Классный журнал

Короче

22 марта 2016 11:00

Фантастам свойственно — и даже показано — заглядывать в будущее. Мы попросили постоянного автора «РП», действующего фантаста Майка Гелприна заглянуть в будущее жанра, в котором он работает. Майк заглянул. Получился путеводитель по фантастике будущего. Поехали!

Начну, пожалуй, с определения. Фантастикой принято считать особый жанр искусства, где в основе произведения лежит элемент, в нашей реальности не существующий. В литературе этот элемент называют фантастическим допущением, и обращались к нему литераторы с древнейших времен. Разумеется, Гомер, Апулей и Петроний Арбитр не подозревали, что пишут фантастику, когда создавали «Одиссею», «Золотого осла» и «Сатирикон». Уильям Шекспир не думал о том, что является продолжателем жанра, когда населял ведьмами и призраками Бирнамский лес и воскрешал отца датского принца. Не полагали себя фантастами Франсуа Рабле, Томас Мор, Джонатан Свифт и Кретьен де Труа.

Однако сегодня, когда фантастика стала полноправным и одним из ведущих жанров современного искусства, смело можно сказать, что ей столько же лет, сколько литературе как таковой. И что произведения, в которых события происходят за границами нашей реальности, по части художественной ценности ничуть не уступают тем, что остаются в ее пределах.

Кроме того, в отличие от традиционных жанров фантастика бурно эволюционирует и прогрессирует. Она рассталась с непременно сопутствовавшим ей какую-то сотню лет назад прилагательным «научная» и расцвела небывалым многообразием тем, жанров и форм. Столь значительным, что ни одну из многочисленных попыток фантастику классифицировать в полной мере удовлетворительной не назовешь.

Новые направления, новые подходы и новые жанры появляются в фантастике чуть ли не каждый год. Космическая опера и космический вестерн, киберпанк и магический реализм, психоделика и фантасмагория, альтернативная география и стоунпанк — некоторым из этих поджанров десятки лет, иным всего каких-то два или три года. Человеческое воображение проникает все в более отдаленные уголки и закоулки мироздания, прокладывает себе дорогу сквозь все более диковинные и замысловатые материи, соединяет воедино все более противоречивые и трудно сочетаемые аспекты человеческой деятельности.

Разумеется, традиционный подход также никуда не делся. Первых, «чистых» фантастов интересовало в основном будущее человечества — интересует оно и современных. Что ждет наших потомков через пятьдесят, сто, двести, тысячу, десять тысяч, миллион лет? Удастся ли осуществить космическую экспансию и встретить инопланетный разум или планета Земля сгорит в ядерной катастрофе? Проникнем ли мы за пределы трехмерного мира и станем путешествовать во времени или обречены двигаться в нем анизотропно, в направлениях, очерченных извечными осями абсцисс, ординат и аппликат? Будут ли наши внуки и правнуки, подобно нам, расставаться с жизнью или им удастся победить смерть и жить вечно? Смогут ли они преодолеть экономические проблемы и построить утопию или станут жертвами экологического коллапса и будут выживать в развалинах и руинах?

Я тоже сейчас попытаюсь предсказать будущее. Но не будущее человечества в целом — как фантаст я уже проделывал это добрую сотню раз. Я попытаюсь предсказать будущее… фантастики. На примере особой ее формы, по очевидным причинам называемой короткой. Другими словами, на примере фантастического рассказа.

Для начала я приму допущение, без которого мои дальнейшие рассуждения бессмысленны. Боюсь, некоторым оно покажется чересчур фантастичным, но я все же допущу, что через сотню лет наши потомки будут жить и здравствовать, а также читать и писать книги.

В пределах этого допущения я вижу два основных варианта.

Первый из них мил моему сердцу, хотя, увы, и не слишком вероятен. Он в том, что кардинально ничего не изменится. Что и через сотню лет найдутся люди, воображению которых будет тесно в границах реального, будничного мира. Что они будут владеть словом в той мере, которая необходима, чтобы перенести плоды своего воображения на… Ну да, на носитель информации, который заменит бумагу, да и электронику в ее сегодняшнем виде тоже. И что найдутся другие люди, которые работу будущих фантастов оценят, воспримут и сумеют получить от нее эстетическое удовольствие. Тогда появятся новые темы, новые идеи и новые жанры. Новая техника, которая станет обыденной, и сверхновая техника, которую фантасты спрогнозируют, а изобретатели и конструкторы обратят в реальность. Новые социальные модели, новая педагогика, новая медицина, новая юриспруденция. Новая эротика, наконец! Мне очень хочется верить, что будет именно так. И, как мечтатель и гуманист, я стараюсь верить именно в это.

