Классный журнал

Остров Сочи

21 января 2016 10:50

Восемь лет назад, когда только возник журнал «Русский пионер», Николай Фохт был отправлен в доолимпийский Сочи — посмотреть, как выглядит курорт накануне грандиозных строек. Прошли годы. И Олимпиада прошла. А Сочи остался. И Николай Фохт отправляется посмотреть, как и чем живет постолимпийский курорт.

— Девочки, сделайте добрые лица, фотографирую!

Две девочки лет двенадцати как могут выполняют просьбу взрослой женщины. Никто не знает, почему они фотографируются на фоне опустевшего лунапарка, когда есть море; море за спиной женщины-фотографа — наверное, мамы одной из девочек: может быть, оно им, приехавшим в несезон, кажется пустоватым, негодным фоном; аттракционы, замороженные, брошенные до будущего лета, — хоть что-то; а может быть, это их последние деньки тут, на курорте: скучают они по шумной, веселой жизни, по понятным детским, человеческим радостям.

Странно, что я тут оказался. Необъяснимо, но, с другой стороны, совершенно закономерно.

Восемь лет назад я специально приехал в Сочи, чтобы посмотреть, сдюжит ли он присужденную ему зимнюю Олимпиаду. И еще через шесть лет, накануне праздника, придирчиво и подробно ходил по улицам города, ездил в горы, посещал спортивные объекты — чтобы не только удостовериться в готовности, но и проверить на себе, дать рекомендации счастливчикам, как оптимальней добраться из одной точки в другую, где перекусить, где пожить в нелегкий, но такой праздничный период Игр.

И даже пару дней был болельщиком, участником этого незабываемого фестиваля спорта, то есть на себе испытал, удостоверился и перепроверил.

Ну а сейчас-то зачем? Все там, в Сочи, и без меня было нормально: турпотоки текут, форумы бурлят, «Формула» рычит. Позвонил в санаторий, где проживал во время одного из сочинских вояжей, — нет, говорят, не сможем пролечить вас. Даже программу «Диагностика» пока сложно осуществить: все места заняты. Должен сказать, что ни восемь лет назад, ни даже во время предолимпийского бума такого не было. И, кстати, стоимость отелей средней руки в Сочи за это время не поднялась ни на рубль.

Разные известные обстоятельства развернули маршруты внутрь страны — и Сочи оказался в топе. Говорят, когда откроется горнолыжный сезон, дорогие отели Розы Хутор и вообще всего, что раньше звалось Красной Поляной, заполнятся под завязку. Короче говоря, даже издалека понятно: хуже после Олимпиады не стало, скорее всего, стало лучше.

Так чего туда переться?

Это сложно объяснить — и в то же время легко.

Я даже подумал: это такой стокгольмский синдром. Восемь лет назад упадок и депрессия, полуразрушенная «Жемчужина», из еды — шашлык и водка, снегопад в Красной Поляне, который мгновенно превращает горнолыжный курорт в непроходимую, опасную горную местность — для приезжего точно. Перед Sochi 2014 — легкая муниципальная истерика, строительная неразбериха и повальное раздражение местных жителей: обещанные плюсы перекрыты сиюминутными минусами. Вплоть до Олимпийских игр все-таки отношение горожан к уже свершившимся переменам было, скорее, отрицательным. Страх: все закончится, все отсюда свалят, мы тут останемся один на один с гигантскими постройками, с бессмысленными «Ласточками», на которых местные все равно ездить не будут, с испорченной навсегда экологией.

