Классный журнал

Была не была

27 мая 2016 13:00

Шахматист Сергей Карякин в ноябре будет биться за мировую шахматную корону в Нью-Йорке. А пока он победил сам себя — написав первую в своей жизни колонку: в журнал «Русский пионер». Надеемся, что не последнюю: рассчитываем, что Сергей Карякин расскажет читателям «РП», как он взял эту корону.

Зажмуриваю глаза и пытаюсь припомнить: ощущал ли себя когда-либо в жизни чужим? Ведь для этого надо находиться в каком-то враждебном окружении. Собственно, чтобы чувствовать себя чужим, вокруг должно быть много совершенно чужих тебе людей, логично? Наш, специфический шахматный мир к такому явно не располагает. Во-первых, шахматисты вообще эдакие космополиты, люди мира. Во-вторых, отношения между представителями верхушки шахматного рейтинга сейчас не такие напряженные, как в былые времена. Нет какой-то особо воинственной атмосферы. Ну разве что болгарского гроссмейстера Веселина Топалова и нашего Владимира Крамника большими друзьями не назовешь. Вот уж точно чужие! В остальном же, можно считать, тишь да благодать.

Хотя надо понимать, что на время любых состязаний о приятельских отношениях все, разумеется, забывают. Можно сказать, отчуждаются. А как иначе, если первое место всегда одно? Даже если ты весьма мирный, дружелюбный и неконфликтный человек, приходится настраивать себя на каждую партию, как на последнюю, и в каждом сопернике видеть чужого.

По-другому выиграть, например, у своего ближайшего приятеля ну никак не получится. А мне вот недавно было очень надо.

Вышло как? Сам я из Симферополя. К сожалению, в какой-то момент я перестал видеть на Украине перспективы для своего спортивного развития. И в 2009-м принял российское гражданство. Кстати, наверное, в тот период я какое-то короткое время как раз ощущал себя чужим. Обстановка была совершенно новой, много незнакомых людей вокруг. Но, надо признать, очень быстро все пришло в норму, я освоился, потому что наладилось главное: в России мне поставили хороший тренировочный процесс, и результаты не заставили себя ждать. С 40-го места в рейтинге я поднялся на четвертое. До 2011 года дела шли просто замечательно, я выигрывал много турниров, но в последние года два случился спад. Встал вопрос: либо рвать когти прямо сейчас, либо смириться с тем, что я просто очень сильный шахматист первой десятки. Хотя, что лукавить, даже из топа я в последнее время вылетел, расположившись где-то на подступах. И вот в прошлом году у меня был последний шанс отобраться на московский Турнир претендентов — тот, где, в свою очередь, отбирается участник матча за мировую корону, которой сейчас владеет мой норвежский сверстник Магнус Карлсен. В общем, я должен был выйти в финал Кубка мира в Баку.

Я никогда не скрывал, что очень близок к азербайджанским шахматам. Моим лучшим другом был гроссмейстер Вугар Гашимов, который, увы, в 2014-м в 27-летнем возрасте оставил этот мир. Ну а другой азербайджанец — Шахрияр Мамедьяров — мой очень хороший приятель. И именно с ним мне нужно сражаться в четвертьфинале, на пути к одной из самых важных целей в моей жизни. Шах — абсолютно родной для меня человек. При любой возможности мы много времени проводим вместе. Можем похулиганить, поесть шашлыка, выпить немного вина (а что — шахматисты тоже люди!), засидеться допоздна в караоке (хит группы Queen «We are the champions» в исполнении первой доски Азербайджана знают, мне кажется, все караоке не только Баку, но и мира). Как на несколько часов забыть обо всем этом и сделать его в своем сознании чужим? Эту проблему я решаю следующим образом: настраиваю себя не против человека, а против его фигур, всю свою страсть, всю свою волю к победе направляю против них.

Я обыгрываю Шаха, а в полуфинале — похожая история, там Паша Эльянов меня ждет, тоже мой старый знакомый. Разве забудешь, как в составе сборной Украины мы побеждали на Олимпиаде в 2004 году? Как Пашка увел меня, 14-летнего пацана, отмечать золото в огни ночной Мальорки?.. Еще один рубец на душе, но еще одна победа и — путевка на претендентский отбор, который прошел в марте этого года в здании Центрального телеграфа столицы.