У меня плохо получается. Второй вариант кажется мне основным и неизбежным. Сегодня мы живем в самом начале электронной, цифровой эпохи. Именно электроника прогрессирует наиболее бурно, именно она захватывает и изменяет все большие и большие области некогда традиционной человеческой деятельности. Нет ни единой технической дисциплины, где компьютер не потеснил бы человека, не заменил бы рутинное делопроизводство на цифровое и информационное. Очередь сегодня стоит за дисциплинами гуманитарными. Компьютерная графика, компьютерные шахматы, компьютерные обучающие программы, компьютерная…

Компьютерная литература. Мне как литератору трудно осознавать, что будущее за ней. Что настанет день, когда электронный мозг начнет справляться с литературным трудом лучше, чем человеческий, и день этот не за горами. Что какое-то время традиционное и электронное писательство будут сосуществовать, а потом наше, человеческое, сдаст позиции и довольно быстро уйдет в небытие. Что человек, который захочет почитать триллер, детектив, сказку, космооперу, попросту нажмет кнопку и сообщит об этом цифровому устройству. Секунду спустя требуемая история будет сгенерирована и прямиком поступит заказчику. Она будет цельна, качественна и адаптирована к вкусу потребителя.

К сожалению, как бы литератор во мне ни противился этому варианту, как рационалист я думаю, что будущее за ним. Ну а пока оно еще не наступило, я, русскоязычный литератор и фанат короткой формы, хотел бы познакомить читателя с тем, что с ней происходит сейчас.

Среди любителей, ценителей и знатоков нереалистической прозы превалирует мнение, что отечественная фантастика сильно отстает от иноязычной и потому намного ей уступает. В доказательство во множестве приводятся имена знаменитых британских и американских фантастов, родоначальников и продолжателей жанра. Риторически спрашивается: «Где наши Брэдбери, Гаррисоны, Лавкрафты, Азимовы, Толкины и Шекли?»

Что ж, мнение обоснованно. Кто знает, сколько несостоявшихся Брэдбери сдались в неравном побоище с идеологией и цензурой прошлого века. Кто знает, сколько россиян принципиально отвергли фантастику, которая годами считалась литературой второго сорта, едва публикуемой и непопулярной.

Времена изменились. Отечественная фантастика вышла из идеологического подполья и принялась догонять зарубежную. Процесс длительный — ведь литература сильна традициями, которые на протяжении семидесяти лет пускай не подавлялись, но уж точно ущемлялись и ограничивались. И тем не менее есть область, в которой мы, на мой взгляд, за два десятка лет не только совершили рывок, догнав англоязычных лидеров, но и вышли вперед. Это — короткая форма. Рассказ.

Лет пять назад российские издатели с удивлением обнаружили, что доселе не пользовавшиеся особым спросом межавторские сборники фантастических рассказов стали вдруг раскупаться. Что на фоне общего снижения тиражей, засилья книжного пиратства и массового падения спроса на бумажные издания короткая форма, которой предрекали скорый конец и забвение, неожиданно держится. И что популярность ее не падает, а, напротив, растет.

На самом деле ничего удивительного в этом нет. В России регулярно и, в отличие от Европы и США, бесплатно, на чистом энтузиазме проводятся сетевые конкурсы рассказчиков. На моих глазах за десять лет на конкурсах выросло поколение блестящих литераторов. Сумевших создать короткие, на четверть часа чтения, фантастические (во всех смыслах) произведения, по окончании которых хочется или ошеломленно потрясти головой, или благодарно улыбнуться, а то и утереть невольные слезы. Немудрено, что у этих авторов появились поклонники и фанаты. А вместе с ними — и издания, публикующие исключительно фантастические рассказы. Лучшие из этих изданий и лучших, самых талантливых и самобытных рассказчиков я попытаюсь представить читателям в этой статье.

Начнем с регулярных нетематических (любые жанры и темы под одной обложкой) фантастических антологий.

