Классный журнал

Гэвэл гаволим

25 ноября 2015 11:30

Композитор Александр Журбин в своей дебютной колонке выделяет три уровня суеты и, погружаясь в нее все глубже, пытается понять, что же она такое на самом деле. Но увы: в растерянности останавливается перед строчкой Осипа Мандельштама и разводит руками. А жаль: за ходом мысли следить было интересно.

Слово «суета» в русском языке имеет 3 уровня, 3 стадии, 3 смысла.

1. Низкий — ленивый.

2. Высокий — карьерный.

3. Греховный — кайфовый.

Низкий означает: беготня, торопливость, хлопотливость, потливость (ну, последнее так, для рифмы) и еще: не суетись, в смысле — не торопись, не спеши, знаменитое наше «не суетись под клиентом»…

По-английски это будут слова «rush», «fuss», «stir», «hustle» (как всегда, в английском много корней для одного и того же понятия, каждый корень имеет свой оттенок; в русском корней гораздо меньше, зато русский силен своими префиксами и суффиксами, или, как говорят филологи, «деривационными морфемами»)…

Кстати, название знаменитой комедии Шекспира «Много шуму из ничего» гораздо точнее перевести «Много суеты, и всё ни о чем», поскольку слово «ado» тоже переводится как «суета».

Но эта суета, так сказать, мелкого смысла, второго сорта. Есть еще сходные словечки: «суетня», «мельтешня», «суматоха», «сумятица», «суматошливый» и что-то еще рядом, и все это означает: неразбериха, торопливость, хлопоты, беготня.

Когда это определение прикладывается к какому-то человеку, звучит довольно обидно: когда говорят «он сильно мельтешит», «он очень суетливый», то, как правило, в негативном смысле. Сам про себя человек никогда не скажет: я очень суетливый, я все время суечусь… Или скажет это с негативным оттенком, как у Губермана:

Когда я спешу, суечусь и сную,

то словно живу на вокзале

и жизнь проживаю совсем не свою,

а чью-то, что мне навязали.

Вообще, человек, претендующий на некоторое достоинство и самодостаточность, скорее, скажет: «Я не суечусь. Я не люблю суетиться. Давайте без суеты…»

То есть этот род суеты — что-то плохое, отрицательное, негативное.

И вместе с тем это выражение («Все это — суета сует») так нам всем знакомо и всеми любимо, оно очень удобное: под ним можно отсидеться, отлежаться, на него можно все свалить. Подниматься над суетой, как пела когда-то Пугачева, совершенно не хочется, куда удобней полежать на диване с любимым айпэдом, уткнувшись в очередной сериал. А когда кто-нибудь скажет тебе: вставай, давай что-нибудь делать, проснись! — так удобно ответить: чепуха это все! Ерунда! Суета сует и всяческая суета!

Второй смысл — «высокая суета». В библейском смысле. «Суета Сует», по-латыни Vanita Vanitatum.

Все знают, впервые это прозвучало в «Книге Экклезиаста», которую, по преданию, сочинил царь Соломон (впрочем, многие ученые считают это предположение несерьезным — у Соломона было до фига других дел, у него было, согласно Библии, семьсот жен и триста наложниц, на писание книжек времени не было).

Я лично впервые услышал (а вернее, прочитал) это словосочетание на оригинальном языке (на иврите), когда в юности читал «Одесские рассказы» Бабеля. В рассказе «Конец богадельни» сказано:

«— “Гэвэл гаволим” [суета сует (евр.)], — чокаясь с матросом, сказал Арье-Лейб, — ты душа-человек, с тобой можно жить... “Кулой гэвэл”... [и всяческая суета... (евр.)]».

Что-то в этом звучании («гэвэл гаволим») меня тогда проняло, есть здесь какая-то мощная сила, что-то поистине исконное, ветхозаветное, древнееврейское. (Так же, как, скажем, «писахов-писахов» (на старославянском «еже писах — писах», по-латыни Quod scripsi, scripsi, а по-русски «что написал, то написал»), знаменитая фраза Понтия Пилата.)

Или какое-нибудь «Ave Ceasar, morituri te salutant». (Тут и перевода не требуется…)

Этот смысл слова «суета» особенно ярко высвечивается в названии знаменитого романа Уильяма Теккерея «Ярмарка тщеславия» (по-английски «Vanity Fair»).

Здесь суета — это тщеславие.

И сразу возникают все окружающие слова: честолюбие, стремление к славе, к почестям, к богатству.

В словаре советских времен сказано, что все эти слова выражают отрицательную оценку.

А вот и нет. Со времени издания словаря в 70-е годы прошлого века все сильно изменилось… И быть честолюбивым совсем не стыдно и не зазорно.

Наоборот!

Сегодня ребенка с младых ногтей приучают: сынок, рвись вверх! Рвись вперед! Ты должен быть первым! Ты должен быть лидером!

И все учебники жизни, все эти сегодняшние руководства, от Дейла Карнеги и Л. Рона Хаббарда до Татьяны Огородниковой и Натальи Толстой, учат одному: выделяйтесь! Пролезайте! Выпрыгивайте! У вас есть шанс!

Или, попросту говоря, суетитесь. И вы получите то, что вы хотите!

Можно смело сказать, это влияние Америки: Америка — страна суеты, страна Vanity. Там в школе учат: пробивайся, продвигайся, ты можешь, ты должен!

И это, кстати, действует. Многие пробиваются и добиваются. Посмотрите на Барака Обаму — настоящий self-made-man, поднявшийся из самого низа общества до самого могущественного офиса на земле.

