Классный журнал

Здесь будет кровь

12 января 2017 10:20

Композитор Александр Журбин представит самые яркие — с его точки зрения — отражения темы нефти в мировой культуре. И еще даст ответ на сакраментальный вопрос: что будет с человечеством, когда кончится нефть? Разносторонняя колонка.

Нефть…

Загадочное слово… Явно не русское, и непонятно какое… Обычно мы чувствуем, откуда пришло слово. «Фортепиано» или «вермишель» — итальянские гости, «абажур» или «бульон» — французы, «бизнес» и «офис» — англо-американцы… Чувствуем, что «сомбреро» и «фиеста» — слова испанские, «балык» и «башмак» — слова тюркские, турецкие.

Догадываемся, что «ландшафт» и «маршрут» — это немецкие гости, и даже не догадываемся, что «орангутан» — слово, пришедшее из Индонезии (значит «лесной человек»). А блатные словечки, типа «ксива» и «шмон», прибыли из языка идиш…

Но откуда пришло слово «нефть» — догадаться невозможно. Связь с каким-нибудь известным нам языком не просматривается… Произносить это слово нашему рту трудно… Скажите десять раз подряд «нефть, нефть, нефть…», и на пятом разе ваш язык взбунтуется и откажется поворачиваться…

Это не может быть случайно. Процитирую здесь великого писателя и поэта Одена, который как-то заметил: «…Язык больше или старше, чем время, которое, в свою очередь, старше и больше пространства»… То есть язык человеческий, он важнее времени и пространства, он никогда не ошибается, и в нем ответы на все вопросы…

И в каждом слове, в каждом названии есть тайный смысл — и в написании, и в звучании…

Словом, не зря эта странная черноватая жидкость с особым запахом именуется таким особым мистическим способом — «нефть»…

Именно в России.

Ведь по-английски нефть — это «oil», то есть простое слово, означающее «масло», по-французски — «huile», по-немецки — и все это, на разные лады, слово «масло». Есть, конечно, слово «petroleum», что, собственно, то же масло («oil»), но только из камня («petra»).

Но в России было выбрано слово с турецким, с тюркским оттенком. Может быть, потому, что ближайшей к России нефтяной страной раньше был Азербайджан? По-турецки нефть — это «neft».

Как бы там ни было, нерусское слово «нефть» является одним из самых часто употребляемых слов сегодняшнего русского языка… «Нефть» слышим мы по радио и ТВ с утра до вечера…

Нефть пошла вниз — и сердце у нас сжимается: значит, рубль поползет вниз и наши рублевые доходы обесценятся…

Нефть идет вверх — и мы расправляем плечи… Глядите-ка, а рублик-то пошел вверх… Смотришь, и догоним «зеленого гада», и те, кто получает 100 тысяч рублей, вдруг окажутся долларовыми миллионерами: по сто тысяч американских рублей в месяц — это ведь совсем неплохо, а? Вот заживем! — говорит наш офисный работник и с надеждой смотрит на курс…

А курс — бац! И опять вниз… Так и летаем — туда-сюда.

Но еще чаще, чем слово «нефть», мы слышим таинственное слово ЗАБАРРЕЛЬ. Слово ЗАБАРРЕЛЬ настолько впечаталось в наше сознание, что мы и не думаем его разделять. ЗАБАРРЕЛЬ, и все тут… (Это слово заметил первым мой друг Володя Вишневский, спасибо ему.)

Про баррель как таковой мало кто знает. Вообще-то это такая бочечка, сравнительно небольшая, примерно 150 литров. Причем есть тонкие различия: пивной баррель — это одно, нефтяной — другое, французский баррель, или баррик, — нечто третье. Кому охота разбираться во всех этих тонкостях, зайдите в ВИКИ или в специальные книги.

Мне лично цифра, сколько галлонов в одном барреле, абсолютно безразлична. Так же безразличны и все сорта нефти.

Брент, WTI, Юралс, легкая нефть, тяжелая нефть и прочее — ничего этого я не понимаю и вряд ли уже пойму. Да и зачем? Главное — это ЗАБАРРЕЛЬ, от которого зависит, сколько у меня в кармане денег…

А вообще-то сама нефть как продукт, как вещество, как субстанция никогда особо не занимала наши интеллигентские умы. Никто из нас в юности не мечтал стать нефтяником, в мои времена это не было престижно…

Были те, кто хотел стать летчиком или космонавтом, были те, кто хотел стать футболистом или эстрадным певцом, были даже такие, кто рвался стать крутым гангстером, бандитом, «вором в законе», — но в нефтяники? Проводить время на каких-то там вышках? Искать нефть? Строить НПЗ? Нет уж, увольте!

Это было в моей молодости совсем непрестижно. И девушки нефтяниками не интересовались.