Раз в год в «ЭКСМО» выходит сборник «Русская фантастика», с 2013-го составляемый Игорем Минаковым. У этого издания давние и богатые традиции. Кроме того, оно самое демократичное из всех по отношению как к автору, так и к читателю. Новые рассказчики зачастую дебютируют именно на страницах «РФ». По словам Игоря, за год ему поступают сотни, а бывает, и тысячи произведений короткой формы. Работу, которую он проделывает, отбирая из них тридцать-сорок лучших, можно смело называть титанической. В результате в каждом ежегоднике представлены как постоянные, так и новые, порою совершенно не известные читателю авторы. Из старожилов Игорь особо выделяет Александра Золотько, Дарью Зарубину, Максима Хорсуна, Владимира Венгловского и Эдуарда Шаурова. Мне не раз приходилось читать рассказы этих авторов. И я согласен с Игорем: они настоящие мастера. «Русская фантастика» на прилавках книжных магазинов не задерживается — в течение двух недель, максимум месяца тираж распродается полностью.

Также раз в год в «АСТ» выходит антология «Лучшая фантастика года» составителя Андрея Синицына. Под обложкой «ЛФ» собираются авторы, в представлении не нуждающиеся: Сергей Лукьяненко, Леонид Каганов, Олег Дивов, Святослав Логинов, Евгений Лукин. Кроме них присутствуют чуть менее именитые, но оттого не менее талантливые Далия Трускиновская и Юлия Зонис. Казалось бы, совершенно звездная антология. Ан нет: с признанными мастерами соседствуют и новые авторы, зачастую с дебютными рассказами, — лауреаты мастер-классов, что проводятся на ежегодном фестивале российской фантастики «Роскон». Андрей также тщательно следит за разнообразием жанров — в «ЛФ» фантастика представлена во всей полноте: в книге можно найти фэнтези, мистику, постапокалиптику, социалку, футуристику, киберпанк…

Завершает список ежегодных нетематических антологий «Настоящая фантастика» («ЭКСМО» — «СКМ»), собираемая Глебом Гусаковым, иногда сольно, иногда в тандеме с Игорем Минаковым. Подход Глеба разнится с общепринятым: основу антологии составляют произведения участников фантастического конвента «Аю-даг», который Глеб проводит дважды в году в Крыму. Поэтому в сборнике наряду с рассказами хорошо известных любителям жанра Марины Ясинской и Ярослава Верова присутствуют и тексты авторов, учившихся мастерству на классах фестиваля. Из них Глеб особо рекомендует Юлиану Лебединскую, Николая Немытова и Дмитрия Лукина.

Перейдем теперь к сборникам также регулярным, но, в отличие от предыдущих, тематическим. Прежде всего нужно сказать об уникальном проекте, осуществленном Михаилом Парфеновым — человеком, которого кто в шутку, кто всерьез называет «отцом русского хоррора». Еще три года назад темный жанр пребывал у нас, прямо скажем, в зачаточном состоянии. Издатели воздерживались от публикации отечественного хоррора, считая, что короткая форма в этом жанре обречена на неуспех. Так было до тех пор, пока Михаил не затеял проект, который он назвал «Самая страшная книга». Система составления «ССК» уникальна и для российской, и для мировой практики. Антологию собирают… читатели! Раз в год группа в полста добровольцев получает от организаторов проекта от четырех до пяти сотен рассказов, авторство которых добровольцам неизвестно. Отбор в «Самую страшную книгу» длится три месяца, за это время волонтеры независимо друг от друга голосуют за понравившиеся им тексты. В сборник попадают те, что набрали наибольшее количество голосов. За три года, что существует проект, «ССК» приобрела десятки тысяч фанатов. И как читатель, и как автор, дважды прошедший через горнило отбора, должен сказать: итоговый сборник, издающийся в санкт-петербургской «Астрели», прекрасен. Он состоит вовсе не из страшилок с вампирами и привидениями, как полагают не слишком сведущие в жанре люди, а из двух дюжин пронзительных, за душу берущих историй, мастерски написанных, эмоциональных и самобытных. Да, у нас нет своего Стивена Кинга. Но у нас есть прекрасный хоррорщик Олег Кожин. У нас нет Джорджа Мартина, но есть Алексей Провоторов, пишущий темное фэнтези, от которого дух захватывает. У нас есть Максим Кабир, Александр Матюхин, Владимир Кузнецов — в библиографии каждого десятки рассказов, под которыми подписался бы любой мэтр.