То есть можно смело сказать: суета в первом значении очень подходит «обломовской» России: не суетитесь под клиентом, все и так произойдет, от вас ничего не зависит. Отдыхайте!

А во втором значении очень подходит нынешней «глобализированной» молодежи: суетитесь и под клиентом, и над клиентом, и сбоку от клиента, все время шевелитесь, гоните прочь апатию и скуку, и вы добьетесь! И вы пробьетесь! Ура! Вперед!

Есть и третий вид суеты.

И он называется «Кайф, или Греховная суета».

Помните фильм «All that jazz»?

Лучший перевод этого названия — «Вся эта суета».

Да-да, артистическая суетная жизнь, она немного poignant: джаз, музыка, танцы, немного порочно, немного ядовито, кайфово-наркотично, в дыму, предательски, болезненно, немного извращенно и даже с гнильцой, вульгарно, при этом страстно и нервно.

Это все я перевожу на русский многозначное слово «poignant».

Такая суета — не плохо и не хорошо. Это просто жизнь. Вот такая артистическая жизнь. Где все суетятся, смеются, весело ненавидят друг друга, ведут себя как дети (часто превращаясь в очень злых детей), где главное слово — успех, а провал — повод для самоубийства, но все равно главное — играть, не важно, на рояле, на сцене, на экране, играть словами или красками, главное — играть!

Здесь все что-то продают, и все являются клиентами, все вместе суетятся, одновременно и обманывая и обожествляя друг друга.

Основная мания здесь — быть в центре внимания. Фраза из фильма «Birdman» «You’re not an actor, you’re a celebrity» («Ты не актер, ты знаменитость») — главная дезидерата на этом уровне суеты…

Я не могу забыть, как в фильме «Devil’s advocate» (1997) Дьявол (которого играет Аль Пачино) совращает и развращает адвоката Кевина (Киану Ривз) и, когда тот полностью разрушен, произносит сакраментальную фразу: «VANITY is definitely my favourite sin» («Суета/Тщеславие — определенно мой самый любимый грех»).

О знаменитой строке Мандельштама: «Значенье — суета, а слово — только шум» — до сих пор идут споры. Значит ли это, что любое значенье — суета? Важно, как это звучит, а о чем — не важно?

Или наоборот, суета — это и есть главное значение: что бы мы ни написали, это всего лишь суета и не более.

Уже никто не расскажет, что имел в виду поэт.

Выбирайте сами.

И можно суетиться по-разному, выбрав любой из трех описанных вариантов.

Выбор — за вами.

Колонка Александра Журбина опубликована в журнале "Русский пионер" № 59. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все

Суета, Осип Мандельштам, смыслы, значения

Рекомендую

1 20421

Спионерить!

Оставить комментарий

Комментарии (1)

26.11.2015 12:46 Владимир Цивин
В излучинах излученных созвучий

Значенье - суета, и слово только шум,
Когда фонетика - служанка серафима.
О.Э. Мандельштам

За неделей неделя, то, как пули полет,
а то вдруг еле-еле, тут идут дни вперед,-
не зная покою, не глядя назад,
идут чередою, столетья подряд,-
а тот, кем заведен, порядок такой,
наверно, уж съеден, веков суетой.

И пусть рассуждают: быть иль не быть,
никто же не знает, как всё изменить,-
там, где зажатые, точно меж берегами,
накрепко, между прошлым и будущим,-
неустанно, под чьими-то звучат руками,
струны времени, в мире бушующем.

Но кажется хаосом космос, лишь разумом пока не познан,-
ведь всё пускай, что ни родится, былое заместить стремится,
да, однако, в мире же ново, лишь нетривиальное слово,-
так рифмуются сроков строки, так идей возникают эпохи,
так сродняются, что плод и семя,-
слог и секунда, слово и время.

Где свет небес, глубинней с темнотой,
там суть чудес, не спутать с пустотой,-
но, толково иль бестолково,
произнесенное среди идущих дней,-
когда-то, возможно, лишь Слово,
от этой природы останется всей.

Как всё, что кормится и кормит прах,-
святыни многие, собой поправ,
мир прав, лишь мигом Слова на губах,-
ведь так ему и мчаться среди звезд,
сквозь россыпи, и горестей, и грез,-
пока, вися, что спелый плод, луна с небес ни упадет.

Да желтый лист иной, слетает лишь весной,
что ветром хлад и зной, мир жив времен игрой,-
как время здесь распараллеливается в пространстве,
пространство ведь распараллеливается во времени,-
и где-то рядом, но куда никогда не добраться,
миры обитают, нами навсегда потерянные.

Обретает лишь в парении, бренный дух предвиденья дар,
мир же, в чреве времени, обреченный расточению жар,-
благам бренным ведь в пуху земли,
места никому здесь не найти,-
что для вечности в душе мы носим,
Бог, там встретивши, нас спросит.

Что солнца свет без истины,
без озарений времена немыслимы,-
что без почвы семя, ведь без озарений время,
неметь не смеет семя, на малый самый миг,-
когда ростками всеми, в нем смысла рост возник,
который кормит время, как кормит мир родник.

Не один лишь в огне уют, без хищений хищники не живут,
но раз, светить поэтами научен,-
вновь будет лик мерцать веков,
в излучинах излученных созвучий, очами вечных очагов,-
да будет не забыт, как времени примета,
лишь коль благословит, на то поэта Лета.