Это место, эти люди жили долгое время в стрессе, и, в общем, сложно было понять, какие они на самом деле. А хотелось. И еще было непреодолимое желание посмотреть на все это: на город, на Олимпийский парк, на Красную Поляну — в штатном, спокойном, рутинном режиме. Ну да, синдром: привязываешься к тому, о чем пишешь. Начинаешь следить за новостями, ревностно реагировать на упоминания и случайные высказывания, просвещать и трактовать, обнаруживать экспертное знание. С Сочи так и было — хотя, объективно говоря, никаких особо позитивных впечатлений никакой Сочи, ни доолимпийский, ни олимпийский, не оставил. Я не буду скрывать: мне нравилось, что тут все должно было измениться и изменилось. Местные этого, как мне казалось, в основном не ценили. Тем более не терпелось посмотреть, как сейчас, когда все заработало — если заработало. Остались ли пробки, все те же ли перебои с электричеством, с горячей водой — которые да, водились? Все это было, конечно, очень интересно, но что-то еще толкало меня на путешествие. Что — разобраться можно было только на местнет

— Нет-нет-нет! Ничего не получится. Вы на сколько приехали? Пять дней. За это время можно только встречу с терапевтом устроить — а оно вам надо? Понимаете, даже массаж не получится. Точнее, получится, но это будет лишь во вред. Знаете, что лечение должно продолжаться определенное время — иначе всё?

— Что всё?

— Всё, вред, а не польза.

— А эти, ванны целебные?

— Ванны тем более, что вы. Так, посмотрим… Нет, даже смотреть не буду. Приезжайте на две недели, дней на десять.

— Даже за деньги не получится?

— Ну при чем же тут деньги? Речь о здоровье идет.

Это был первый, неожиданный, в общем-то, провал. Ну хорошо, все места в санатории «Радуга» на Виноградной улице заняты, но когда это, в какие времена живому человеку отказывали в платном лечении? Курсовки ведь еще никто не отменял. А тут даже на прием к терапевту не пустили, за пятьсот, между прочим, рублей. А хирурга, оказывается, в санатории вообще нет — а у меня образовался порез на пальце, нехороший, требующий срочного и профессионального вмешательства. В прошлый раз мне оказали тут как раз хирургическую помощь: я от долгого хождения по сочинским горам и пригоркам, по недоделанным тротуарам подвернул ногу, довольно сильно. Эх, видели бы вы, с каким удовольствием на меня набросились врачи: хирург нашелся, и медсестра на посту оказалась. И всего меня тогда заморозили свежайшим льдом из холодильника, и перебинтовали, и дали с собой мазь какую-то, и проинструктировали, что делать, кого звать в случае боли. Правда, я тогда устроился именно в «Радуге» — но всего-то на два дня. Не знаю, может, это признак того, что Сочи встал с колен?

Для разрядки поболтал с отдыхающими, которые ждали на остановке (она на территории санатория) автобус к морю. Молодая женщина сообщила, что и впрямь заезд за заездом. Санаторий переполнен, и люди прибывают в несметных количествах. То есть, с одной стороны, я расстроился — хотелось полечиться, нервишки поправить, но с другой — даже удивился: все-таки люди стремятся к здоровому образу даже в несезон. Моя собеседница совершенно справедливо заметила: все дело в курсе доллара, у людей нет выбора. А Сочи, разумеется, выигрывает внутрироссийскую конкуренцию у Крыма по всем показателям.

— Читали, в этом году самый большой туристический поток в Сочи за всю современную историю?

Я еще к тому времени не читал, но согласно кивнул головой.

А ведь были у меня подозрения, что все как раз не так уж и ладно именно на сочинской земле. Еще в Москве обнаружилось, что отменено большое количество электричек из аэропорта в Сочи. В подтверждение — таксисты. Точнее, таксист. Он увязался за мной и интеллигентно, извиняясь стал убеждать:

— Вот смотрите — всего восемьсот рублей, и вы в центре города. Без нервотрепки, с комфортом, гарантирую.

Говорил мужчина тихим голосом, без агрессии, как будто знал что-то такое, чего не знал я.

— Вот смотрите, вы собираетесь на вокзал. А знаете ли вы, что все электропоезда до Сочи отменены?

— Все?

— Почти все. Очень много отмен сегодня. Вот смотрите, сейчас сколько времени? — Таксист посмотрел на свои часы и непроизвольно вздохнул. — Электричка через полчаса. А вы бы уже сейчас ехали в Сочи.