Только один из моих сверстников, не попав в МГУ, попал в Институт имени Губкина…

Все мы над ним посмеивались, но он пошел в гору и долгое время занимал высокий пост в Министерстве нефти и газа и в «Газпроме»… Сегодня он уже на пенсии, и теперь он над нами посмеивается, наблюдая за нашей вечной борьбой за хлеб насущный… У него все финансовые вопросы закрыты на 150 лет вперед…

Про нефть написано много книг, снято много фильмов и поставлено много спектаклей…

Ничего удивительного. Нефть — таинственный продукт, в ней много мистического, загадочного, трансцендентного. Так же как золото или алмазы, нефть находится в земле, внутри нашей удивительной планеты. И несмотря на то, что человечество грабит эти богатства, зарытые в земле уже многие тысячи лет, щедрая Земля продолжает нас подкармливать, продолжает вырабатывать все новые унции и баррели, удовлетворяя жадность и похоть земного населения. Конечно, конец этого процесса уже близок, но кто же об этом задумывается? На нас и наших детей хватит, а дальше — будь что будет.

Но распределены эти богатства неравномерно. Кому-то много, а кому-то ничего.

И это сегодня важнейшая часть геополитики.

Подумайте сами: если в государстве, где вы живете, есть нефть — это одно, а если нет — это совершенно другое. Вспомним, что Саудовская Аравия до 1938 года была заштатным государством третьего мира, нищим и несчастным, всегда с протянутой рукой, а арабские шейхи в своих белых бурнусах, над которыми все потешались, были комическими фигурами. Единственный вопрос, который всех занимал, — носят ли они под своими одеждами нижнее белье (как выяснилось — нет).

Но после того, как на их территории была найдена нефть, да не просто нефть, а нефть высшего качества, в огромных количествах, причем очень легко добываемая, с очень низкой себестоимостью, и на саудитов потекли потоки золота, уже никто не иронизировал по поводу их нижнего белья. Девушки выходили замуж за них в массовом порядке — по восемь на каждого шейха…

Уровень жизни в Саудовской Аравии сегодня — один из высочайших в мире. Для своих граждан нет налогов, бесплатные медицина и образование, каждый родившийся саудит получает от государства весьма серьезную финансовую помощь.

А вот Израилю, который, если смотреть на карту, совсем рядом с Саудовской Аравией, Бог не дал нефти. Не зря же говорят, что Моисей 40 лет водил свой народ по пустыне, причем, в отличие от Ивана Сусанина, он действительно заблудился — и забрел туда, где нефти нет… Но вроде израильтянам это не помешало построить прекрасную страну, дай им бог здоровья!

Что касается России, которая находится на втором месте в мире по нефтедобыче, то здесь ситуация весьма странная… Высокие цены на нефть или низкие — а государство живет одинаково плохо: инфляция, цены растут, образование и медицина дорожают, дорожает и бензин, дороги всегда отвратительны, а дураков все больше…

Но вернемся к искусству.

Так вот, из множества произведений искусства на тему «нефтянки» хочу поговорить только об одном: это замечательный фильм великого режиссера Пола Томаса Андерсона, который по-русски называется «Нефть». На самом деле по-английски этот фильм называется «There will be blood», то есть «И будет кровь». Это цитата из Библии, из книги Исхода, полностью это звучит так: «И будет кровь по всей земле Египетской и в деревянных и в каменных сосудах».

Возможно, русским читателям знаком роман американского писателя Эптона Синклера «Нефть»… Я когда-то читал его, и он не произвел на меня большого впечатления… Вообще, Синклер — писатель-социалист, а пожалуй, даже и коммунист, очень писучий, написавший около 90 книг, которые полны обличений американского империализма…

Но фильм — совсем другое дело. Фильм не о политике. Фильм о человеке. Фильм рассказывает о великом и ужасном человеке по имени Плэйнвью (в книге главного героя зовут Джеймс Арнольд Росс). Но главное, что в фильме его играет действительно один из великих голливудских артистов — Дэниел Дэй-Льюис.

Короткое отступление об этом актере. Он совсем мало известен в России, у него нет здесь фан-клубов, нет истеричных поклонниц. Он не снимается из фильма в фильм, можно смело сказать, что он снимается достаточно редко. Начав сниматься в 1971 году, он снялся за 45 лет всего примерно в 20 фильмах. И получил три «Оскара» — за фильмы «Моя левая нога», «Нефть» и «Линкольн». Он — единственный актер за всю историю, получивший три «Оскара» за главную роль (у Джека Николсона тоже три «Оскара», но два за главную роль, а третий — за роль второго плана).

Дэй-Льюис по отцу ирландский протестант, а по матери еврей, его мать — эмигрантка из Риги.

Живет он на два дома, в Лондоне и в Ирландии.

Он один из самых странных и загадочных персонажей среди великих актеров: он не участвует в «тусовках», не бывает на приемах и банкетах, крайне редко дает интервью. Более того, иногда он вообще отходит от киномира, проводит время в Италии, где занимается деревообработкой, а также подрабатывает ремонтом обуви.

В общем, крайне нестандартный актер и человек.

Но я его обожаю. Фильм с его участием нельзя пропустить. А больше всего я люблю один из последних его фильмов — «Девять» (2009). Это экранизация мюзикла замечательного композитора и моего приятеля Мори Йестона, написано это по мотивам феллиниевского фильма «Восемь с половиной». Если не видели — посмотрите.