И вот вроде ты дома, но все равно среди чужих. Из наших в восьмерке участников — только Петр Свидлер. Впрочем, какая разница? На таких форумах друзей нет. Пощады не жди ни от неподражаемого Левона Ароняна, который, обыгрывая меня, обычно цитирует мультик «Маленький Мук»: «Если Лев съест Мука — будет этому Муку наука». Ни от непробиваемого голландца Агиши Гири, который просто не умеет проигрывать в последнее время (в Москве Гири показал фантастический результат — 14 ничьих в 14 партиях!). Ни уж тем более от двух фаворитов по букмекерским оценкам — американцев Фабиано Каруаны и Хикару Накамуры — или глыбищ типа пятикратного чемпиона мира Виши Ананда, чемпиона мира Веселина Топалова.

Плюс еще живешь не дома — в отеле. Хотя в Four Seasons. Но в остальном à la guerre comme à la guerre — на войне как на войне. Подъем в 8. При моей любви подольше поспать это, конечно, немного мучительно. Поэтому на себя не надеюсь: тренер Владимир Поткин — мой будильник. Завтрак. И — в Александровский сад на прогулку. «Гулять, гулять и еще раз гулять!» — такой стиль поведения во время крупных соревнований присоветовал мне когда-то замечательный гроссмейстер Борис Гельфанд, и я стараюсь от него не отступать. Поэтому час-полтора дышим с тренером свежим воздухом. Не молча, конечно, — обсуждаем шахматы. Потом — теория. Запираемся в номере, разбираем позиции с помощью компьютера, внимательно изучаем идеи, присланные так называемой удаленной тренерской группой. Юрий Дохоян, Александр Мотылев, Шахрияр Мамедьяров — все мне помогали. К 15:00 — на телеграф, пешочком, на игры. Во время игр, разумеется, практически никакого общения нет. Иногда, бывает, перекинешься с кем-то после игрового дня парой фраз об интересных позициях, да и все. Ужин, обсуждение партии с тренером, обязательная прогулка перед сном, и не позднее полуночи — отбой.

Две недели в таком режиме, естественно, порядком изматывают. Но когда ты перед последним днем уходишь спать лидером, то, конечно, мобилизуются все самые распоследние силы организма. И ты даже почти не спишь в эту самую ночь. И все думаешь, что Петя Свидлер никак не должен оказаться тебе завтра чужим. Ведь для общей победы мне нужно, чтобы он белым цветом не проиграл Ананду. Иначе мне придется на заказ обыгрывать Каруану. Да, тоже белыми, но... Послать Петру СМС? Попросить поднапрячься? Немыслимо. Не принято. Неэтично. Каждый сам кузнец своего счастья. Хочешь биться за мировую корону — надо рассчитывать только на себя.

И я решил… особо не готовиться. Если Каруана захочет рискнуть, то он может избрать на мой запланированный ход 1.е4 все что угодно. Будь то защита Алехина, «сицилианка» или «скандинавка». Перед смертью, говорят, не надышишься. А я решил надышаться. Но не образно говоря, а буквально — посвятил утренней прогулке времени больше обычного. Тут, правда, меня чуть выбило из колеи сообщение на мобильный. Один сайт дал провокационный заголовок: «Карлсен сыграет с Карякиным», к которому дальше маленькими буквами было дописано: «если не случится сенсации». И вот один мой хороший товарищ, мой полный тезка, самый молодой в истории современного пятиборья чемпион мира Сергей Карякин, не особо разобравшись, прочел заголовок и прислал мне поздравительное СМС. В тот момент это совсем не показалось мне добрым предзнаменованием.

Впрочем, куда сложнее мне пришлось несколькими часами позже, когда Свидлер мастерски сделал с Анандом ничью и мне оставалось просто не проиграть американцу. Тот, как и планировалось, шел ва-банк. И тут я увидел жертву ладьи. Я вдруг понял, что, отдав эту фигуру противнику, могу выиграть партию. И вроде бы все очевидно, но сейчас я сделаю самый главный ход в своей жизни. А вдруг я где-то просчитался и поездка в Нью-Йорк на чемпионский матч так и останется несбыточной мечтой? Пан или пропал. Была не была. Мне кажется, в этот момент я слышал не только биение своего сердца, которое шумело почему-то совсем даже не в груди, а в голове, но и как бьются сердца моих близких людей, самых-самых своих: родителей, жены, сына, менеджера, первого и нынешних тренеров…

