Классный журнал

«Не знаешь, что делать, — иди в кино!» — любила говорить на летних каникулах моя бабушка Мария Митрофановна. Помню начало девяностых. Жаркий солнечный день на юге. Мы с дедушкой сидим в кинотеат­ре «Победа». Липкие от мороженого ладошки комкают в темноте билет. А с экрана всей яркостью сари вываливаются на первый ряд Зита и Рита.

 

После сеанса выясняется, что эффект индийского кинематографа в моей жизни выразился в одержимости купить балалайку. Бансури и ситар на полки постсоветских магазинов не выбрасывали, так что бренчать и петь пришлось на исконно русском. К счас­тью, частный сектор бабушки позволял закатывать индийские концерты на всю Ивановскую область.

 

А дальше кино надолго выпадает из поля зрения. Моя семья жила без телевизора. Нет, ритуально он стоял в углу. Но Володарский и Гаврилов редко доносились из комнаты.

 

Отчетливо помню свой второй осознанный поход в кинотеатр. Уже зная наизусть песни обожаемой Бьорк, иду смотреть «Танцующую в темноте» Ларса фон Триера. Неуютная мокрая зима. Малоотапливаемый зал. Условия просмотра работают на руку режиссеру. И даже жесткие неудобные кресла заставляют страдать. Я даю себе очередное слово больше не реветь. Хорошо, что темно и распущенные волосы не позволяют увидеть рядом сидящему претенденту на руку и сердце мое опухшее лицо. Но тут с главной героиней случается очередная несправедливость, и все обещания слетают с катушек. В решающий момент казни в воздухе повисает звенящая тишина. А в зале вдруг на всю мощь раздается песня группы АBBA… «Super Trouper beams are gonna blind me But I won’t feel blue like I always do…» Это в соседнем помещении мультиплекса проводят корпоратив. Жизнь богаче нашего воображения. По сути, она и есть наш основной кинематограф.

 

И тут в дело вступает мой внутренний психолог (не зря же училась). Любопытно, что на физиологическом уровне, как доказали ученые, наш мозг не различает фантазию и реальность, когда выделяет гормоны и создает внутреннюю картинку реальности. То есть когда мы смотрим кино, наши новейшие приспособления мозга, например головная кора, понимают, что это кинематограф. А вот древнейшие структуры мозга воспринимают только эмоционально-гормональную картинку и думают, что все происходит на самом деле. Даже когда мы внутри «крутим свое кино» и мечтаем о хорошем или тревожимся про плохое, мозг и тело реагируют так, словно это происходит в реальности. С меньшей интенсивностью, конечно, но гормональная картинка и возбуждение соответствующих отделов мозга и нейронных сетей такие же. И тогда выходит, что заядлый киноман — это человек, который снова и снова жмет на педальку для получения дофамина — гормона мотивации. Дофамин, лежащий в основе любой зависимости, обещает нам удовольствия. Дофамин заставляет нас искать счастье. И главное слово здесь — искать! Он не гарантирует счастья, но само его предвкушение очень заводит. Тот случай, когда процесс может быть важнее результата. И кино — простой способ пережить эмоции, которых нет в жизни. Или для получения которых, не дай бог, придется прикладывать усилия. Как человеку, который кино любит, холит и лелеет, мне в этот момент становится грустно. Сразу хочется бросить жать на педальку кинематографа и выйти в реальное пространство. Но если просмотр кино и прокрастинация, то самая вдохновляющая прокрастинация в мире. В любой непонятной ситуации — идите в кино! Бабушка не может ошибаться. Да и опыт игры на балалайке даром не проходит.