Было понятно, что его миссия провалилась.

— Извините, но я поездом.

— Да это вы меня извините, работа такая, приходится вот приставать, переубеждать, навязываться… Значит, все-таки на «Ласточке»?

Ну а что, зря я, что ли, затевал всю эту логистику, подгадывал рейс к не отмененной электричке? Билет стоит пятьдесят один рубль — в шестнадцать раз выгода по сравнению с таксомотором получается. Прости, чувак, это жесткий рынок транспортных услуг.

Другое дело, на вокзале не работало кафе, и вообще, было на удивление пустынно. Тихо было.

То есть ничто не предвещало моего провала в санатории «Радуга», ничто.

— Так вам нужно, чтобы тихо? Это точно к нам. Единственное, сегодня у нас в ресторане банкет и, может быть, кое-какой шум все-таки произойдет, но в остальном у нас очень спокойно.

Администратор небольшого отеля «Радуга-Престиж» (а в этой местности все «радуга», через дорогу отель «Радужный») обещала убедительно. Она не заискивала — тут вообще, надо сказать, никто не заискивает перед отдыхающими. Не лебезят, но и не хамят. За все это время, пока я волею судьбы изучал Сочи, понял: от отдыхающих тут уже давно абстрагировались. Местные жители, особенно женщины, безусловно, практикуют дзен. Есть тут бздыхи (так местные называют отдыхающих) — хорошо, нет — хорошо. Не лучше, а именно хорошо, так же, равновелико, никакой разницы. Может быть, именно этим сочинцы отличаются от прочего населения курортных зон. И (это всего лишь версия) такой подход — залог выживания. Я хочу сказать, что если бы, скажем, вся эта история с возрождением Сочи, с приданием ему статуса третьей столицы и вообще города мирового масштаба провалилась сразу или если она еще провалится — люди очень даже хорошо выживут. Страшную вещь скажу: люди, сочинцы, и не заметят провала. Особенно женщины.

Потому что женщины, как я уже сказал, в Сочи особенные. Возможно, это какая-то краснодарская или кубанская черта, но что-то подсказывает, что сугубо сочинская: местные женщины тут суровы. И женщины славянского типа, и армянские женщины, грузинские, греческие и, скорее всего, еврейские. Все они не очень-то улыбчивы, они рассудительны, в них непривычно мало вот этой бабской чувствительности и плаксивости. Спросил — ответила, улыбнулся — попыталась тоже, подал руку на выходе из автобуса — с достоинством приняла помощь и бросила взгляд: сама бы обошлась, мол.

Таких женщин не проведешь ни на мякине, ни на банковском кредите. Признаюсь: сначала это раздражает. А потом привыкаешь и даже с удовольствием начинаешь наблюдать. Какая-то неожиданная славянская, северная сила внезапно и парадоксально проглядывает; нет-нет да и блеснет кольцо нибелунгов на пальце иной Анджелы или Алевтины. И, разумеется, осенит случайно: может, это вот, нордическое, и притянуло зимние Олимпийские? Матриархат вполне себе альтернатива бессмысленной альфа-агрессии самцов. Вон, многие балтийские и скандинавские страны уже на этом пути — и ничего. В смысле, все хорошо — устойчиво, поступательно.

— Для себя смотрите или для организации? Для себя? Прекрасно! Обратите внимание, какие удобные, какие надежные! — Мужчина в самом расцвете сил не приходя в сознание нахваливал товар. — Вот, видите, тут для всех видов — для айфонов, смартфонов, планшетов — для всех.

На Морвокзале — выставка-продажа продукции ресторанно-гостиничной сферы. Профессиональная ярмарка. Штука, которую пропагандирует мужчина, — универсальная зарядка. Даже не отельер и не ресторатор сразу поймет: лажа. Вот эти штекеры разных форматов, которые торчат из разноцветных кусков пластика, сломаются (погнутся, треснут) после первых десяти зарядок — потому что не предусмотрена держащая конструкция. Ярко, но бессмысленно.