И я все-таки отдал сопернику эту ладью! И он ее взял, этот Каруана, потому что другого выхода у него и не было! А через некоторое время сдался. Потом был шквал аплодисментов и начался праздник. Первым меня обнял мой менеджер Кирилл Зангалис, который прорвался к самому входу в игровой зал. А затем начались рукопожатия, пресс-конференции, победные интервью…

Мой визави по матчу за мировое первенство поздравил меня одним из первых. Мы с Магнусом одногодки, с детских лет играем на одних турнирах, иногда общаемся, бывает, перезваниваемся по скайпу. Но теперь я понимаю, что до нашей ноябрьской встречи в Нью-Йорке больше никакого дружеского общения не будет. На время шахматы сделают нас абсолютно чужими. Потому что я полечу в США только с одной миссией — вернуть шахматную корону в Россию. Ведь это — цель всей моей жизни.

Колонка Сергея Карякина опубликована в журнале "Русский пионер" №64. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Сергей Карякин, шахматная корона, Нью-Йорк

Рекомендую

1 4796

Спионерить!

Оставить комментарий

Комментарии (1)

28.05.2016 10:46 Владимир Цивин
Достало б лишь мужества мысли

Пускай и счастие и муки
Свой горький наложили след,
Но в страстной буре, в долгой скуке
Я не утратил прежний свет.
А.А. Блок

Чтобы было, что в идиллии, вдруг ясно и светло,-
пускай над медленною линией, неровных облаков,
всплывало, словно белой лилией, Светило из оков,-
да ведь в августе, и ласковом, где к осени коль дело,
уж чего-то недостаточно, листва пусть не слетела,-
вдруг не стало быстрых ласточек, и синь осиротела.

Так и любовь, пускай не виновата,
когда ее, вдруг путают с развратом,-
да недолет ли, перелет, словно наваждение,
коль напролет и листолет, лишь всего падение,-
роскошь красно-желтости, что ранней осени нежит вид,
бедность черно-белости, в себе ведь странно уже таит.

Есть величие должности и известности,
что, пожалуй, по сути, одно и то же,-
а есть же, необычной судьбы божественность,
что вдруг предначертанностью насторожит,-
но настолько ли велики различия, между духом и материей,
коль логическое и физическое, грани мировой мистерии?

Как стайка белокрылых голубей, над голубятнею своей,-
лишь кружимся вокруг своих идей,
мы все ведь в круговерти дней,-
и то, что неожиданно подчас,
таится же в бездонной бездне глаз,-
ничуть пусть тишину не тревожа, и ни на что пока не похоже.

И в стремительности ласточек, и в шустрости воробьев,
несомненно, есть так, в частности, как и во всем, от основ,-
да звери ведь показывают зубы, только злясь,
а люди, кто же разве подумал бы, и смеясь,-
ни сложности, ни простоты, что ж скрыто тут,
когда уже судьбы часы, вдруг срок свой бьют?

Так голос августа, всё в тверди тише,
где песни осени, вдруг сердцем слышим,-
так застает врасплох испуг, проходит так здесь время вдруг,
так, неизвестно с чьих заслуг, хорош ли, плох, но всюду круг,-
нельзя пред волчьей простотой, овечке быть беспечной,
да перед хитрою лисой, и волк ведь сам овечка.

Вкуса, когда блюда не постичь,-
(что шедевр, а что всего лишь кич?),
как любовь от блуда отличить, коль, увы, пуглива очень дичь,-
да единожды солгавший, кто ж тебе поверит,
да единожды предавший, кто ж тебе доверит,-
коли даже ангел падший, не пройдет в те двери.

Пускай ветер всё полощет, полотнища поздних зорь,-
и в березовой пусть роще, пока еще не разор,
да как кроны-то ни ропщут, уж близок ведь их позор,-
не так ли, словно голубя, в голубой глубине,
здесь трепет от трепыханья, крыльев духа вовне,-
вдруг порождает дыханье, мирозданья в огне?

Лишь там, где добро, не сдалось, злу на милость,-
да зла коварство навсегда не забылось,
есть же шанс, чтобы зло и не повторилось,-
без устали кружатся в выси, так ласточки в поисках пищи,
достало б лишь мужества мысли,-
и тот, кто стремится, отыщет!