Классный журнал

Актриса

01 октября 2016 11:00

Главный редактор МИА «Россия сегодня» Маргарита Симоньян только что написала сценарий к сериалу для телекомпании НТВ. Он — о мести. Хотя вначале это совсем не понятно, в середине еще не понятно, а в конце уже поздно — умерли все. Перед вами — завязка первой серии. Только для читателей «Русского пионера». И из мести им.

Первая серия

УЛИЦА. НАТ. ЗАКАТ

Общий план — небольшой, но милый провинциальный город. Покой и золотая тишина теплой осени. Ветхие домишки, обшарпанные пятиэтажки. Играют дети.

Посреди улицы задумчиво стоит Лужина — очень красивая, модно и дорого одетая, ухоженная женщина 28 лет, знаменитая московская актриса, явно нездешняя, слишком роскошная и холеная для этого места. В руках она держит маленькую собачку и очень заметный, расшитый стразами клатч «Шанель». Лужина с легким пренебрежением разглядывает улицу.

Лужина (собачке): Вот веришь — ничего не екает!

К Лужиной медленно подъезжает роскошная иномарка. Сидящий на заднем сиденье Режиссер — спутник Лужиной, московская знаменитость, 45 лет, — кричит ей в окно с некоторым сарказмом в голосе.

Режиссер: Поностальгировала? Поехали уже. К поклонникам опоздаешь!

Лужина только молча отмахивается от Режиссера. Снова смотрит вдаль, продолжая вслух мысль о том, что ничего не екает.

Лужина: Ничего… Ничего! (Собачке.) Пойдем поскорее, найдем его, только посмотрим — и на спектакль.

ДЕТСКАЯ ПЛОЩАДКА. НАТ. ЗАКАТ

Артем, смышленый, аккуратный мальчик 7 лет, один играет на площадке. Он довольно грустный, ему явно одиноко.

Лужина какое-то время стоит у края площадки, смотрит на мальчика, поглаживая свою собачку, заметно нервничая.

В конце концов Артем замечает Лужину, бросает на нее осторожный взгляд, насупливается еще больше. Приободренная этим взглядом, Лужина решается заговорить с мальчиком.

Лужина: Артемка! Артемка, иди ко мне.

Артем: Я вас не знаю.

Лужина: Знаешь! Хочешь с собачкой поиграть?

Артем: Папа мне не разрешает разговаривать с чужими.

Лужина: А я не чужая.

Лужина делает шаг навстречу Артему.

Мальчик срывается с места и убегает.

Лужина остается стоять, прикусив с горечью нижнюю губу.

ДОМ ВАСИ. ИНТ. ЗАКАТ

Несколько сослуживцев из местного отделения полиции заканчивают карточную игру. Часть уже вышла из игры, разливают пиво по стаканам, разбирают простую закуску. За столом остаются только Толя и Вася.

Толя — следователь по особо важным делам, 40 лет. Он выглядит привычно усталым, спокойным. Одет старомодно, такой типаж хемингуэевского героя: свитер под горло грубой вязки, возможно, стриженая бородка, хриплый голос. Важно — длинный ноготь на одном из пальцев, служащий ему медиатором, когда Толя играет на гитаре (это его старое увлечение). Его можно принять за провинциального барда конца 80-х.

Васе около 30, он тоже следователь, но выглядит совершенно иначе. Он толстяк и модник, вечно юный провинциальный метросексуал.

В комнате — обычной гостиной маленького домика в маленьком городке, которая служит своему хозяину-холостяку еще и спальней, — присутствуют еще трое сослуживцев Толи и Васи.

Играет современная попса.

Один из сослуживцев, Рома, ровесник Толи, с неприятным, постоянно недовольным выражением лица, раздает стаканы с пивом.

Здесь же присутствует их начальник — Петр Иваныч, пожилой и старомодный, советский во всех отношениях человек.

Петр Иваныч: Ну что, товарищи, давайте выпьем за Толю! Как он мастерски раскрыл это дело с угонщиками!