— А вот давайте на вас и попробуем — есть минутка, молодой человек? — Дородная девица уже встала со своего стульчика. Ее помощница зачем-то стала натягивать белый медицинский халат. — Вот видите — клеммы. Мы их вам крепим сюда, рядом с шеей, и… вот, чувствуете?

Плечи и шею охватили непроизвольные судороги — очень неприятно.

— Это глубокий импульсный массаж. С помощью импульсов производится принудительный массаж и… как бы это сказать… глубокий. Очень расслабляет и оздоравливает. Работает от батареек.

— Вы медсестры?

— Зачем? Вот, смотрите, работает от устройства, похожего на айфон. Смотрите…

— А рекламный проспект можно почитать?

— Зачем? Если сейчас купите, почти в два раза дешевле получится. У нас и сайт есть.

Чего они на меня накинулись-то?

— Чай «Мацеста»…

— А вы наливаете, можно купить чашечку?

— Зачем купить — угостим! — Человек, похожий на инженера авиационного завода, не отрывая от меня взгляда, гордо идет к кулеру и заливает пакетик чая из горячего носика. — Уникальный вкус.

— А вот скажите: почему ваш чай такой пахучий в сухом состоянии, а когда завариваешь — совсем без аромата?

«Авиаинженер», не теряя достоинства и не сводя с меня глаз, опять идет с пакетиком к кулеру и льет теперь из холодного краник.

— Вот, смотрите. Если бы вы заварили холодной водой любой другой чай из пакетика, повторяю, любой другой… ну, я не знаю, какую фирму назвать… любую фирму можно было бы назвать, — то что?

— Что?

— То вы бы увидели: вода окрасилась. А посмотрите сюда — вода чистая! Потому что никаких красителей — это с одной стороны. А с другой стороны, наш чай в отличие от любой другой фирмы мелко режется — а они, другие, по существу, собирают чайную пыль и наполняют ею пакетики.

— Хорошо, более или менее понятно, но как это отвечает на мой вопрос, про аромат?

— Никак, — бодро согласился продавец. Понюхал открытую упаковку своего чая и заваренный из горячего носика мой стаканчик. — Действительно. Вы меня поставили в тупик. Никто до вас не обращал внимания на такие нюансы.

Потом еще выяснилось, что это самый северный чай в мире. А вот что в этом хорошего, выяснить не удалось.

— Он очень стойкий, — гордо подвел итог мой собеседник. — К погодным условиям.

Сюда я заглянул в конце дня. Я уже и на пляже посидел, и на автобусе покатался (со времени моего последнего визита цена за проезд увеличилась на три рубля — девятнадцать теперь). Я прогулялся по Московской улице и по улице Роз, обнаружил, что ресторан «Moscow street» на тринадцатом этаже стеклянного бизнес-центра больше не работает. Выяснил, что неплохое кафе «Два самурая», где подавали приличный по любым меркам том уха, закрылось: на его месте туристическое агентство, а директор «Самураев» теперь руководит рестораном «Прайд», который «на улице Макаренко или где-то там», — пояснила без тени улыбки сотрудница турфирмы.

Я зашел на Центральный рынок и с ужасом обнаружил утрату. Рынок переехал из колоритного, классического рыночного, такого привычного для всякого продуктового рынка «павильона» советской, а то и сталинской архитектуры (нечто среднее между бараком и манежем) в новое двухэтажное здание из стекла и бетона. При этом в старом рынке теперь барахолка. Новый выглядит как продуктовый магазин. Никакого колорита. По-хорошему, все должно быть наоборот. И да, цены на рынке совершенно московские.

