,
до бело-радужного Рождества,-
но, сколько бы в косном мире, ложь же истину ни косила,
чиста лишь в небесной шири, ведь истинная выси сила.

Невечному узнать ли иначе, что вечное во времени значит,-
коль и черные тучи когда-то, белыми были облаками,
да и черная земля чревата, белыми одеться снегами,-
не всегда же всё, каким зачато, навсегда таким ведь и канет,
раз, что свыше за дары расплата,-
власть контрастов есть здесь над нами.