Сослуживцы тянут стаканы, чтобы чокнуться.

Только Рома фыркает себе под нос.

Сослуживцы: За Толю!

Петр Иваныч: А то посадили бы пацана молодого, как пить дать посадили бы. Вот расскажи, Толя, товарищам, как ты это делаешь? Какой у тебя секрет? Как ты сообразил, что машины угонял не пацан, а его отец, который специально подставил своего же пацана, потому что подозревал жену, что она его нагуляла? А? Расскажи! Преподай молодым этот… урок!

Толя (глядя в карты): Урок? Пожалуйста! Урок номер один. Никогда не думай, что ты самый умный и все уже просек. Даже если у тебя в руках козырь. А что, если у противника джокер?

Толя, триумфально смеясь, бьет карту Васи своим джокером.

Толя: А ты уже губы раскатал! О как!

Вася обескуражен таким поворотом событий.

Вася: Ах ты, змей!

Трое сослуживцев Васи и Толи хохочут, им весело, что Вася опять попал впросак. Вася с обиженным видом пьет пиво.

Толя: Учу тебя, учу… Гони стольник, чего сидишь?

Вася хватается за карман.

Вася: Стольник? Блин. А до зарплаты не подождешь?

Толя: Опять на мели? Куда ты их деваешь? Ты ж холостяк!

Вася: Да я, видишь, этот купил, музыкальный центр…

Толя (передразнивает): Музыкальный це-е-е-е-ентр… И с кем ты тут танцуешь?

Вася заметно краснеет. Отпивает еще пива.

Вася: Ну мало ли… с кем… Музыку я слушаю!

Толя: Ладно. Ну че, мужики, простим засранца?

Сослуживцы (крики взразнобой): Простим! Нечего, пусть платит! Ишь ты, музыкальный центр!

Толя: Ладно, прощаю, салага!

Вася вдруг как будто вспоминает что-то.

Вася: А у меня для тебя за это… это… Сюрприз!

Вася неуклюже бежит в другую комнату и возвращается из нее с пирогом в руках.

Вася: Рыбный пирог! Обалденный! Печет одна женщина. Обалденная!

Толя: Так, начинается! Женщины, пироги… рыбы.

Вася: Не, в этот раз отвечаю, реально хорошая баба! Никуда не шастает, сидит дома, пироги печет. Обалденные! Я сам ел!

Толя: Ты их, судя по всему, каждый день ешь. По три штуки.

Вася открывает себе еще бутылку пива.

Вася: Короче, тебе что, трудно с женщиной познакомиться?

Толя: Не трудно. Только смысл?

Вася: А че, хорошо тебе без бабы?

Толя: Вполне нормально. А тебе?

Вася: Я — другое дело, я молодой! А сыну твоему нормально без матери?

Толя: У моего сына есть мать.

Петр Иваныч вмешивается в разговор.

Петр Иваныч: Да, только он ее никогда не видел.

Вася: Вот именно!

Петр Иваныч (Васе): Тебе не хватит пить-то? Завтра на работу. Кто за тебя будет преступников ловить?

Вася: Да какие у нас преступники? Таджики без регистрации?

Толя: Интересное кино. А двое повешенных только за последний месяц тебе не снятся по ночам? У тебя в районе, между прочим!

Вася: А что, они должны мне сниться? Они же сами повесились.

Толя: А что, если не сами? С чего бы им вешаться? Ни записок, ничего.

Вася: А кому им было записки писать? Они оба одинокие были.

Толя: Вот именно!

Вася: Может, у них рак был! Сейчас все от рака вешаются.

Толя: Не было у них рака, я проверил!

Вася: А че ты моих повешенных проверяешь?

Толя: Потому что ТЫ их не проверяешь!

Вася: Короче, с темы не соскакивай! Будешь знакомиться с хорошей женщиной, одинокой, порядочной, своя комната в общежитии, взрослая дочь, пироги печет!

Толя: Я уже сказал — не буду.

