Классный журнал

«Матильда» и нефть

11 января 2017 11:17

Режиссер Алексей Учитель описывает, как связано российское кино с углеводородной конъюнктурой. А он знает это не понаслышке: вокруг его фильма «Матильда» развернулись нешуточные баталии, которые сам режиссер сравнивает с выбросом бракованной нефти.

Что такое нефть лично для меня? То, что присутствует так или иначе в моей жизни постоянно. С нефти я начинаю свой день. Когда утром открываю в интернете любые новости, там обязательно стоит сегодняшняя стоимость барреля, и в последние года два я все время смотрю на эти цифры. Хотя лично меня это не касается, но явно или опосредованно с нефтью все связано, начиная с курса рубля, доллара и евро. Например, в нашем фильме «Матильда» снимались иностранные актеры, которым надо платить в евро, а больше или меньше платить будем, это я узнаю, глядя на то, сколько стоит нефть.

Для меня с нефтью связан некий мифический образ. Как будто где-то в глубине планеты есть свое государство и его властитель, управляющий оттуда, из-под земли, всеми событиями на поверхности. Этот царь или божество так или иначе управляет всеми нами. Это буквально происходит, и я, как человек творческий, это ощущаю.

Что такое нефть для страны? Я не политолог и не экономист, я сужу о том, что вижу: насколько нефть влияет на экономику и политику нашей страны и определяет все, что происходит на земном шаре. Когда была снижена привычная цена на нефть, она потащила за собой курс рубля, и это сильно повлияло на нашу страну. Значит, нефть не только экономический, но и политический рычаг. Это жидкость с высоким давлением. Она может вызвать и нефтеголизм: сколько нальете, так и будем жить. Само слово «нефть» перестало обозначать лишь топливное сырье, то, чем она является на самом деле, — и это, мне кажется, самое главное. Если мы говорим «нефть», то не подразумеваем, что мы сейчас едем на заправку и там банально заправимся. Она стала чем-то настолько великим, что влияет на все области жизни без исключения, следовательно, и на творчество тоже, потому что кинопроцесс, скажем, это очень дорогое удовольствие.

Создание фильма очень тесно связано с тем, какое количество денег сможешь на него потратить. Российский кинематограф существует и достигает каких-то целей и побед за счет государственных дотаций — и это не преувеличение. А наш госбюджет, как известно, во многом зависит от нефти. И от углеводородной конъюнктуры зависит, сколько от общего пирога отрежут на российское кино и, значит, сколько фильмов мы можем снять. Если 100 фильмов, то примерно пять из них будут очень хорошие и талантливые. А если будет 50 фильмов, то и шансов на прорыв в два раза меньше. Я немного утрирую, но арифметика действительно имеет значение. Что касается дебютов, за которые я очень болею, то тут вообще 99% снимается за государственные деньги, то есть полная зависимость от нефти. Десять дебютных картин — мало, двадцать — неплохо, а если тридцать, то можно уже помечтать и о развитии и о том, каким будет кинематограф уже через 5–10 лет. Сейчас люди не хотят смотреть наше кино, их много что не устраивает, начиная с качества и однообразия. Из сотни картин окупается едва ли десять, но кинематограф — индустрия, и он должен приносить доход. Успешным должен быть каждый второй фильм, чтобы ты мог продолжать: заказывать новые сценарии, вкладывать в следующий фильм и так далее. Так что нефть влияет на все, и на мышление тоже, хотя и далеко не всегда в лучшую сторону. Парадокс нашего кино в том, что недобросовестные продюсеры пытаются, так сказать, заработать на этапе производства посредством разных неофициальных выплат, вместо того чтобы сделать качественный продукт и потом заработать на его продаже. Мы пытаемся из этого всего выходить, а для этого опять нужны деньги, а они, в свою очередь, зависят от цены на нефть — в общем, это порочная связь. Пока более-менее выживают только фильмы с маленьким, полученным из государственных денег бюджетом, который не надо возвращать. И это при том, что мы мировая кинодержава — наши художники грандиозны по меркам мировых стандартов. Тарковский, Эйзенштейн — на них и сейчас весь мир молится, фильм Кончаловского только что получил приз в Венеции.