В «АСТ» ежегодно выходит сборник стимпанка — жанра, до недавнего времени не слишком популярного, а ныне ставшего одним из ключевых. Составители Людмила Дёмина и Вячеслав Бакулин приглашают авторов, известных большей частью своими романами. После третьей по счету антологии Элеонора Раткевич, Вера Камша, Владимир Свержин, Елена Михалкова на деле доказали, что умеют классно писать не только крупную форму, но и короткую. Кроме того, Людмила обращает пристальное внимание на литературные конкурсы в поисках стабильно показывающих высокие результаты авторов. Так за последние два года она нашла талантливейшую Ольгу Рэйн и отличных рассказчиков Андрея Кокоулина, Эльдара Сафина, Татьяну Романову.

Помимо регулярных антологий каждый год выходит добрый десяток тематических сборников.

Михаил Парфенов проектом «Самая страшная книга» не ограничился. В сборниках темного жанра, составленных им в тандеме с редактором «Астрели» Ириной Епифановой, замечены и весьма известные литераторы Мария Артемьева, Виктор Точинов и Александр Щёголев, и молодые перспективные авторы, за творчеством которых Михаил пристально следит.

Людмила Дёмина и Вячеслав Бакулин также не ограничились стимпанком. Их усилиями в свет вышел сборник боевой фантастики «Захваченная Земля», вот-вот должна покинуть типографию антология светлого фэнтези, на очереди еще полдюжины проектов.

Также стоит обратить внимание на сборники дерзкой социальной фантастики, которыми время от времени радует фанатов составитель Сергей Чекмаев. На антологию постапокалиптики Василия Владимирского, эротическую фантастику Григория Панченко, трехтомник «Русский фантастический» Александра Прокоповича и сборники, посвященные ушедшим от нас мастерам (братьям Стругацким, Киру Булычеву), Игоря Минаков.

В короткой статье мне не назвать всех авторов короткой формы, которые заслуживают читательского внимания. Но все же не могу не отметить таких замечательных рассказчиков, как Иван Наумов, Шимун Врочек, Ника Батхен, Владимир Аренев, Александр и Екатерина Бачило.

Перейдем к периодике. Увы, она сейчас переживает не лучшие времена. Закрылись профильные журналы: московский «ФиД» и минский «Космопорт», после коллапса двухлетней давности с немалым трудом возрождаются питерский «Полдень, ХХI век» и столичный «Если». На плаву остался лишь знаменитый «Мир фантастики», в котором публикуются в числе прочего и рассказы.

Однако фантастические тексты можно встретить не только на страницах профильных изданий. Традиционно они печатаются в каждом номере «Науки и жизни», «Химии и жизни», «Техники — молодежи» и, что особо радует, «Русского пионера»!

В заключение позволю себе отвлечься от эпистолярного стиля. О чем же он все-таки, фантастический рассказ?

Он… он о людях. Даже если действие в нем происходит в виртуальном мире. Или в мире, населенном шестиногими и семиглазыми негуманоидами. Даже если речь ведется от лица оборотня, кентавра, робота или вовсе ковбойского револьвера. Он о людях, даже если ни единого человеческого персонажа в рассказе нет. О нас с вами, обитателях планеты Земля. Обычных людях, волею автора поставленных в необычные, экстраординарные, порою катастрофические и смертельно опасные обстоятельства.

И если автору удалось вдохнуть в своих героев искру жизни, если от этой искры занялось пламя, то с читателем происходит маленькое чудо. В какой-то момент он забывает, что читает заведомую небылицу о выдуманных персонажах. Он вместе с героями переносится в созданный автором отчаянный, яростный мир, вместе с ними проживает короткую, но яркую, насыщенную событиями и приключениями жизнь. Вместе с ними любит, ненавидит, борется, сражается, выживает и находит выходы из безвыходных ситуаций.

Выше я назвал тех, кому не раз удавалось в короткой форме, где каждая фраза, каждое слово отточены и емки, создать уникальные, логически выверенные миры, населить их живыми, такими, как мы с вами, героями и увлечь ими сотни тысяч читателей.

Напоследок я помечтаю. О том, что пройдет сотня лет, и русскоязычный рассказчик-фантаст напишет статью о современной короткой форме. Что он представит читателю талантливых коллег, назовет лучшие издания и порассуждает о том, какой окажется фантастика будущего. И, как и я сейчас, не угадает.

Колонка Майка Гелприна опубликована в журнале "Русский пионер" №62. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все

Майк Гелприн, жанр фантастики, будущее фантастики, писатели-фантасты

Рекомендую

3 9864

Спионерить!