И тогда я решил съесть шашлык. Подготовился, выяснил, какой шашлык в Сочи лучший — в ресторане «Старый рынок». Почти самый лучший. Он, ресторан, на Несербской, это где Морвокзал, недалеко. Но нужного дома нет. Неужели, думаю, все хорошее не выдержало конкуренции с новым? Совсем было я расстроился, но тут увидел сочинское МВД. Красивый такой новый особняк в стиле как бы модерн. Почему серьезное министерство похоже на виллу олигарха средней руки, это не моего ума дело. Сейчас важнее, что несколько молодых мужчин и один мужчина постарше выскользнули (иначе и не могу сказать) из министерской калитки. Молодые мужчины были такие холеные, довольные, спортивные, в прекрасных костюмах, на ногах — идеально начищенные штиблеты. А мужчина постарше явно показывал дорогу.

И я почуял, что они идут есть шашлык — а куда еще идти денди-полицейским в четыре часа пополудни?

Интуиция не подвела: группа обогнула территорию МВД и по тропинке вышла на набережную. Там огромными буквами было написано: «Старый рынок». Прекрасный салат оливье, неплохое лобио, очень средний и все-таки дорогой бараний шашлык.

— Есть плюсы, и есть минусы. Плюсы: теперь тут можно кино смотреть, не надо в Адлер ездить. Магазины появились… Да вообще, если деньги есть, тут можно жить. А еще дороги: раньше ни пройти, ни проехать — теперь автобусы регулярно, через десять минут ходят. Что еще? Теперь минусы: вода. Одна нога, на которой бобслейная трасса стоит, попала в источник — вода испортилась. Дома теперь только через фильтр, раньше такого даже представить нельзя было. Очень изменился климат. Видите, как холодно и ветрено на улице — раньше в это время года было теплее и ветра не было.

Женщина сидела за соседним столиком в магазине «Перекресток», в кафе, — я тут и раньше перекусывал. Заглянул, в общем, по старой памяти. Женщина средних лет взяла себе плюшку и капучино — и охотно рассказала москвичу о жизни.

— Людей стало очень много. Бывало, пойдешь в поход в горы по одной тебе известной тропинке — никого вокруг. Теперь, посмотрите, даже сейчас, в несезон, — толпы. Видели на Пешковом мосту, где сувенирная палатка, парковку палок для скандинавской ходьбы? Люди поднимаются по канатке, а спускаются пешком. И так круглые сутки, пока не стемнеет. В нашей школе знаете сколько детишек учится? Ну угадайте. Не угадаете все равно — восемьсот человек. По четыре-пять классов на каждый год. И главное, много иностранцев. Вот мальчик из Греции. Говорит, родители приехали, потому что тут есть перспективы. И никого не смущает, что он русский плохо знает.

Восемьсот — это, мне кажется, очень много. Тут раньше всего-то не намного больше народу жило.

Я прошелся по набережной. Довольно много пустых, мертвых магазинов, кафе. Не работает главный и самый лучший ресторан «Red fox». Вполне возможно, это сезонное явление. А может — явление времени. Трудно выживать сейчас — малому бизнесу, среднему, какому угодно. Почему-то вспомнился Лиссабон: на оживленных туристических улочках — сплошь объявления о продаже помещений или аренде. Хотя, должен сказать, в Розе оживленно. В кассу на канатную дорогу — небольшая очередь. Хотя подняться на самый верх стоит больше тысячи рублей. Нет, никакой толкучки, в люльке все едут по одному или парочками — но и пустынным курорт назвать язык не повернется.

А я, честно говоря, надеялся именно на одиночество в горах. Я, можно сказать, им грезил. Мне хотелось именно пустоты, которая бы разрасталась в геометрической прогрессии: чем выше, тем больше одиночества, тем бесконечней личное пространство. А все оказалось строго наоборот. На самой верхушке, на конечной станции «Роза пик», туристов больше, чем внизу. А еще куча рабочих. А еще навалены какие-то готовые к сборке конструкции. Рабочие работали, туристы пили кофе, глинтвейн, ели неплохие, кстати, хот-доги. И опять вспомнилась Португалия, мыс Рока, западный край Европы. Там под ногами Атлантический океан, тут, тоже почти под ногами, но и над головой — просто небо. В экстремальных точках много общего. Последняя, прощальная лаконичность. Предчувствие той самой свободы, о которой я мечтал в Москве.

