Классный журнал

Мой друг Суета

23 ноября 2015 11:15

Когда мы придумали главную тему для этого номера, мы и не думали, что самой проникновенной его колонкой окажется этот текст музыканта Романа Рябцева. Потому что для всех авторов этого номера Суета — понятие абстрактное. А вот Роман был лично знаком, за руку здоровался — с ним.

«Эй, Суета, пиво будешь?» — «Ну, допустим, буду». — «Не наливайте ему, он все равно опрокинет, разобьет и разольет, еще и нас осколками стакана зацепит»…

Я давно не пью, но два раза в год, в день его рождения и в день смерти (а они рядом, с разницей в несколько дней), считаю своим долгом произнести тост: «Ну, за Суету. И земля ему пухом…» Главное — произносить это спокойно и… без суеты.

Честно говоря, в последние пару лет забывал об этих датах. И вот тема номера «Русского пионера» невольно напомнила. Все в этом мире не просто так, наверное. Все — маячки и якоря. Напоминания и подмигивания.

Мой друг юности, расписанный татуировками, временами отращивавший бороду, обладавший громовым басом, брутальный тип, альфа-самец — а вот поди ж ты, носитель прозвища в женском роде. Нелепая кличка, как и все в его короткой жизни.

Версий, почему к нему прилипла эта кличка, по большому счету две. Сам он рассказывал, что первая и самая великая любовь его, подруга времен арбатской тусовки, звалась Маета (от фамилии Маетная). И встречали их словами «Маета и Гопота явились». Потому что он в те годы эпатажничал: носил белогвардейский китель в сочетании с адидасовскими трениками и всегда наглым тоном просил закурить. Чем не гопник. Но девушка его была против такой клички. Да и штаны спортивные вскоре заставила сменить на джинсы. А к рифмующемуся сочетанию парных имен все как-то попривыкнуть успели… Они лежали на старом продавленном диване в арбатской коммуналке, свесив головы вниз, ноги закинув на стену, слушали Джима Моррисона и курили (что именно курили, уточнять не стану). И придумывали рифмы. И придумали. И прилипло. И потом он протягивал татуированную руку для знакомства и представлялся совсем серьезно: «ЗдорОво, я Суета».

Но это всего лишь ЕГО версия. Мне все-таки больше верится в другую. Представьте себе вот такого брутального, как уже было сказано, типа, ростом под два метра, с воловьей шеей, на которой тату в виде «третьего глаза» — ближе к затылку, — с сорок шестым размером лапы, косой саженью в плечах, — и у него то шнурки развяжутся, когда он бежит, опаздывая, то стул ему на пути встретится, то котенок, то старушка. И он суетливо, всегда на бегу, пытается шнурок в ботинок запихать, стул отодвинуть, котенка или старушку бережно в сторону переставить. А выходит только хуже. Старушка цепляется за ножку стула и начинает неумолимо падать, грохоча. Котенок взмывает на шкаф, который тут же плюется выпадающими томами советской энциклопедии, летящими в голову самому виновнику этой суеты, а то и в темечко старушки. «Сейчас, сейчас», — бормочет мой друг, пытаясь одной рукой поставить на место старушку, другой — книжки на полку. И выбивает ногой чашку из рук старушкиной внучки, нашей приятельницы, имевшей несчастье нас в гости позвать.

Я даже не помню, откуда он возник в моей жизни. Суета не был ни музыкантом, ни диджеем, не имел вроде никакого отношения к шоу-бизнесу. Но он всегда встречался в музыкальных тусовках, на поэтических квартирниках, постоянно светился на модных дискотеках. Его просили: «Только танцевать не вылезай!» Потому что одно движение в танце — и вот кто-то получил по физиономии, а кто-то упал на танцпол, запустив принцип домино: цепная реакция, на пол грохаются еще несколько человек. И хорошо, если мимо официантка с подносом в этот момент не пробирается.

Я не знаю, что именно наложило трагический отпечаток на его судьбу — кличка ли или сама по себе суетливость. Но история его ухода из жизни вполне могла бы лечь в основу сценария фильма «Пункт назначения». Или «Пункт назначения — 2». Помните, в этом кино — классическом образчике американского хоррора — главной мыслью, красной нитью проходит: «Смерть не обманешь. Это только отсрочка». Если ты в последний момент сдал билет на самолет, которому суждено разбиться, или умудрился круто вывернуть руль за секунду до страшной автомобильной аварии, старуха с косой все равно придет за тобой, потому что внесла тебя в свои списки, как ни избегай. Только в следующий раз она сделает это филигранно, сложив красивые пазлы из череды нелепых случайностей. Суетливых движений. Обиженная на мужа домохозяйка заденет локтем цветочный горшок на окне, герань полетит вниз, прямиком на цепь, к которой привязан каток для укладки асфальта. Тот обязательно покатится, сбив замок на противовесе с грузом. Груз весом в тонну опустится тебе прямо на голову.

Так было и с ним. Я видел своими глазами, как он обманул старуху в саване в первый раз. «День рождения заранее не справляют», — изрек Суета и предложил нам просто «культурно посидеть без повода» в ресторанчике за пару дней до его личной даты. Сели, заказали коньяк и закуски. Потом еще коньяк. И еще. Суета отошел на минуту «позвонить мамочке» (так он называл походы в туалетную комнату), а вернувшись, плюхнулся на стул всем своим нетрезвым уже центнером веса. Стул не перенес такого отсутствия нежности. Ножки надломились. В полете Суета одной рукой смахнул со стола на пол рюмки с жидкостью чайного цвета, а другой своей лапищей опрокинул вешалку для одежды, стоявшую у него за спиной. Металлический крюк этой вешалки целился ему прямо в шею. Но мой друг успел сказать «ой» и икнуть, дернув головой. Поэтому крюк вонзился в плечо. Суета даже с повязкой не очень долго ходил. Но обещал день рождения впредь отмечать дважды, с разницей в пару дней.

Что произошло спустя три года и уже через два дня ПОСЛЕ его юбилея, я знаю с чужих слов. Сам не присутствовал… Выпал первый снег. Прошедший же накануне ноябрьский дождь оставил после себя лужи, которые услужливо скрепил в скользкую корку партнер первого снега — легкий морозец. Суета нес тортик для очередной старушки — то ли мамы, то ли бабушки недавно полюбленной им девушки. Он просто поскользнулся. И, желая спасти кондитерское изделие, долго выделывал пируэты, балансируя с коробкой перед падением. Чертов торт все-таки улетел. Прямиком в проходившую мимо тетеньку с собакой бойцовой породы на поводке. От неожиданности дама выпустила из рук поводок, а собачка кинулась на уже вставшего к тому времени на ноги Суету с недружелюбным лаем. Собак Суета боялся. Он резко отскочил и… поскользнулся снова. Естественно, совершил невероятное количество суетливых движений. Сам себе придавая ускорение. Он просто треснулся головой об лед. С высоты своего почти двухметрового роста. Он даже прожил в коме то ли сутки, то ли двое. И все.

С тех пор, когда я начинаю суетиться, спешить, пытаться на ходу завязать шнурки или поддержать падающий шкаф, я говорю себе: стоп, теперь медленно и спокойно. Без резких движений. Без суеты…

Колонка Романа Рябцева опубликована в журнале "Русский пионер" № 59. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".

Все статьи автора Читать все