Петр Иваныч (Толе): Не прав ты, Толя. И мальчику нужна мама, и тебе нужна баба. Сколько лет прошло с тех пор, как Женя… С тех пор, как ты холостяк?

Сослуживцы (хором): Семь уже! Больше!

Вася протягивает Толе кусок пирога, который он суетливо нарезал во время этой сцены. Толя нехотя откусывает пирог.

Толя: А кто она, откуда? Где раньше работала? Не всю же жизнь она пироги печет. Вкусно, кстати.

Вася: В Драмтеатре играла!

Петр Иваныч: Не играла, а служила. В театре служат, а не играют. Эх, молодежь…

Толя (разочарованно): Актриса…

Вася как будто спохватывается — он случайно выболтал Толе про Драмтеатр.

Вася: Бывшая!

Толя: Актрисы бывшими не бывают…

Толя встает.

Толя: Пойду покурю.

Вася: Так у меня курят!

Толя: Пойду… подышу.

Толя выходит.

Петр Иваныч (Васе): Вот кто тебя за язык тянул?

Рома: Сказал бы, что медсестра, идиот! Или бухгалтерша!

Петр Иваныч: Тебе вообще пить нельзя, сразу язык — как помело! Вот как тебе оперативную работу доверять?

Рома: Вообще, что вы носитесь с ним, как с писаной торбой? Бабу ему… пироги… Мало, что лучшие дела — ему? Да ну, не хочу даже начинать.

В этот момент с улицы раздается звук телефонного звонка. Это звонит телефон Толи. Сам Толя курит на крыльце. Сразу вслед за звонком слышен и крайне тревожный голос Толи.

Толя (за кадром): Подожди! Не кричи! Не плачь!

Толя врывается обратно в гостиную, не обращая ни на кого внимания, хватает со стола свои ключи от машины, продолжая говорить по телефону.

Толя: Теперь четко — что случилось?! Где шум? Давно?

Сослуживцы подскакивают с места.

Петр Иваныч: Толя, кто, сын?

Вася хватает свою куртку, он и остальные быстро направляются к двери вслед за Толей.

Вася: Мы с тобой, Толян!

ДВОР ВАСИ. НАТ. ВЕЧЕР

Толя со злостью сует телефон в карман.

Толя: Батарейка села!

Вася протягивает свой модный айфон.

Вася: Мой возьми!

Толя: У него села! Сколько раз говорил — заряжай!

ДОМ ТОЛИ. НАТ. ВЕЧЕР

Небольшой домишко, мало чем отличающийся от дома Васи. Сослуживцы выскакивают из машин, рассредоточиваются по периметру.

Толя достает пистолет, тихо входит в дом.

ДОМ ТОЛИ. ИНТ. ВЕЧЕР

В доме везде горит свет. Вдруг он резко гаснет.

Толя: Да твою ж налево!

Толя достает фонарь, оглядывает все вокруг.

В гостиной стоит диван, телевизор, шкаф, журнальный столик.

Толя сразу обращает внимание, что разбита большая ваза, на полу валяются осколки. Толя профессионально оглядывается, не упуская ни одной детали обстановки. Подходит к двери в спальню сына. Что там, за дверью? Толя так напряжен, что, кажется, слышно, как бьется его сердце. Толя распахивает дверь.

СПАЛЬНЯ АРТЕМА. ИНТ. ВЕЧЕР

На кровати, не двигаясь, лежит Артем.

Толя бросается к нему.

Толя: Артем! Сынок! Артем!

Артем открывает глаза. Пока Толя ехал домой, мальчик просто уснул.

Артем: Папа. Приехал…

Артем счастливо улыбается.

ГОСТИНАЯ. ИНТ. ВЕЧЕР

Толя выходит, тихонько прикрывая за собой дверь. Его сослуживцы толпятся у входа в гостиную.

Кошка прыгает на стол, опрокидывает пепельницу. Это она разбила вазу. Друзья Толи, стоящие на пороге, выдыхают с облегчением.

Толя: Ложная тревога, парни. Расходимся.