И вдруг я почувствовал, что удивлен. Именно. Я к этому стремился, и я этого все-таки не ожидал. В каком-то штатном порядке, буднично я оказался в чистом, почти идеальном мире — на вершине горы, я имею в виду. Тут аккуратно и безопасно, тут есть горячее питье и закуски. И главное, никуда больше не надо стремиться. Все, ты на месте. Садись вон на скамеечку, нахлобучь капюшон, подставь лицо солнцу, которого тут огромное количество. Дело сделано, большое, хорошее дело.

В Розу Хутор я ехал в набитой под завязку электричке. Обратно — и вовсе стоял, до Адлера. То есть даже без лыж люди едут. Каждый за своим, наверное. А может, как раз за одним и тем же: подняться как можно выше.

— Так, ну и когда выйдет заметка, в которой будет указано название нашего отеля? —

Менеджер по продажам «Рэдиссон Блу» Алина старалась разговаривать со мной как можно строже. Получалось так себе, в смысле строгости. Зато содержательная часть нашей встречи удалась как нельзя.

Дело в том, что я решил войти в реку дважды. Уже в самом конце посещения Олимпийского парка в голову взбрела ностальгическая идея: в прошлый раз меня пустили на обзорную веранду какого-то номера этой гостиницы — чтобы получше сфотографировать Олимпийскую деревню и прочие олимпийские объекты. Тогда, чтобы получить разрешение, понадобилось два дня. Сейчас все уладилось за пятнадцать минут.

Мы с Алиной поднялись на веранду, я насладился видом, порасспрашивал, что да как.

— Да грех жаловаться — мероприятия одно за другим. У нас самый большой если не в стране, то на юге точно конференц-зал — он очень востребован. В сезон тут вообще… Дома в Деревне если не продали, то точно сдают в аренду. Да, перепланировку сделали, недавно заменили кухни, красивые сделали — я просто в идентичных апартаментах живу.

Однако самое большое впечатление на меня произвел не этот вид, не парк аттракционов, который сегодня стал центром внимания туристов, вытеснив на периферию интересов прочие олимпийские объекты; даже не трасса «Формулы-1», которая не унимается, жужжит (два раллийных автомобиля курсируют по ней перманентно — тренировка или просто для колорита); не постройневший, сбросивший пару сотен тонн и кубометров объема «Фишт» — его готовят к новым испытаниям, к чемпионату мира по футболу в восемнадцатом. Нет, не это потрясло меня.

Я попал на кладбище староверов.

В самом центре парка, за зеленой изгородью. Круглое, с бетонными бортиками пространство. Ухоженные могилы. Никаких зевак, кроме меня. Я неспешно обошел это хорошее, грандиозное, самое удивительное сооружение Олимпийского парка. Разумеется, я знал о его существовании. Но в период подготовки, самих Игр у меня не получилось сюда попасть. А может, невозможно это было.

Тут, как и положено, мир, покой, другое измерение. Да, это самое сильное впечатление.

Несколько дней я слонялся по городу. Он наконец стал понятным, маленьким даже. Мне не страшно было от вокзала пешком дойти до парка «Ривьера», а потом еще в гору километров пять-семь до своего радужного района. Я даже сделал вылазку в Хосту — там, в пиццерии La Strada, поваром работал Ярослав, с которым познакомились тут, в «Рисе» у «Мелодии». Оказалось, что Ярослав буквально две недели назад уволился, работает где-то в Розе Хутор, в ресторане. Пицца отличная, действительно делают ее в печи — все как и было обещано два года назад.

