Классный журнал

29 сентября 2016 13:00
Александр Журбин впервые выступает на страницах «РП» в жанре путевой прозы и убеждает читателей, что вовсе не боится обвинений в верхоглядстве. Более того, находит в этом творческие ресурсы. В общем, сегодня в «Уроке географии» — открытие. Новый автор.
 
Казалось бы, обидное слово — «верхогляд». Вынести этакое слово в заголовок значит заранее подставить себя. «Да он и есть верхогляд, — будут говорить досужие критиканы. — Ничего не понял ни в Китае, ни в Японии, ни в Австралии, ни в Индонезии. Так, все поверхностно: поплавал, поездил, посмотрел и написал. Все по верхам да по верхам… а вглубь и не пытался…»
 
Ну да… так и есть. Посмотрел — и написал. Описал то, что увидел.
 
Точно так же описывали то, что видели, Колумб, Марко Поло, капитан Кук и многие другие. У них не было компьютеров и современных карт. Они просто плыли и описывали то, что видели.
 
Иногда правильно, а иногда и совершенно неверно.
 
Вот пример: знаменитый капитан Джеймс Кук побывал на Тасмании в 1777 году. А тот, кто открыл Тасманию и чьим именем она названа, — Абель Тасман — побывал там аж в 1642 году, то есть на 130 лет раньше.
 
Но ни Тасман, ни Кук не подозревали, что Тасмания — это остров. Они думали, что Тасмания — продолжение Австралии.
 
И только в 1798 году некий Джордж Баас обнаружил, что между Австралией и Тасманией есть пролив (сейчас он называется «пролив Бааса») и, стало быть, Тасмания является островом.
 
Были ли Кук и прочие мореплаватели малограмотными? Неопытными? Укрывателями истины?
 
Нет.
 
Они просто описывали то, что они видели, то, что им было доступно.
 
Вот так и я… Описываю то, что вижу, и делаю какие-то умозаключения. А то, что они, возможно, неверные… Да я и не претендую на истину в последней инстанции.
 
Ведь я не разбираюсь ни в политике, ни в экономике… да вообще ни в чем не разбираюсь (ну, немного разбираюсь в музыке).
 
Просто пишу по верхам, пишу о том, что увиделось, что запомнилось.
 
Хотя определение «по верхам», «верхний регистр», «вершина», «верхушка» не всегда имеет негативный оттенок.
 
Вот, например, верхние ноты, высокие ноты, самые желанные для певцов и самые труднодостижимые. И именно они вызывают наибольший восторг у пуб­лики.
 
Тут же рядом и слова «высота», «верх» в смысле «вершина».
 
«Верхи» — это почти всегда главные люди, и тут приходит в голову не только «встреча в верхах» (summit), но и «высокое собрание», «высокий суд», да и просто — «высокий уровень».
 
Много смыслов… Попытка схватить некий верхний смысл, охватить картину целиком, сверху, панорамно… Не залезая в науку, статистику, карты и цифры, а просто — посмотреть со стороны… или сверху… или с палубы корабля…
 
Нет, мне нравится наш великий и могучий.
 
И нравится слово «верхогляд».
 
Вспомним Астольфа де Кюстина. Он ведь провел в России в 1839 году менее трех месяцев, сначала в светском обществе Санкт-Петербурга, затем посетил три русских города (Ярославль, Владимир, Нижний Новгород), затем посетил Москву — и домой, в Париж.
 
Мог ли он за это короткое время что-то всерьез исследовать, проанализировать, измерить?
 
Конечно, нет.
 
Но он многое почувствовал, «проинтуи­чил», как сейчас говорят… И написал одно из самых точных за многие годы описаний России, как бы его ни проклинали (до сих пор!) некоторые российские чиновники и историки.
 
Вот и я надеюсь, что мне удалось подсмотреть что-то важное и ценное, то, что мне показалось интересным.
И это мне и захотелось описать.
 
 
Шанхай
 
Итак, одним прекрасным весенним утром, в конце марта, я и моя жена Ирина Гинзбург-Журбина, писательница, переводчик и исполнительница песен, сели в Шереметьеве в самолет и примерно через 10 часов вышли в аэропорту Пудонг города Шанхая.
 
Было тепло, пели птички, цвели цветы. Нас встретили и отвезли в гостиницу.
 
Мы уже дважды бывали в Шанхае до этого, но каждый раз очень коротко, проездом. На этот раз мы запланировали провести здесь пять дней.
 
У нас было приготовлено три варианта сопровождения, три группы людей, с которыми мы договорились проводить время и которые обещали нам показать Шанхай.
 
Первая, скажем так, официальная. Это милейший Михаил Дроздов, русский дальневосточник, живущий в Китае много лет. Он — руководитель Общества соотечественников, причем, если я не ошибаюсь, руководитель Общества соотечественников, живущих не только в Китае, но и во всех остальных странах, такой важный функционер.
 
