Классный журнал

Александр Рохлин Александр
Рохлин

Остановить Юшкина

10 ноября 2015 11:00
Из этого очерка обозревателя «РП» Александра Рохлина читатель наконец-то узнает, чем отличается любопытство от любознательности. Правда, для этого придется одолеть аэрофобию. Но ведь Рохлин одолел. Учитесь!
Нет и нет! Заявляю решительный протест экспериментам с реальностью инженера Юшина!
 
Я знал, чем все это закончится… Полным провалом. Фиаско с тошнотой, серым лицом, ватными ногами и резким снижением уровня жизнерадостности. Угнетенное сознание. Угнетенная вегетативная система. Сухость во рту. Томление в желудке. Белый свет в копеечку. Трус. Слабак. НЕ Покрышкин и НЕ Коккинаки… Да кто угодно! Лишь бы поскорее все это кончилось… Признаюсь, слаб я для экспериментов с небом. Удивляюсь на других людей, с какой легкостью они… Как можно  предпочесть электричке, поезду, паровозу, наконец?!!
 
Пусть мой голос одинок и тонет в общем хоре восторженных доброжелателей. Но я буду стоек и принципиален. Не так, как в кабине Аirbus… Где меня хватило минут на семь… Позорище…
 
Есть в этом какое-то грандиозное заблуждение! Я чувствую, но сформулировать не могу. Не хватает образования. Мысли обрывочны. Сознание плавает. Белые мухи мерещатся.
 
Как же быть? Как мне уберечь человечество от трагического шага?
 
Знаю одно. Граждане! Нельзя заигрывать с реальностью. Не мы ее создали. А вот Юшкин заигрывает с ней. Изменяет и двигает.
Кому пожаловаться?
 
Может быть, в Дворец пионеров?!?
Как бы смешно ни звучало, но корень зла — там. В центральном Дворце пионеров на бывших Ленинских Горах в Москве пионеру Юшкину привили любовь к науке и технике. Он этого и не отрицает. Наоборот, вспоминает с плохо скрываемой нежностью, как в юном возрасте пристрастился к размышлениям на темы о летательных аппаратах. Что говорить? Иные околачивали груши на Сходне или стреляли «бычки» на Ленинградском вокзале, когда юноша Юшкин в кружке судомоделирования уже пытался заменить парус на кораб­лях динамическим крылом. А потом защищал свой проект по строительству платформ для запуска ракет не с земли, а из стратосферы. Платформы поднимались в небо с помощью дирижаблей. Чувствуете размах? Про таких говорят, что они далеко пойдут. Вот они и идут, идут и заходят очень далеко. Остановите Юшина!
 
Но момент был упущен. Юшкин поступил в Бауманский институт. Оттуда нормальными людьми не возвращаются. Одно название области народно-космического хозяйства, в которой инженер Юшкин собирался реализовать свои амбиции, звучит угрожающе: «наземный стартовый комплекс».
 
Тут, правда, случилась остановка. Непредвиденная и незапланированная. Наступили 90-е годы. Отрезок времени, не способствовавший научным амбициям. Появился шанс переосмыслить ценности. Сделать шаг навстречу обыденности, а не в космос поднимать платформы на дирижаблях. Юшкин вроде бы этот шаг сделал. Он ни одного дня не работал по специальности. А занимался «интеграцией в бизнес-сообщество». Красиво звучит. Не хуже «стартовых комплексов» и «дирижаблей-платформоносцев». Юшкин сам посмеивается над формулировкой. Попросту говоря, торговать он пошел. «Неужели ларек открыли?» И здесь формулировочка: занимался многим, искал выгодное. «Всякое, небось, было…» — думаю я. А Юшкин с чуть меньшей нежностью, чем Дворец пионеров, вспоминает школу финансового возмужания и мужественного бизнес-интегрирования. Примеры операций быстро утомляют незатейливый мозг журналиста. Я жду точки, с которой Юшкин Е.А. превратился из инженера и купца в иллюзиониста и творца…
 
Вот он здесь, вот он там, вот он так, а потом вот эдак…
 
— Вы знаете, как называется американский марсоход? — вдруг спрашивает Юшин.
 
— Нет.
 
— Curiosity.
 
— И что?
 
— Переводится как «любознательность»… Так вот, за все эти годы я не растерял любознательности.
Чем любознательность отличается от любопытства? Герой Юшкин мне любопытен, и получится скромная заметка. Юшкин любознателен, и у него получилось большое дело. Единственное в стране. В Европу скоро повезут.
 
Юшкин никогда не мечтал стать летчиком. Каким образом самолет летит по воздуху, он изучал с пионерского детства. Но что происходит «на кухне», в кабине пилотов, что они делают и что чувствуют, когда поднимают многотонную железную птицу в небо, он не знал, как и большинство граждан-пассажиров. Это стало предметом любознательности.
 
Первым делом он купил компьютерную игру, симулирующую вождение самолетов. Быстро все понял, оценил, записал возникшие вопросы. Вопросы касались периферийных устройств. То есть средств управления, джойстиков и проч. И горизонтов развития этих устройств. Что нового, что изобретают, кому это интересно… Это только обывателю интересно за джойстики подергать да в стрелялки поиграть. Человека юшкинского склада интересуют технологии и их развитие. Никто из нас о моделировании полетов не задумывается. Для этого как раз рождаются инженеры Юшкины.
 
