Классный журнал

Николай Фохт Николай
Фохт

Спецкор

06 августа 2016 11:20
Бессменный ведущий урока мужества «РП» Николай Фохт получает заманчивое предложение поменять профессию. Хватит ли у него мужества не сделать этого?
Бывших журналистов не бывает.
 
Это не я сказал.
 
Я-то как раз надеялся, что все наоборот. Однажды, как говорится, уйду из профессии, повесив «лейку» и блокнот на гвоздь, забуду все как страшный сон. Как не записывается интервью на диктофон, ворд не сохраняет восьмистраничный текст или ты на первой полосе огромной и центральной газеты называешь Веру Мухину Еленой.
 
Я ушел не то чтобы тихо, но плавно. Сохранив все связи, хорошие отношения, даже статус в общем-то творческого человека. Время от времени встречались с ребятами, однокурсниками или бывшими коллегами, за чашкой кофе они как своему жаловались на редакционную политику, которая не учитывает интересы целевой аудитории, на нерасторопность службы распространения, рухнувшее качество горячего в редакционной столовой. Ну и, конечно, что спиртное прекратили отпускать в баре — про это уже лет пятнадцать, с того самого момента, как запретили. Незаживающая боль.
 
То есть, получалось, я все еще свой, в шеренге, борозды не порчу.
 
Конечно, участвовал иной раз — то экспертом на радио, то колонку в мужском журнале, то консультантом в спортивном медиахолдинге. Мелочевка. Основной вид деятельности все-таки иной: разного рода безопасность, обучение самозащите, частный сыск, охрана интеллектуальной собственности.
 
Почему я ушел? Журналистика — быст­рое ремесло, мне это как раз нравилось. Результат почти сразу: днем сдал заметку — утром в газете. Днем уже звонит замдиректора завода кожзаменителя и требует опровержения. Вечером ты уже пьяный и забыл про все. Но то, чем я стал заниматься, еще быстрее. После каждой тренировки мои великовозрастные воспитанники и воспитанницы становились если не лучше, то сильнее. Любая операция сопровождения так или иначе давала результат. Люди довольны и благодарят. А когда был журналистом, меня почти всегда ругали. И редакторы, и герои, и читатели. Хвалила только мама, и то довольно сдержанно.
 
И, конечно, деньги. Наверное, деньги в первую очередь. Но и деньги в рамках «быстрой» концепции: сделал — получил. Самый понятный и уважаемый эквивалент. Даже не стесняюсь признаться — потому что деньги я презираю. Люблю, но презираю. Парадокс. Но этот парадокс только и спасает.
 
Короче говоря, не жалел ни о чем. Иногда накатывала ностальгия, хотелось вдруг ввязаться в какую-нибудь проб­лему, в расследование, уехать в дальний город на загибающийся завод — и крупными мазками обрисовать ад. Или договориться об интервью в теат­ральном буфете с артисткой, красавицей и звездой. И потом еще раз — чтобы утвердить текст. Пойти на концерт Ивана Смирнова и написать наконец хорошую рецензию. Заглянуть в «Аист» или «Недальний восток», чтобы пообедать там за казенный счет и разнести в пух и прах меню и интерьер. Потом еще пробраться на чемпионат мира по легкой атлетике и сообщить, что, скорее всего, рекордов в женском тройном прыжке ждать не приходится. Все-таки, конечно, необычная жизнь у корреспондента, чего уж там.
 
А ведь еще можно и до телевидения дорасти. Вести свое шоу про путешествия. Или про еду. Или про газеты с журналами.
 
В общем, ясно, к чему я клоню: однажды журналистика меня настигла. Правда, такая журналистика, необычная. Можно было бы даже сказать, такая, какую я хотел. Думал, что хотел.
 
Все дело в том, что не только я в результате не стал окончательным журналис­том — с нашего курса человек десять добились хороших результатов на разных поприщах. Не только, кстати, смежных — реклама там, пиар. Кое-кто в политику ушел, кто-то стал недвижимостью заниматься. А вот Саня Селезнев стал генералом МВД.
 
Я всех подробностей не знаю, как это вышло. Но точно не через пресс-службу. Саня журналистом вообще ни дня не работал. После университета сразу в милицию пошел. Подозреваю, у него похожая мотивация была. Тоже хотел результат быстрый увидеть, результат конкретный и положительный. Не знаю.
 