Но нефть и талант у нас не притягиваются друг к другу. Российские крупные нефтяные компании не вкладывают деньги в кино. Нефть приносит немедленную прибыль, а кино даже в ноль войти не может. Поэтому они в соприкосновение не приходят. А какой смысл? Качай нефть, плати налоги государству — и зачем тогда лишние хлопоты? Нам нужен, как все говорят, закон о меценатстве, когда некую часть прибыли можно вкладывать в кино, освобождая тем самым ее от налогов. Вот тогда произойдет притяжение.

Притяжение, кстати, бывает неоднозначным. Например, наша картина «Матильда» с нефтью связана разными связями. Что означает эта мутная буря в лучших традициях «мы не видели, но осуждаем»? Некое странное сообщество (как потом выяснилось, состоящее из одного «председателя») нажаловалось на нашу картину Наталье Поклонской, которая, будучи депутатом, обязана реагировать. Она, не глядя, высказалась, и это тут же разрослось до нелепых пересудов — вот уже и Вячеслав Бутусов зачем-то подписывает петицию за запрет нашего фильма, а маргиналы сжигают плакат фильма заодно с моим портретом. Абсурд в тяжелой стадии.

Почему серьезные люди заочно рассуждают о фильме, которого еще никто не видел? Удивительно то, что никто из «протестантов» даже не попытался связаться с нами — мы бы дали посмотреть готовый материал. Еще удивительнее узнать о том, что Бутусов, человек творческий, написавший мои любимые песни, просто по щелчку, за глаза мог поддержать беспочвенный и агрессивный посыл. Мы не раз общались, и мне было бы понятно, если бы он посмотрел и уже потом сказал мне лично, что думает. Все два года съемок мы были абсолютно открыты, о нас писали и снимали репортажи. Все было честно и публично — никаких интриг. Но тут кто-то капнул порченой нефти, и это все решило. Иная капля может задавить даже гору здравого смысла. Вспоминаю эпизод из «Сибириады» Андрея Кончаловского, когда вдруг брызнул и загорелся нефтяной фонтан. Только вся эта ситуация с высказываниями о нашей картине похожа на извержение какого-то мазута или бракованной нефти. Если такую переработать — машины встанут, произойдет коллапс. Я вижу за этой возней лжепатриотизм, незнание истории, биографии Николая Второго и путаницу даже в таких понятиях, как «святой человек» и «страстотерпец». Все это, конечно, можно разъяснить — было бы кому.

Я уверен, что наша картина никаких чувств верующих не задевает и уж тем более не оскорбляет. Это абсолютно человеческий, вызывающий сочувствие и глубину переживаний и даже патриотический фильм, потому что говорит о выборе между любовью и долгом. Он, хоть и называется «Матильда», рассказывает, разумеется, не о балерине, а об императоре Николае Втором, человеке интересном и масштабном, но не обошедшемся без жизненных ошибок. Ну а любовная история с Кшесинской, положенная в основу сюжета, случилась с ним до того, как он стал императором, хотя об этом тоже мало кто вспоминает.

В «Матильде» снимались сильнейшие актеры: Евгений Миронов, Ингеборга Дапкунайте, Сергей Гармаш, Данила Козловский, Томас Остермайер, Михалина Ольшанская и другие наши и иностранные актеры. Музыкальный руководитель проекта — Валерий Гергиев, музыка звучит в исполнении его оркестра. Это большое произведение. Я уже не говорю о нефти — ее присутствие тоже много значит. И затевать такое ради того, чтобы хихикнуть: «Ох, он спал с балериной», — кому в голову могло бы такое прийти?