В одном из лучших баров города, в «Лондоне», в пятницу, как и положено, аншлаг. Все такая же сильная группа на фейсконтроле. Вот они убедительно встали со своих мест и образовали каре, когда в фойе зашла группа сильно выпивших крепких мужчин, которые громко смеялись и плохо понимали, где они находятся. Наверху, в зале, всего одна проститутка детектед: села за барную стойку, равнодушно оглядела присутствующих, медленно встала и без особой надежды прошла по залу, чтобы покинуть его навсегда. Что мне в ней понравилось: ни на секунду в ее руке не появился смартфон.

На набережной все у того же Морвокзала паркуется фудтрэк, который торгует замечательными бургерами (с говяжьей или куриной котлетой) и отличным хот-догом. Котлета в бургере такая тяжелая, такая мясистая, а булка такая хрустящая и чуть сдобная.

Кофе на каждом шагу. Круглосуточный общепит — его не стало меньше, и это по-настоящему удобно. Вообще, вот что поразительно: в Сочи, я считаю, решена проблема с недорогим и хорошим питанием. Я не знаю, не уверен, что местные регулярно пользуются, но туристу тут легко. Если уж сравнивать (а я всеми силами старался этого не делать) с Сочи восьмилетней давности, это просто чудо, прорыв самый настоящий.

Я ни разу не пользовался такси — незачем. Автобусы ходят регулярно, сто пятый страхует «Ласточку» — в случае отмены или просто когда образуются слишком большие окна, в аэропорт или в Розу Хутор.

Тут — чисто. Подозреваю, не только потому, что метут и моют. Тут просто чисто, хорошая экология.

Я ходил по городу, ездил в горы, перекусывал на набережной, сидел в гостиничном номере, в котором было реально тихо и было все, что положено трехзвездному номеру; я обследовал ночные закоулки и даже заблудился однажды, так и не найдя альтернативной дороги к морю; я покупал очень хорошие молочные продукты и пробовал разливное кубанское кислое вино. И вот что: все это было совершенно бесстрастно, нормально. Совершенно обычно как-то. Никакой суеты. Люди, мне кажется, за отчетный период не изменились — изменился фон, внешний контекст. Масштаб увеличился — и город, его жители, граждане Сочи, плавно в этот масштаб вписались — и тоже стали как-то больше, что ли, увесистей, уверенней. Ну да, иногда вся кутерьма вокруг Sochi 2014 похожа на такую неуклюжую попытку устроить всем рай. Будто другая цивилизация, может, даже инопланетная, не спросясь сделала, по их мнению, роскошный подарок. А местные, земляне, сочинцы, поерепенились, повозмущались, а потом не то чтобы смирились с неизбежным добром — просто присмотрелись к постройкам и нововведениям внимательно, по-хозяйски. И решили, что можно это нанять, использовать. А еще лучше — пусть оно само себя использует, подпитывает инопланетными лучами, а уж мы, так и быть, приладимся.

Я думаю, так решили местные женщины — молча, не улыбнувшись ни разу. И все встало на свои места.

Да, есть плюсы, и есть минусы. Плюсов, наверное, больше. Ну, приезжему человеку это совершенно очевидно.

И вот уже перед самым отъездом в аэропорт, дожевывая синнабон в одноименном кафе и запивая его очередной чашкой кофе, я понял, почему меня сюда тянуло.

Это очень удобное место, чтобы сбежать. Тут столько контрастов, тут комфортно, тут можно скрыться в горах, затеряться в толпе; можно слушать море с его чайками, можно жить на широкую ногу, можно скромно и сытно. Тут даже теперь, даже после того, как опора бобслейной трассы угодила в источник, замечательная экология. Сочи и был мифическим, почти призрачным, придуманным местом — он таким и остался, только напридумывали больше, а кое-что довели даже до логического завершения.

Сюда, короче говоря, можно сбежать на короткий срок. В несезон.

И это прекрасно.

Хотя, может быть, просто мне повезло с погодой.

Колонка Николая Фохта опубликована в журнале "Русский пионер" №60. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все