А может, из-за денег.
 
В общем, однажды я гулял по бульварам и зашел в Дом журналиста. Кофе выпить. Я так часто делаю. Говорю же, ностальгия.
 
Сижу, пью кофе. Вдруг вваливается Саня, весь в штатском, и сразу видит меня. Смотрит так пристально, колюче, предметно. Такого взгляда у него раньше не было.
 
— Николай… Так, очень хорошо.
 
Селезнев в три шага оказывается у моего столика, садится.
 
— Саня, привет. Рад встрече. Лет двадцать не виделись, а вот смотри, узнали друг друга. Особенно ты меня… — Говорю же, я настроен лирически.
 
— Это все фигня, — неожиданно ответил Селезнев. — Узнал — не узнал. Сопли это все, если хочешь знать.
 
Я, признаться, опешил.
 
— Можешь встать? — продолжал удивлять Саня.
 
Тут я смалодушничал — встал. Что-то было в голосе генерала, харизма, что ли, какая. Да потом, я знал: если сразу пошлю его или выпишу в бубен, не узнаю что-то важное. В общем-то, самого Селезнева я не боялся — у нас была драка на третьем курсе, я его упаковал очень просто: скрытным движением, одной стопой — зацеп изнутри, плечом в грудь, за ножку с внешней стороны, в полете коленом в пах, уже на земле, когда он никакой лежал на спине, сел на рычаг локтя, даже ноги не надо крестить, так, в полуприсяде. Он тогда обалдел, конечно. В полтора раза здоровее меня, хвастался какой-то рукопашкой, боксом, карате. Ну и как водится, с тех пор стали большими друзьями.
 
В общем, не его я боялся — должности. Точнее, я не знал, кто он сейчас. Крышку-то ему наверняка оторвало уже давно, может, там, за дверью, два телохранителя при исполнении. Просто махнешь рукой — срок. Не говоря уж про разбитый нос высокого чиновника.
 
— Ладно, присаживайся. Молодец. А я вон распух как-то, совсем перестал за собой следить. Правда, не курю. И не пью — пива. Только виски. Но много.
 
И смеется как маленький.
 
— Чего смотришь?
 
— Знаешь что, Селезнев, я все-таки вломлю тебе сейчас. Мог бы, когда стоял, но пожалел. Так что я сидя тебя ушатаю. Чего приперся?
 
— О, смелый, как всегда. Горжусь.
 
— Чем это?
 
— Да не знаю, горжусь — работа такая.
 
— Какая, кстати?
 
— Вот ты прямо в болевую точку сейчас попал. Понимаешь, я сам виноват — решил пойти с открытым забралом. Бывают такие минуты, когда хочется рубануть сплеча да и уехать куда-нибудь подальше…
 
— На Майорку?
 
Селезнев очень серьезно на меня посмотрел.
 
— При чем тут Майорка? Ладно, потом разберемся с Майоркой. Я одно дело затеял, очень перспективное, очень. Еще года четыре назад. В правительстве утвердили — на волне инноваций, нанотехнологий и все такое. Бюджет был прекрасный, прекрасный бюджет, замечательный. И вот все, конечно, накрылось. Вот скажи, ты скучаешь по журналистике?
 
— А чего мне скучать, я и не выходил из нее особо. — Я даже отвел взгляд, на всякий случай.
 
— Да ладно, не выходил он. Видел я твое досье: детективное агентство, еще какая-то чепуха. А хочешь в большое дело?
 
— Это то, которое теперь без бюджета? Лучше скажи, с какого перепугу досье. Пасете меня?
 
— Да нужен ты больно. Не помню, пересекся где-то с моими хлопцами. Они какого-то коммерса вели, хотели ему статью подсунуть, а ты его прикрыл, спас. Грамотно сделал, я даже в душе гордился тобой — в душе. А так-то отматерил, разумеется. Но ребят притормозил. Не бзди, все ровно у тебя. В общем, тема журналистская. Что-то во мне заронилось. Наверное, пять лет журфака не прошли даром. И вдруг проросло. Хотя, возможно, оно, то, что проросло, и сгубило. Но надо побороться, как считаешь?
 
— Саня, ты о чем вообще?
 
— Ты знаешь, что традиционная журналистика отмирает. Сейчас блоги, виджеты всякие, перископы — в курсе?
 
— Ну типа того.
 