Но в нем не было никаких следов чиновничества и «бронзовитости», наоборот, он человек очень теплый и сердечный, большой любитель поэзии и коллекционер книг. Ему удалось собрать огромное количество изданий, книг, брошюр, журналов, которые выпустили за долгие годы русские эмигранты в Китае. Эта поистине бесценная коллекция еще ждет своей оценки.
 
Михаил водил нас по своему Шанхаю — Шанхаю, связанному с Россией. Он показал нам памятник Пушкину, русскую православную церковь (увы, не действующую: некому ходить!), район, где жила русская эмиграция. Этот район находился во французской части Шанхая.
 
Кроме того, он показал нам гостиницу, где жил Вертинский, и зал, где он выступал. Это было очень интересно.
 
Действительно, сейчас это многими забыто, но в Шанхае после революции была большая русская колония. После разгрома Приамурской республики многие офицеры с семьями переместились в Харбин, а затем в Шанхай.
 
Шанхай уже в то время был огромным городом, где можно было найти себе применение, а режим был легким: не надо было ни визы, ни вида на жительство. В 1937 году в Шанхае проживало 25 тысяч русских, самая большая иностранная диаспора в городе.
 
Некоторые имена нам хорошо известны: уже упомянутый Александр Вертинский, основатель джаз-оркестра Олег Лундстрем, который начинал свою карьеру именно в Шанхае. Там много раз бывал Федор Шаляпин.
 
Увы, ничего этого больше нет. Не осталось даже следов. Если в Париже или в Нью-Йорке до сих пор живут отпрыс­ки старых фамилий, дворяне и их потомки, которые сохраняют русский язык и русские традиции, то в Шанхае этого нет совсем. Так нам сказал Михаил Дроздов, человек, который занимается этим профессионально.
 
Вторым нашим сопровождающим был Бэй Веньли, профессор Шанхайского университета, преподаватель русского языка и литературы. Он говорит по-русски абсолютно безукоризненно, у него есть и русское имя — Володя. (Он носит это имя лет тридцать, поэтому не стоит подозревать его в попытке подлизаться к нашему президенту.)
 
Он организовал нам концерт в Университете (который прошел триумфально), провел с нами много времени и показал нам свой Шанхай. Володя — коренной шанхаец, он вырос в центре Шанхая, и надо было видеть, с какой тоской он рассказывал о том, как снесли его дом и все дома вокруг… Конечно, сейчас построили более современно, более красиво… но его тоска по прошлому никогда не пройдет.
 
Бэй Вэньли воспитывает русистов, то есть китайцев, говорящих по-русски… Он жаловался, что с работой у русистов вечные проблемы: надобность в них то возрастает до небес, то падает до нуля.
 
Однако его воспитанники принимали нас как посланцев небес. Крик и писк, который стоял, когда я выходил на сцену, трудно переоценить.
 
(Но стоило мне направиться со сцены к выходу за кулисы, как аплодисменты мгновенно стихали. Такое впечатление, что их просто вынимали из электрической розетки… Странно…)
 
Это китайцы… Они вот такие.
 
Но профессору Бэй Вэньли я очень благодарен. Надеюсь, будем дружить и дальше….
 
Говоря о китайцах, надо отметить банальную вещь: их много.
 
Их очень много.
 
В первый же день мы вышли из гостиницы на улицу и попали в водоворот. Да, буквально в водоворот, как в детстве на первомайской демонстрации или как на Таймс-сквер в Нью-Йорке, когда падает новогодний шар.
 
Причем это был будний день, послеобе­денное время. Казалось бы, куда они идут? Откуда?
 
И только позже я понял, что так здесь всегда.
 
Это идут люди, живущие в этом городе, а также те, кто живут где-то в других городах и приехали в Шанхай погулять.
 
Им очень подходит малоупотребительное слово «сонм», вот именно такой сонный сонм… Они идут, и их не остановить.
 
На всякий случай я выучил несколько слов по-китайски. Может пригодиться, подумал я…
 
Например:
нихао — здравствуйте (буквально «вам хорошо», «чтобы у вас было все хорошо»);
хао — хорошо;
сиси — спасибо;
буяо — не надо;
дыбаси — извините;
Бейдин — северная столица Пекин;
Найдин — южная столица Нанкин.
Пару раз мне эти познания пригодились.
 
Третьей «партией» тех, кто нас сопро­вождал в Шанхае, была пара: он русский парень, зовут его Евгений, и его подруга Лина, китаянка. Лина — очень хорошая певица, поющая и по-китайски, и по-русски (а также на любом европейском языке).
 
Евгений превосходно говорит по-китайски: когда он разговаривает с китайцами по телефону, они его принимают за своего.
 
Мы познакомились с ними в Москве буквально за несколько дней до отъезда в Шанхай, и это было очень удачное совпадение.
 
То, что они нам показали, было из раздела «уникальный» и «труднодоступный».
 