РЕСТОРАН. НАТ. ВЕЧЕР

Общий план ресторана на окраине. Идет дождь. Доносятся звуки популярной музыки, шум веселья.

РЕСТОРАН. ИНТ. ВЕЧЕР

Вечер в честь Лужиной в самом разгаре. На столах типичная для небольшого города закуска: мясные нарезки, салаты, овощи, оливки, водка и дешевое вино.

Лужина сидит в центре главного стола рядом с Режиссером, который постоянно роется в своем дорогом телефоне. Перед ними стоит бутылка хорошего коньяка, уже начатая.

Провинциальные артисты и служащие театра, пришедшие на вечер, зажигательно танцуют.

На сцену поднимается Директор Драмтеатра — провинциально одетый и причесанный седо-власый «деятель культуры» лет 55. Он жестом приказывает остановить музыку. Музыка останавливается.

Директор: Да-да, потанцуете потом. Поскольку я уже изрядно тут… немножко уже, так сказать, приняли горячительного… скажу, так сказать, не по протоколу, а от сердца… Лицом к лицу, так сказать, лица не увидать. Признаться, я, так сказать, будучи директором бывшего… Драмтеатра… то есть будущим директором будучи театром…

В зале раздается смех.

Лужина устало улыбается.

Режиссер что-то строчит в телефоне и не видит, что Лужина внимательно и с обидой смотрит на него.

Директор: Никогда мы не считали Евгению Лужину какой-то такой… гениальной актрисой. Нет, конечно, когда уже мы ее увидели, как говорится… на больших, так сказать, экранах… в свете, так сказать, софитов… Конечно, там, в Москве, виднее, кто талантливее. Но, признаться, и Любочка Лепехина обещала куда больше, а вот же, не стала, так сказать, столичной штучкой… Хотя пыталась, пыталась, мы помним…

На этих словах в кадре сидящая за столиком уже очень пьяная женщина лет 40, не сводящая завистливых и ненавидящих глаз с Лужиной.

Директор: Да и сам я, признаться, так сказать, в лучшие годы… Однако я хотел сказать, что, признаться, какой бы ни была Евгения наша Лужина актрисой, гениальной или не очень гениальной, она, будучи актрисой, была… Почему была? Даже не знаю, почему так сказал… так сказать… Что же я хотел сказать? Да… Евгения Лужина была очень красивой женщиной! Вот что я хотел сказать! Почему опять была? Вот же привязалось это «была»! Таких женщин рождается одна на миллион. И нельзя себе представить мужчину, чтобы не был в нее влюблен. И я тоже, признаться, так сказать, был! Хотя почему был?!

Лужина стучит по руке Режиссера, который все роется в телефоне.

Лужина: Слышал?

Режиссер: Слышал, слышал. Сто раз уже это слышал.

Лужина: И что ты слышал?

Режиссер: Что ты самая красивая и все тебя хотят.

Лужина: Не хотят, а влюблены.

Режиссер: Это одно и то же.

Лужина: Не сомневаюсь, что для тебя — одно и то же. Кому ты пишешь?

Режиссер: Никому. В морской бой играю.

Лужина тянется к телефону Режиссера, Режиссер убирает телефон от нее подальше, и в этот момент телефон звонит. В этот же момент в зале уже снова начинает играть громкая танцевальная музыка. Режиссер берет трубку, резко встает, прикрывая трубку рукой.

Режиссер: Але? Ничего не слышно, сейчас отойду!

Режиссер уходит.

Лужина хочет идти за Режиссером, но к ней тут же подсаживается Сергей — изрядно выпивший актер, лет 35, рано постаревший, но сохраняющий еще черты былой артистической красоты. Он как будто только и ждал, когда уйдет Режиссер.

Лужина явно не очень рада, что Сергей к ней подсел. Она не сводит глаз с Режиссера, говорящего по телефону.

Сергей: Муж твой?

Лужина: Что? Не слышу.

Сергей: Муж, говорю, твой?

Лужина: Да, муж.

Сергей: Зачем врешь? В интернете написано, ты не замужем.

Лужина (саркастично): А, ну раз в интернете… Интернет врать не станет.

Сергей: Счастлива ты там, в Москве?

Лужина: Счастлива.

Сергей: Опять врешь?

Лужина встает, берет в руки свой яркий дорогой клатч.

Лужина: Так, мне пора.

Сергей: А куда ты спешишь? Кто тебя здесь ждет?

Лужина: Меня ждет Даниэль.

Сергей: Это твой сын?

Лужина: Это мой шпиц.

Сергей: Да знаю я, что нет у тебя никакого сына. Был — да сплыл.

Лужина резко оборачивается к Сергею — ее раздражение переросло в ярость.

Лужина: Послушай, что ты от меня?..

В этот момент возвращается Режиссер.

Сергей нехотя отходит.

Режиссер: Так, мне нужно срочно отъехать.

Лужина: Куда? Что случилось?

Режиссер: Ну ты забыла? На завод!

Лужина: Какой завод?

Режиссер: Завод, который я арендовал для съемок! Десять раз тебе говорил. Там строят декорации. Там че-то… Че-то случилось у них.

Лужина: Ничего ты мне не говорил. Что это за завод?

Режиссер: Завод метизов! Какая разница?

Лужина: Метизов?

Режиссер: Металлических изделий! Все, я поехал.

Лужина: Но я тоже уже хотела ехать. Отвези меня в гостиницу и поезжай на свой… завод.

Режиссер: Нет, не могу. Это очень срочно.

Лужина: А я что здесь буду делать одна?

Режиссер: А ты делай, что обычно делаешь, — пей. Для кого я из Москвы коньяк пер?

Режиссер ставит ближе к Лужиной бутылку коньяка. Она явно оскорблена, почти плачет, но сдерживает слезы.

Режиссер кладет на стол сто долларов.

Режиссер: Возьмешь такси. Или театралы твои подвезут. Раз уж они так в тебя все влюблены.

Лужина тоскливо прячет деньги в свой модный, усыпанный стразами клатч «Шанель».

Вдруг перед Лужиной вырастает та самая пьяная женщина, Любочка, что смотрела на нее с ненавистью во время речи Директора.

Любочка: Че, не любит тебя?

Любочка отпивает из горла коньяк.

Любочка: А за что тебя любить? Тебя никто не любит. Я — так вообще ненавижу.

Лужина (презрительно): Интересно, за что?

Любочка: А за все!

В этот момент вдруг резко вырубается музыка и свет. Слышны возгласы.

Возгласы: Опять свет вырубили! Да что это такое! Двадцать первый век! Свечи-то хоть есть? Спросите на кухне!

Кое-где зажигаются свечи.

Директор театра снова выходит на сцену со свечой в руке. Выглядит это и комично, и одновременно довольно зловеще. Он говорит со сцены в свечу, как в микрофон.

Директор: Дорогие артисты! И другие… так сказать, служащие театра. Наш замечательный банкет в честь приезда в наш замечательный город… родной город… Евгении Лужиной… как говорится… подошел к концу! По причине отсутствия в нашем замечательном городе… по причине наличия в нашей замечательной городе… перебоев с электроэнергией! Прошу всех по домам!

Кто-то ставит свечу прямо перед лицом Лужиной. Ее лицо озаряется зловещим светом.

Этот кто-то — Сергей.

Сергей: Тебя проводить?

Лужина: Спасибо, у меня машина.

Сергей: Опять врешь. Нет там никаких машин. Не хочешь со мной разговаривать — так и скажи. Смотри не заблудись.

Лужина: Не заблужусь. У меня хорошая память.

Сергей (многозначительно): Вот в этом я сильно сомневаюсь.

Сергей с болью провожает взглядом роскошную Лужину. Она одета в длинное, чрезмерно открытое вечернее платье, высокие шпильки.

УЛИЦА. НАТ. НОЧЬ

Лужина бредет по улице от ресторана, откуда доносятся стихающие звуки прощания подвыпивших театралов. Лужина пытается на ходу ловить такси. Звуки стихают совсем. В гробовой тишине слышны только собственные шаги Лужиной, редкий скрип веток, шелест падающих листьев. Все это довольно мрачно и зловеще.

Откуда ни возьмись, под ноги Лужиной с лаем бросается собака. Лужина испуганно отпрыгивает. Собака убегает.

Лужина прихрамывает — она уже много прошла на своих высоких шпильках, и туфли успели натереть ей ноги. Лужина оглядывает свои ноги, снимает туфли, берет их в руку, бредет босиком.

Внезапно дорога освещается светом фар.

Лужина всем телом подается ближе к бордюру, быстро и настойчиво машет рукой, призывая водителя остановиться.

Потрепанная легковушка тормозит возле Лужиной.

За рулем машины — усатый кавказец, таксист.

Таксист: Куда ехать?

Лужина: В гостиницу «Платан».

Таксист: Триста рублей.

Лужина: Хорошо!

Точка обзора таксиста: он замечает, что потенциальная пассажирка довольно странно одета для осеннего вечера, к тому же держит свои туфли в руках.

Таксист: Деньги вперед! Мне вот эти штучки не нужны.

Лужина: Какие штучки?

Таксист: Никакие. Я свою жену люблю. Поэтому деньги вперед.

Лужина: Разумеется, вы что!

Лужина хочет достать деньги из клатча и тут внезапно понимает, что она забыла клатч на банкете.

Лужина: Клатч! Я забыла клатч! Там же и телефон, и все! Умоляю, довезите меня до ресторана, я возьму свой клатч и сразу вам заплачу!

Таксист: Какой клатч-млатч, я не знаю! Ресторан закрыт давно! Ты не видишь, свет там не горит! Не нужны мне эти штучки!

Лужина: Умоляю, я известная артистка из Москвы, Евгения Лужина.

Таксист: Ага. А я Филипп Киркоров. Короче, до свидания.

Таксист резко дает по газам и уезжает.

В этот момент в лужу на дороге и на голые плечи Лужиной падают крупные холодные капли. Лужина хватается за плечи.

Лужина: Только не это!

Внезапно начинается настоящий осенний ливень. Лужина озирается — деваться ей некуда, вокруг никого нет, все темно. Дрожа, она бежит по дороге в сторону автобусной остановки.

ОСТАНОВКА. НАТ. НОЧЬ

Лужина, дрожа, впархивает на остановку. Начинает выжимать длинный подол своего насквозь промокшего платья. На первый взгляд на остановке никого нет.

Вдруг раздается звук мужского голоса. Лужина аж вздрагивает от внезапного ужаса.

Златован (за кадром): Дать вам плащ?

Лужина оборачивается и видит Златована. Это весьма мрачный и зловещий молодой мужчина, лет 25, очень высокий, одетый во все черное, в черном плаще, с большой металлической цепью и крашеными черными длинными волосами — то ли металлист, то ли какой-нибудь черный сектант.

Лужина: Спасибо, не надо.

Златован закуривает сигарету. Пристально смот-рит на Лужину.

Златован: Сигарету?

Лужина: Не курю.

Неловкая тишина. Златован продолжает в упор разглядывать Лужину.

Лужина: Какой троллейбус идет к гостинице «Платан»?

Златован: Четвертый.

Лужина: Разве? Раньше четвертый совсем в другую сторону ходил.

Златован: Все меняется. Только вы не изменились.

Лужина ежится от холода.

Златован: Может, все-таки плащ?

Лужина: Нет, не нужно.

Златован выбрасывает окурок, тот приземляется в лужу, Златован провожает его взглядом.

Златован: Меня Златован зовут.

Лужина молчит, глядя на Златована, как затравленный зверек. В ее глазах есть какая-то обреченность.

Златован: А вас — Евгения.

В этот момент из-за угла появляется троллейбус.

Златован: Это последний.

Троллейбус подъезжает к остановке.

Лужина входит в троллейбус. Стеной льет дождь, ничего не видно.