— Так вот и нечего сопли жевать, надо впереди всегда идти, на полшага. Вот что я придумал. Как говорил Ленин? Газета — это не только массовый агитатор, но и массовый организатор.
 
— …Не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор, если быть точным.
 
— Во! Усек? А надо еще дальше. Короче говоря, идея такая: журналист наделяется большими полномочиями, чем сейчас. Грубо говоря, пишет чувак про расследование, коррупция там, все такое — и бац, все сходится, директор вор. Или хозяин ресторана. И журналист с полномочиями достает ксиву и в нос коммерсу: давайте на допрос. То есть материал-то он уже собрал, начало положено. Дальше уже следак, прокурор, и понеслась.
 
— Погоди, а публиковать где? И когда? До прокурора или после?
 
— Ну, это детали.
 
— Да какие же детали, мы же про СМИ говорим. Чем репортер будет от оперативника или следователя отличаться?
 
— Тем, что он журналист.
 
— Так все сразу фишку просекут. И с корреспондентами просто не будут разговаривать, будут у них ордер требовать, а не пресс-карту.
 
— Согласен, не все продумано до конца. Для этого ты мне и нужен. Смотри, какой красавчик: возраст солидный, а форма спортивная неплохая. Навыки оперативной работы имеются — но и с журналистикой все в порядке. Мы вместе таких дел наворочаем. Это же новый жанр — силовая журналистика. Такие нацспецкоры, круче нацгвардейцев. Захват заложников — никаких конфликтов со спецподразделениями, наоборот, одна команда. Кстати, деньги-то есть: фонд я создал. Пара таких же, как я, энтузиастов, высокопоставленных, крутых, наскребли по сусекам, поверили в меня. Сказали: как только начнешь реализацию программы, деньги найдем, не вопрос. Представь только: оператор в группе захвата — все лайф, все из первых рук. Массовая драка, захват заложников — сразу в эфир, на ленту, в блог…
 
— Только репортеры первыми приезжают, так что, скорее, все с опозданием будет. Да еще цензура ваша. А что, обычных журналистов не станет — ну, когда твой проект расправит крылья?
 
— Ну как не станет — конкуренция будет. Но мы их вытесним, конечно.
 
— Не сомневаюсь. Скажи, ты точно не куришь, только пьешь?
 
— Униформу уже придумали… — Наверное, Саня понял, что идея мне не очень.
 
— Старик, у меня, может, и есть навыки оперативной деятельности, я даже с оружием умею обращаться, часто сам вел себя как мент. Но я за свободу слова, понимаешь?
 
— Господи, какая чушь. Разочаровал ты меня, вот что. Польза нужна, а не свобода, польза заменяет свободу — никогда не думал об этом? Польза и порядок. Такое дело ему предлагаю, а он…
 
— Так ты где сейчас работаешь-то?
 
— Да нигде, на пенсии я, вот где.
 
— Селезнев, а ты правда генерал?
 
— Да иди ты!
 
Он резко встал и пошел к выходу уставшей какой-то походкой.
 
Я даже хотел его окликнуть, мне вдруг стало жаль моего бедного однокурсника. Я остро ощутил, что был его последней надеждой, внезапной соломинкой, миражом в этой его генеральской пустыне.
 
И еще я зачем-то подумал, что время, которое прошло с тех, студенческих лет, — это огромная масса — камень или лавина. Все мы под ним, под одним, под единым распластаны. Так, дергаемся время от времени.
 
Но тут же я вспомнил, о чем мы только что разговаривали, от какого предложения я отказался, и стало мне легче.
 
Я отчетливо понял, что только что спас журналистику. И даже на деньги не повелся.
 
Я молодец, пронеслось в голове, не ровен час еще побуду спецкором каким. Нормальным, олдскультным спецкором.
 
Как раньше, как всегда.
Все статьи автора Читать все
       
Рекомендую
1 4470
Спионерить!
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (1)

  • Сергей Демидов
    12.08.2016 08:27 Сергей Демидов
    Кем быть?
    Тяжелым иногда бывает простой вопрос...
    Достаточно прост вопрос: Кем быть?
    Всем быть и станешь возможно человеком...
    Это же звучит ..ЧЕЛОВЕК...
    Принеси, поднеси...
65 «Русский пионер» №65
(Июнь ‘2016 — Август 2016)
Тема: кино
Другие номера и подписка
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям
 
Новое