Ну, например, мы были с ними в закрытом клубе, в котором увидели много удивительных вещей. Там росли какие-то редчайшие растения необыкновенной красоты, там на стенах висели произведения китайских каллиграфов, и мы впервые сумели оценить тончайшую работу этих мастеров и разные каллиграфические школы.
 
Для тех, кто не знает, поясню, что написание китайских иероглифов является высочайшим искусством, и опытный взгляд сразу понимает уровень «художника». Не знаю, правильно ли называть такого человека художником, но то, что за этим стоит колоссальная традиция и философия, совершенно очевидно. Произведения великих каллиграфов прошлого стоят сегодня огромные деньги.
 
Мы удостоились подарка одного из современных каллиграфов, который заодно с нами отобедал в этом клубе.
 
Самое удивительное в этом клубе — стены. Сделаны они из… чая. Это какой-то особый сорт чая, которому не страшны никакие коррозии и деформации. Сегодня этому чаю около 150 лет, и, как сказали нам хозяева, грамм подобного чая стоит сегодня столько же, сколько грамм золота… А еще через 100 лет этот грамм будет стоить в пять раз больше…
 
Евгений и Лина показали нам свой Шанхай: какие-то волшебные рестораны, клубы, театры (в Шанхае множество театров), бесконечные торговые улицы.
 
Интересно, что подделок там стало гораздо меньше… Если раньше все магазины были завешаны «Шанелями», «Эрмесами», «Гуччами», «Луи Виттонами» и пр., то сегодня этого нет… То есть, наверное, есть, но скрыто где-то, подальше от людских глаз. Очевидно, все-таки западные производители нашли способ сдержать поток китайских подделок. Впрочем, мир ими наводнен в любом случае, и никуда от этого не денешься…
 
Китай — удивительная страна, а Шанхай — самый удивительный китайский город. Мы были и в Пекине, и еще в нескольких, более мелких городах, но ничего похожего на Шанхай.
 
Еще мы узнали про город Макао, вернее, это такая маленькая страна, находящаяся внутри Китая.
 
Оказывается, рядовой китаец не может поехать просто так в Макао, ему надо пробить туда визу и заплатить за это немалые деньги. Причем визу дают только раз в четыре года, как я слышал.
 
Причина простая: Макао — это город азартных игр и разврата, в гораздо большей степени, чем Лас-Вегас. А китайцы страшно азартный народ. Я наблюдал их в Лас-Вегасе: они здорово умеют играть, мгновенно считают в уме и иногда блестяще выигрывают и в рулетку, и в блэкджек.
 
Но в конечном счете всегда, как известно, выигрывает казино…
 
А у китайцев в организме нет тормозов, они не могут остановиться и проигрывают порой всё до нитки: все деньги, дом, имущество — всё.
Поэтому им ограничен въезд в Макао…
 
Стоит отметить еще одно уникальное явление: города-призраки, которые мы видели на многих китайских хайвеях. Представьте, вы едете по шоссе, и вдруг справа и слева вырастают огромные дома, практически небоскребы, и они образуют целые кварталы и даже города… Но когда подъезжаешь ближе, вдруг понимаешь, что это не настоящие дома, а, скорее, декорации… Нет, дома настоящие, каменные и кирпичные, но к ним не подведена ни вода, ни электричество, в этих квартирах никто не живет и в ближайшее время не собирается… Рядом нет ни магазинов, ни школ, ни детских садов…
 
«Что это?» — спрашивали мы, и нам отвечали, что китайские девелоперы строят эти новые кварталы впрок, на будущее… Ведь китайцев очень много и будет еще больше (сейчас им разрешили иметь двоих детей в семье, а до недавнего времени — только одного). То есть скоро их будет не «очень много», а «очень-очень много». И мир изменится…

 
Все статьи автора Читать все
       
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (1)

  • Александр Басов Спасибо по-китайски, все-таки "се-се", а не "си-си". Ну, европейцам простительно. Я однажды на пляже Хайнаня решил выпендриться. Выучил как по-китайски "сколько стоит?", и когда мимо проезжал продавец с тележкой фруктов, поднял руку и "на чистом китайском" произнес: До шао цань? Я знал, что на пляже выпить кокосового молока из настоящего кокоса стоит десять юаней, и мог бы не спрашивать, но выпендриться хотелось. Китаец меня понял и ответил, но тут его не понял я. Мало знать произношение китайских числительных, нужно еще привыкнуть к тому, как это звучит для нашего слуха. В общем, для урегулирования отношений покупателя с продавцом пришлось прибегнуть к старому способу показывания на пальцах. Да и то с оговоркой. У китайцев жесты, обозначающие числа, совсем другие, но продавец фруктов на пляже понимал, кто перед ним. И если европейский турист прочирикал пару слов по-китайски, это не означало, что он правильно покажет на пальцах число "десять".
66 «Русский пионер» №66
(Сентябрь ‘2016 — Сентябрь 2016)
Тема: МЕСТЬ
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям