Классный журнал

Дых!

27 декабря 2015 10:04

Постоянный колумнист «РП» писатель Виктор Ерофеев в художественной форме интерпретирует главную тему этого номера. И тема предстает новыми гранями. Чудными.

— Дорогие ребятки! — Добрый старичок-экскурсовод весело зажмурился. — Мы находимся с вами в государственном музее простого человека. Прохор Прохорович Чистов в своей жизни ничем не отличался от вас. Собственно говоря, это музей каждого из нас.

Дорогие ребятки! Скоро вы вырастете, кончите школу, женитесь, пойдете работать, у вас пойдут дети, потом внуки, вы выйдете на пенсию, постареете, начнутся болезни, вы станете инвалидом, вами будут тяготиться, о вас забудут, вы исхудаете, станете похожи на Кощея Бессмертного, с той только разницей, что вы наконец умрете.

Группа экскурсантов рассмеялась и захлопала в ладоши.

— Да, — сказал добрый старичок-экскурсовод. — Жизнь простого человека — это сказка. Прохора Прохоровича положили в гроб, отвезли на кладбище и в сырой день закопали в могиле. Потом Прохора Чистова помянули, выпили — я чуть было не сказал «за его здоровье» — и разошлись по домам.

Экскурсовод помолчал.

— Того и вам желаю! — с новой силой продолжал он, размахивая указкой. — Тут, конечно, тесновато, потолки низкие, не то что у Пушкина в Михайловском, нет тут ни осеннего простора, ни озера с дрессированными утками, но все равно, запомните навсегда: жизнь простого человека — это чудо.

Жил Прохор Прохорович в тесной, но все-таки двухкомнатной квартирке. Экспонатов мало, но вы приглядитесь. Вот первое чудо. Прохор Прохорович в животике у своей мамы, работницы кондитерской фабрики. Вот не было Прохора, а тут вдруг раз — и родился, закричал, замахал ручками. Видите, как Прохор Прохорович орет по ночам.

А это второе чудо. Прохор пошел в школу. Вот под стеклом его дневник. Его первая двойка. Учился он хреново, ленился, был грязнуля, крал у матери из карманов конфеты. Вот его фотография на стене. Прохору десять лет. Отец у него уже ушел из семьи. А Прохор растет и растет, вот усы пробиваются — разве не чудо?

В двенадцать лет случилось третье чудо: Прохор выпил свое первое пиво из большой пластиковой бутылки. В этот момент он был счастливый. Отрыгнул и сказал:

— Дух!

Это стало излюбленным словом Прохора Прохоровича. Когда в тринадцать с половиной лет Прохор влюбился в одноклассницу Лену, он прежде всего сказал:

— Дух!

И она ответила ему:

— Дух!

И они пошли курить в подъезд, на пятый этаж. Потом они спустились в его квартиру, и он вынул из кармана складной ножик и стал пугать Лену. Лена испугалась и отдала Прохору Прохоровичу самое дорогое: дых-дых!

Вот на стене портрет Лены. Он пожелтел. Она смеется. Это на отдыхе. У тебя вопрос?

— Он женился на Лене? — спросила девочка, похожая на Лену.

— Нет.

— А жалко, — сказала девочка.

— Лена уже умерла, — кивнул головой экскурсовод. — Идем в ванную комнату. Осторожно, не провалитесь! Это — ванна, в которой купался Прохор Прохорович. Она ржавая. Потому что он ее не чистил. Он не любил принимать ванну. Он считал, что ванна — это для женщин с крашеными губами. А это, ребятки, ершик. Прохор Прохорович Чистов любил возиться с ершиком, склонившись над унитазом.

В пятнадцать лет Прохор Прохорович чуть было не убил высокую женщину, когда он колесил по двору на чужом велосипеде. Он наехал на нее сзади, сбил, она грохнулась на землю, разбила яйца, но случилось чудо — она осталась жива. У тебя вопрос?

— Да, — сказал мальчик в очках. — Когда Прохор Прохорович умер, он куда пошел: в рай или в ад?

— Когда от человека ничего не остается, кроме ершика, он обычно идет в рай, — уверенно сказал добрый экскурсовод.

— А Прохор Прохорович служил в армии? — спросил второй мальчик.

— Молодцы. Задаете вопросы. Прохор Прохорович был молчун, а вы хорошо… вопросы… вот Прохор Прохорович в армии…

— Почему он такой страшный? — спросил третий мальчик.

— Вот ты вырастешь — тоже будешь страшным, — ответил экскурсовод. — Мужчины — все страшные. Даже немножко пострашнее, чем женщины. Итак! Сказочная жизнь Прохора Прохоровича продолжалась. В двадцать три он женился. Вот Света. Чем она занималась, мы не знаем. А в двадцать четыре он первый раз подрался с мамой из-за ста рублей. Вот под стеклом эта памятная купюра. Дети, живите так же, как Прохор Прохорович!

А это кухня. Смотрите, диванчик. Замаранный, вонючий, но ничего… Здесь Прохор Прохорович первый раз обнялся со Светкой. Дых-дых! Cветка родила. Они взяли и поженились. Потом Светка куда-то делась. Но музей предпринимает поиски. Мы Светку с ребенком через Малахова найдем.

А вот, кстати, и телевизор. Прохор Чистов любил ящик. Они, бывало, с другом Вадиком смотрели телик вместе. Обнимутся, как дети, и смотрят футбол. Но Прохор Прохорович любил иной раз поговорить о тайнах истории, о победах. Вот в рамке отрывок из письма, которое он написал Вадику:

«Америкосов надо всех уничтожить. Сжечь дотла. Все триста их миллионов. И тогда, Вадька, начнется чудо новой жизни. Ей-богу, дым!»

— А вы согласны с Прохором Прохоровичем? — спросил четвертый мальчик с нерусской внешностью.

Экскурсовод добрыми глазами посмотрел на него.

— Я бы еще вдобавок уничтожил поляков и шведов, — улыбнулся мальчику экскурсовод и погладил по голове. — Уж больно они задиристые!

— А Пушкин? — спросила девочка, сама похожая на Пушкина.

— Что Пушкин? — склонился к ней старичок.

— Он бы тоже уничтожил Америку?

— А что нам Пушкин! — со свистом махнул указкой, как рапирой, экскурсовод. — Тоже мне порнолиберал!

А вот простительная слабость Чистова. Он любил кошку Гришку. Почему Гришку? Не знаем. Нашел на улице. Отогрел. Жил у него и воробей. Звали Оборвыш. Но Гришка в первую же зиму съела Оборвыша, и Прохор Прохорович расправился с Гришко.

— Как? — охнули дети.

— Выбросил с четвертого этажа!

— Погибла?

— Он сбежал к ней сломя голову. Она выбила зубы. Сломала три лапы. Он плакал и выхаживал. Шептал: «Не умирай, Гришка! Дых!» Настоящий человек был.

В глазах экскурсовода стояли слезы.

— Настоящий человек! Чудо! Не то что некоторые знаменитости, предатели-дрянь!

— Тихо, тут дети! — одернули экскурсовода из-за печки высоким женским голосом.

— Не любите правду! — крикнул в сторону печки экскурсовод. — Молчите! Вам бы не в музее простого человека работать, а в зале, как там его, Чайковского!

Экскурсовод взял себя в руки и улыбнулся.

— Ребятки, — сказал он, — вы, если не умрете, приходите к нам еще. У нас не жизнь, а сладкая сказка! Ей-богу! Дых! Дых!

Все статьи автора Читать все