Кстати, если говорить о нефти как эквиваленте могущества, то надо помнить и тот факт, что с 1894 года, когда Николай Второй взошел на престол, он сумел создать команду людей, которые к 1913 году впервые за всю историю нашего государства привели к нашему первенству в Европе по всем показателям: по нефти, по экономике, по финансам, производству, по социальным мерам. Вот это, мне кажется, самое главное и сегодня. Нашей «нефтью» должно быть не только сырье. Это может быть и вся наша культура — и не только русский балет, но и литература, живопись и кинематограф. Тогда все будет хорошо, и благодаря нашим фильмам нефть и рубль поднимутся в цене, и мы заживем хорошо. Я почти не шучу.

Страна у нас огромная, нефти много. Надо так распорядиться этим ресурсом, чтобы пенсионеры знали, чем они заплатят за квартиру, чтобы не было развалюх вместо нормального жилья и колдобин вместо дорог. Тогда наш нефтяной поток будет не только буквальным, но это будет и балет, космос, литература, живопись, кинематограф.

Колонка Алексея Учителя опубликована в журнале "Русский пионер" №69. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все

13.05.2014
"Восьмерка" как символ бесконечных девяностых 0

Алексей Учитель, Матильда, нефть

Рекомендую

1 3302

Спионерить!

Оставить комментарий

Комментарии (1)

11.01.2017 13:01 Владимир Цивин
Власть над временем

Молчат гробницы, мумии и кости,-
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.
И.А. Бунин

Коль лишь покой, лелея лень, мерит время: год как день,
а в чаду удач, в огне невзгод, и день один идет за год,-
быть может, незнающее, что мир, уныния,
и время шар, с пространством тут дружащий,-
где настоящее, лишь горизонта линия,
но только, между прошлым и будущим?

Да способно ведь разве что искусство,
так на разум воздействовать и чувства,-
раз время, легко повторяя всё снова,
выветривает всякий привкус былого,-
и только искусства, ласковое слово,
вдруг едко въедается в его основу.

На поклон к холодной Лете, гонит всех пусть времени бич,
да не всем дано на свете, мимолетность вечности постичь,-
деньги и власть не имеют лица,
время бесследно без воли творца,-
интересует по-настоящему вечность,
лишь остающаяся же сущность от вещи.

Тот еще, делец и ростовщик,
что лишь в прибыли смысл находит,-
коли существует вечность лишь, оборотом вещей в природе,
здесь принуждено всё, что во плоти,-
по пучине времени плыть, и пока она вдруг ни поглотит,
за всё плотью всегда платить.

И пусть средь времени идущего, ведь не зря от врат рая,
вдруг превращается в будущее, прошлое, умирая,-
да раз время тут зримо, по крупице всё круша,
дум хранит херувимы, их крушить же не спеша,-
не случайно, призрачным дымом, истлевших столетий дыша,
их дух воскрешает незримо, притихшая в слове душа.

Пока, телам пусть не важна, для душ Поэзия нужна,-
сцепленья слов нащупать нить,
и песнь всю вытащить на свет,-
чтоб будущему сохранить, великого былого след,
художнику грядущим жить, то ж, что монаху дать обет,-
иначе не затормозить, в забвение бегущих лет.

Задевая сердца раз чем-то,-
превращает, вступая на подиум,
миг в монументальность момента, Поэзии праздник и подвиг,-
участь лиры же певучей, памятник всему могучий,
сотворить в мире заново, в меру сил человечьих,-
из гранита и мрамора, гармонической речи.

Чтобы промчаться ласточкой чрез частоколы времен,
смотря в растворенные створки сроков,-
ведь смысл честолюбивых крыльев же Поэта и в том,
чтоб стать в отечестве своем Пророком,-
не зря вода, коль точит камень, пока преграда он ей,
не всё, что властвует над нами, надолго здесь нас сильней.

Времени закон строг, да не всё ему поддается,
потому Поэт бог, что Учением остается,-
не черствели чтобы до срока, души чистые и простые,
быть Мечтателем и Пророком, миссия Поэта в России,-
бессильные в добре и зле, Поэты правят, тем не менее,
власть истинная на земле, ведь власть над временем.