Дэниел там поет и танцует… Но как!

Так вот, в фильме «Нефть» Дэй-Льюис играет отвратительного типа, нефтепромышленника начала XX века, ищущего нефть по всей Америке. Он устанавливает бурильные машины, он зарабатывает огромные деньги и, не смущаясь, давит все на своем пути, разрушает жизнь своих партнеров, компаньонов и даже жизнь своего приемного сына. В фильме нет любви, практически нет женщин, это суровый, мрачный, очень американский фильм, настоящий американский эпос.

Там очень хорошая музыка, которая не останавливается ни на миг: это сейчас такой тренд — музыка в хороших фильмах играет непрестанно.

Написал эту музыку Джонни Гринвуд, известный нам по группе Radiohead… Но музыка совсем не роковая, наоборот, эта музыка близка к европейскому авангарду 60-х годов, она тонкая, сложная, изысканная…

Но главная здесь музыка — это финал скрипичного концерта Иоганнеса Брамса. Она несколько раз звучит в начале, она звучит в финале фильма. Она как луч надежды: все будет хорошо, человечество победит, все дьяволы, заключенные в черной, блестящей подземной жидкости, будут повержены. Да, будет кровь, человеческая кровь сливается здесь с кровью земли и с кровью войны — с нефтью. Но жизнь продолжается. И все будет хорошо.

Это вывод из фильма «Нефть».

И из моей колонки.

Человечество будет жить. Нефть кончится, а мы нет. Появится что-то другое. Мы придумаем…

До конца света еще далеко.

Колонка Александра Журбина опубликована в журнале "Русский пионер" №69. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все

Александр Журбин, нефть, тема нефти в искусстве

Рекомендую

1 3415

Спионерить!

Оставить комментарий

Комментарии (1)

12.01.2017 12:10 Владимир Цивин
Не изменишь жизни основ

Теперь тебе не до стихов,
О слово русское, родное!
Созрела жатва, жнец готов,
Настало время неземное…
Тебе опять готовят плен,
Тебе пророчат посрамленье,-
Ты - лучших, будущих времен
Глагол и жизнь, и просвещенье!
О, в этом испытанье строгом,
В последней, в роковой борьбе,
Не измени же ты себе
И оправдайся перед Богом…
Ф.И. Тютчев

Есть в ветхости заветов Божьих,
непостижимый смертным смысл,-
что воплотиться полностью не может,
но все же требует: стремись,-
неминуемо мимо, ведь промчат времена,
и промчимся мы с ними, что и всё, навсегда.

Смещает в прошлое всё преходящее,-
ход времен пока неотвратимо,
вмещая будущее в настоящее, право выбора необратимо,-
да раз нет гарантий возгораний, как здесь того велит закон,
то хотя огонь не знает граней, и волей не обуздан он,-
все равно ведь, что и Рим, в мире един, времен ритм.

Не так ли, хладом покорены, вдруг поредели кроны,
и в сквере, ветром разоренном, остались лишь вороны,-
пусть нипочем влюбленным, но время непреклонно,
есть в бренности всего, природный смысл,-
что постигается людьми с трудом,
увы, но там сама пасует мысль, где обретаются судьба и дом.

И правильно, наверно, коль заболевая неверьем,
теряют меру верно, злоупотребляя доверьем,-
да нет ведь, здесь небес победительней,
чем зимы после долгой вдруг, или грозы,-
есть что-то, от судеб поразительных,
так в пронзительности мартовской бирюзы.

Так что-то есть в чеканных профилях царей,
что таит нечеловеческую тяжесть,-
однако вдруг окажется всего живей,
пусть погубит, но к бессмертию обяжет,-
так в глубине планетных недр, огонь есть в холоде веков,
который, как бывает щедр, так и коварен да суров.

Но, чтобы не превратиться вдруг в мишуру,
пускай тут всё имеет свою кожуру,-
о жизни многое ли знаем, увы, слепым сродни,
лишь обнажая обожаем, когда предмет любви,-
коль всё сложное, так же просто, как всё простое сложно,
то, не в этом ли, мира остов, понять только и можно?

Как вор громче всех, кричит: «Вора держи!»,
так лжец больше всех, винит правду во лжи,-
не так ли же, ведь совратить, и национализму лишь,
объявивши нацию высшей расой,-
для того чтобы превратить, самим же созданный фетиш,
вдруг в послушное пушечное мясо?

Что бы ни делай в мире еще бы, в малой хотя бы толике,
чтобы поменьше было чудовищ, в человеческом облике,-
да пусть кто-то хочет, чтоб волки не ели зайцев,
а кто-то, чтоб зайцы ели волков,-
но, однако же, сколько с мечтою ни знайся,
увы, не изменишь жизни основ.

Неизбежно, как вдруг за листвой, исчезают же снега весной,-
хоть давно уже к тронам, здесь былого нет пиетета,
пускай с места не стронуть, западного менталитета,-
все ж, подобно Солнечной Системе,
на задворках Млечного Пути, предстоит России непременно,-
у Европы на задворках расцвести.