На другой стороне улицы в темноте раздается вспышка, как от фотоаппарата. На мгновение в свете этой вспышки видны очертания женской фигуры.

ТРОЛЛЕЙБУС. ИНТ. НОЧЬ

На ходу Лужина спрашивает водителя — раздраженного мужчину лет 45.

Лужина: Это четвертый троллейбус?

Водитель: А какой еще? Здесь другие не ходят!

Златован поднимается вслед за Лужиной.

Златован: А мне не поверили?

Лужина никак не реагирует на слова Златована и садится на крайнее сиденье поближе к водителю так, чтобы рядом с ней нельзя было сесть. В троллейбусе не так много людей, он полупустой.

Но Златован нависает именно над Евгенией, как будто специально пугая ее.

Евгения демонстративно отворачивается к окну, смотрит на дождь.

Златован: А я люблю дождь. Чем сильнее, тем лучше. Дождь смывает все следы.

Евгения молчит.

Златован: В нашем городе есть что смыть. Кажется — милый городок, маленький, тихий. Кажется, и люди здесь живут милые, маленькие и тихие.

Златован наклоняется ближе к Евгении.

Златован: Но мы с вами знаем, что это не так. Мы с вами знаем, что этот городок скрывает много тайн. Разных тайн. Грязных тайн. Страшных тайн.

Троллейбус останавливается на остановке. Серая толпа пассажиров уныло движется к выходу. Вот они все уже вышли из троллейбуса.

Водитель (за кадром): Последняя остановка. Дальше троллейбус следует в депо. Вам особое приглашение нужно?

Евгения подскакивает.

Лужина: Как последняя остановка? Где мы?

Евгения уже почти визжит.

Лужина (Златовану): Куда вы меня завезли???

Златован: Я? Разве я был за рулем?

От визга Лужиной просыпается Галина — симпатичная женщина слегка за сорок, простоватая в манере говорить, одеваться и держать себя. Она продирает глаза.

Галина: Кто орет? Че случилось?

Продрав глаза, Галина видит перед собой Евгению Лужину — знаменитую актрису, звезду ее любимых сериалов. Она не может поверить своим глазам.

Галина: Лужина!

Галина, расплываясь в счастливой улыбке, смотрит по сторонам, как бы ища поддержки у других пассажиров. Но других пассажиров нет. И Златован куда-то исчез, как будто растворился.

Галина: Мамочки мои, че, правда Лужина??? Вы Лужина? Евгения? Правда?

Лужина рада, что появился хоть какой-то живой человек, который может избавить ее от тягостного общества Златована.

Лужина: Правда.

Галина: А я Галина Гончарова! Просто Гала! Ой, как я рада, ой, как я рада! Ой, мне ж не поверит никто!

Водитель (за кадром): Троллейбус едет в депо!

Галина хватает Евгению за руку.

Галина: Не, в депо нам не надо!

Женщины выскакивают из троллейбуса, Лужина механически следует за Галиной.

УЛИЦА. НАТ. НОЧЬ

Женщины, выйдя из троллейбуса, оказываются на очень темной улице на городской окраине, где лишь вдали видны какие-то смутные огоньки.

Лужина: Где мы находимся?

Галина: Как где? В Черемушках! А тебе куда надо было?

Лужина с тоской оглядывается вокруг. В темноте под дождем видно только пустырь, где-то бледные огоньки окошек одинокой многоэтажки и трубы какого-то мрачного промышленного здания. Галина суетливо открывает зонт, бережно толкает под него Лужину.

Лужина: Так. Я в гостиницу. В какую сторону центр?

Галина: Куда ты пойдешь на ночь глядя?

Галина тащит Лужину за собой, прикрывая ее зонтом.

Галина: Тут ни такси, ничого не ездит!

Лужина: Так я вызову. У вас нет мобильного? Я заплачу. Только… потом… Я клатч забыла… сумочку.

Галина не слушает Лужину, она потрясена этой встречей, без умолку тараторит.