Оставить комментарий

Комментарии (3)

22.03.2016 12:53 Владимир Цивин
Красота - это счастье печали

Ты – буйный зов рогов призывных,
Влекущий на неверный след,
Ты – серый ветер рек разливных,
Обманчивый болотный свет.
Люблю тебя, как посох – странник,
Как воин – милую в бою,
Тебя провижу, как изгнанник
Провидит родину свою.
Но лик твой мне незрим, неведом,
Твоя непостижима власть:
Ведя меня, как вождь, к победам,
Испепеляешь ты, как страсть.
А.А. Блок

Что острых струек грустный росчерк, по печальному стеклу,
где, точно чуда чуткий чертик, заскучал вдруг по теплу,-
под моросящей серостью, задумчивость пруда,
блестящая недвижная, чуть грустная вода,-
нас чем-то завораживает, природа иногда,
наверно, это речи поэтической руда.

Ведь от незнанья до незнанья, где, увы, господствует случай,
поэзия язык подсознанья, призванный Бога озвучить,-
костенеет скелет сохранясь, жизни мира, коль текучей,
через известь лишь и вязь, торжествующих созвучий,-
расцветая, и в зной, и в морозы,
прорастают поэзии розы, раз из непритязательной прозы.

Может правильностью пренебречь красота,-
почему, не постичь! Может, правильностью лишь, неспроста,
красоты не достичь? Чем себя бы ни прославила, торя пути,-
красота сама есть правило, как ни крути,
изведав ведь всеведение, природной трагикомедии,-
не случайно же слогом сло, родственны слово и число.

Пути поэзии таинственны, да всё же главное ей накажи,-
чтобы, и в бочке горькой истины,
не была бы ложкой сладкой лжи,-
как лунные лучи в ночи, рассвета свет пророчат,
колючим язычком свечи, печаль излиться хочет,-
и в пламени ее, почти, поэзии всей почерк.

Наплывающей осени ясность, красота красноватых осин,
грустноватая чуть прекрасность, и уже желтоватая синь,-
сей мир, что высок и таинствен, трагичной своей красотой,
лишь в столкновенье чьих-то истин, черпает трепет и покой,-
как суть творится же бытия, сквозя между дождем и снегом,
так тянется и истин стезя, по грани бега и побега.

Пусть далеко от природы, нам не уйти,
коль устланы порывами, тут все пути,-
приобщитесь же, вдруг к красоте листов,
где трепетность парит предтленья,-
чтобы ощутить, всю силу вечных слов,
пред всемогуществом мгновенья!

Но, раз величия фантазий, не обрести, скользя по грязи,
что и мечты без высоты, нет красоты без чистоты,-
что таинственный холод холста, чистота никогда не пуста,
коли от тоски не закисли, слог молитв без нее немыслим,-
отсветы бликов ли, отблесков, тени ли, истин и смыслов,
перебродят духа проблески, призраками только мыслей.

Каким красоту, слепящую льдом, измеришь аршином,
лишь переболев глубинным огнем, свершились вершины,-
как из воздуха, вдруг образуемая,
лишь усилием гениальной руки,-
красота всегда непредсказуема,
как извивы своенравной реки.

Равно ведь, цветы мороза, так же как тепла цветы,
как поэзия и проза, только ракурс красоты,-
неясным предчувствием чуть звуча,
как и всё в бренном мире вначале,-
что средь невзрачного мрака свеча,
красота - это счастье печали.
22.03.2016 13:06 Алла Авдеева
Большие произведения с экрана не воспринимаются, глаза устают. Бумажные книги будут, плохие пойдут в макулатуру. На разные документы бумаги тратится немало. Современное целлюлозно-бумажное производство весьма ядовито. Санитарно - защитная зона нормативная 1000м. Огромные шламонакопители. Надо менять технологии. Бумага должна быть дешёвой и производиться хоть из конопли, а не из качественного леса. Были попытки делать книги из пластика, тоже дорого, но эти книги не боятся воды. На электронные устройства тратится электроэнергия, а её тоже желательно экономить.
22.03.2016 21:15 Сергей Демидов
Короче...
Лукоморье закончилось...
Сказал как-то Высоцкий...
И на самом деле оно закончилось...
Где наши...
Стругацкие...
Тарковский...
И их было достаточно много...
Гораздо больше, чем на западе....