Галина: А я тоже телефон дома забыла. Да иди под зонт! Ты же воспаление легких схватишь — вся мокрая, ноги мокрые! Куда ты пойдешь? Тока завод, кладбище и общежитие наше! Сказано — Черемушки!

Лужина: Завод? Какой завод?

Галина: Та метизов.

Лужина: Металлических изделий?

Галина: Ага.

Лужина: А далеко он?

Галина: Так он закрыт давно, не работает.

Лужина: Совсем не работает?

Галина: Совсем, говорю ж тебе!

Лужина горько усмехается — Режиссер обманул ее, что на заводе ЧП.

Лужина: Вот же брехло.

Галина: Пойдем ко мне! Я тут два шага! У меня дочка, она твой кумир! То есть ты, ты кумир ее! Все сериалы твои видела, тебя увидит — обалдеет! Ничего, что я на «ты»? Просто ты мне как родная!

Галина, расчувствовавшись, обнимает обескураженную Лужину.

Галина: Дочка и вырезки твои из газет хранит, обожает тебя! Тоже хотела актрисой стать, да Бог таланту не дал. Я тебя и накормлю, и чаем напою, я такие пироги пеку — обалденные! У меня на работе их героиновыми называют.

Гала смеется.

Галина: Представляешь? Как будто прямо вот как наркотик пироги!

Лужина: А у вас дома телефон есть? Такси можно заказать?

Галина: Ну конечно, есть. Все есть! Пироги есть, наливочка есть, батареи теплые!

Лужина (вздыхая): Ну, пойдем. Гала.

На общем плане женщины идут по пустырю в сторону огоньков в окнах общежития.

За ними, незамеченный ими, крадется Златован.

КОМНАТА ГАЛИНЫ. ИНТ. НОЧЬ

Галина и Лужина подходят к двери комнаты Галины в общежитии.

Галина (заговорщически): Смари, чещас будет!

Галина стучит в дверь, ее открывает Марина — дочь Галины, ей чуть за двадцать, особенно ничем не примечательная девушка средней внешности, среднего роста. Увидев Лужину, она останавливается как вкопанная, глаза у нее расширяются, она чуть не плачет от восторга.

Марина: Ой, мамочки, я не верю!!! Мама, как ты ее нашла? Ой, не может быть! И мокрая совсем!

Галина: Говорила тебе — дочка с ума сойдет!

Марина: Мама! Как ты можешь ей тыкать! (Лужиной.) Вы простите ее, она такая деревенщина.

Лужина: Ничего, ничего. Мне бы только такси вызвать. И туфли посушить. Нельзя мне простужаться.

Марина: Конечно! Давайте туфли! Я быстренько на кухню — чаю, варенья! Халат! Мама, ну что ты стоишь, дай ей халат, посади ее в кресло!

ОБЩЕЖИТИЕ. НАТ. НОЧЬ

Златован, стоя под общежитием, наблюдает в окно, как Евгения проходит в комнату. Он зловеще улыбается.

Вдруг к нему подъезжает шикарная иномарка. Под дождем и в темноте толком не видно, какая это машина и кто в ней находится. Из иномарки раздается голос.

Режиссер (за кадром): Слышь, парень, сигарету не найдешь? Ни одного ларька у вас тут.

ДОМ ТОЛИ. ИНТ. НОЧЬ

Толя спит на диване, не раздевшись. Рядом пепельница с множеством окурков. Громко работает ГЦП на телевизоре, но это не мешает Толе спать.

Вдруг у Толи звонит телефон.

Толя резко вскакивает, сразу садится. Берет телефон. Говорит, прочистив горло.

Вася (за кадром): Толян. Не спишь?

Толя: Уже нет.

ДОМ ВАСИ. ИНТ. НОЧЬ

Вася: Там это… На кладбище труп нашли…

Толя (за кадром): На кладбище нашли труп? Один? А остальные трупы куда делись?

Вася: Не смешно. Молодая женщина, без явных признаков насильственной смерти.

ДОМ ТОЛИ. ИНТ. НОЧЬ