Любознательность Юшкина привела к тому, что он по случаю купил италь­янский симулятор-тренажер. Другими словами, компьютерный аттракцион, поиграть в который мог любой человек с улицы, а не только профессиональный летчик. Собственно, в этом и заключалась идея — сделать полеты во сне и наяву массовыми. Усадить за штурвал летательного средства любого смельчака и сказать ему: «От винта!» К слову, симулятор этот был чуть ли не единственным в Европе. Был отдаленно похож на огромное яйцо и выкрашен в голубой цвет. И стоил 90 тысяч евро. Юшкина это не остановило. Голубое яйцо перекочевало в Россию и было торжественно установлено в зале прилета аэропорта Шереметьево.
 
Можно сказать, что таким образом в стране началась эра виртуальной народной авиации. Случилось это в 2006 году. С высоты сегодняшнего дня прототип «голубое яйцо» вызывает улыбку. Как и первые искусственные спутники Земли. Аттракцион поначалу вызвал живейший интерес у публики. Первые «полеты» «яйца» попали на страницы московских газет и в сюжеты телеканалов. За 4 тысячи рублей в час можно было почти самостоятельно взлететь, почти по-настоящему управлять кораблем в воздухе, с известной долей достоверности совершить посадку в аэропорту Парижа или Гааги и тем же путем вернуться восвояси…
 
Но затем интерес публики несколько угас, и Юшкин задумался. Ясно было, что услуга оказалась пионерской на нашем рынке и востребованной. Ясность была еще и в том, что аппарат требовал модернизации, новых технологий для повышения реалистичности ощущений, а главное, он должен был быть отечественного производства. Чужая техника всегда оставалась чужой — ремонтомалопригодной.
С этого момента история приобретает авантюрный характер, столь близкий русскому сердцу. Юшкин замуровал «голубое яйцо» в стену ангара навечно, как памятник, и решил построить собственный самолет-тренажер-аттракцион. Без проекта, прототипов, с минимальным количеством испытаний. Классика жанра. Даешь Киев к 7 нояб­ря! Повернем реки вспять! Пятилетку в три года!
 
На секундочку — профессиональный летный тренажер стоит 25 миллионов долларов. Народный должен был стоить в разы дешевле. Иначе вся затея не имела смысла.
 
Юшкин смотивировал 50 (пятьдесят) энтузиастов — специалистов в различных областях науки и техники. Они работали в лучших отечественных традициях — за идею. И к МАКС-2009 его конструкторское бюро «сообразило» и «родило» «Боинг-737».
 
На МАКСе случилось форменное столпотворение. Длинные очереди жаждущих виртуальных полетов с высокой реа­листичностью, драки за место, конная милиция и прочие спутники оглушительного успеха. Даже то, что тренажер проработал три дня, а на четвертый умер от перенапряжения сил, сути не изменило. Юшкин был на коне. Или на крыле. Как угодно…
 
А затем сарафанное радио сделало свое дело. Через некоторое время после МАКСа в юшкинский ангар на Кутузовском проспекте повалил народ. Бывало, что сам Юшкин не вылезал из кабины чудо-самолета по 12 часов. А все летал и летал…
 
Сегодня это, безусловно, модное место. Сегодня за «боингом» стоит уже и Airbus. Сегодня в ангаре монтируют нечто из будущего, третьего поколения юшкинских «самолетов» для демонстрации в Лондоне и Париже. Сегодня и я удостоился чести сесть в кресло командира Airbus…
— Куда полетим? — спрашивает Юшкин. — Париж? Мюнхен? Домодедово? Шереметьево? Время полета? Утро, день, ночь? Погодные условия? Получше, похуже? Дождь, град, буря, штиль?
 
Как можно с такой безалаберностью обращаться с временем и пространством?! Я возмущен, поскольку терпеть не могу летать и считаю себя законченным аэрофобом. Однако слово «Париж» действует завораживающе. Но согласиться значит разрешить обмануть себя! Ведь на самом деле Парижа не будет! Будут ощущения. С высокой степенью реалистичности. Что делать? Как сохранить лицо законченному, но колеблющемуся аэрофоб?
 
Юшкин подводит меня к чудо-аппарату. Если бы я хотел заранее опорочить юшкинский Airbus, я бы назвал его избушкой на курьих ножках. Но он слишком прекрасен для «избушки». Это блестящая белая капсула овальной формы, чуть приплюснутая сверху и снизу. Похожая на огромный анисовый леденец. В основании подвижная платформа. Инженер заводит меня в кабину пилотов. Кабина чуть заметно дрожит, слышен приглушенный стон заведенных двигателей. Полутемно. Десятки экранчиков, лампочек, тумблеров, стрелочек, переключателей, цифр, слов и аббревиатур на английском языке — все это раздражает своей сложностью. В окно я наблюдаю взлетную полосу, по которой мне предстоит… что?
 
Становится не по себе…
 
— Вы решайтесь, — говорит Юшкин. — А я пока программу включу.
 
И он уходит. Изменять реальность… Я усаживаюсь в кресло командира корабля. И тут звонит жена…
 
Чувство реальности мгновенно возвращается ко мне. Ведь я знаю не понаслышке ее исключительные способности вмешиваться и взрывать эту самую реальность. Юшкин по сравнению с ней пионер из судомодельного кружка.
 
— А ты когда домой? — интересуется она двадцать четвертый год подряд с одной и той же интонацией.
 
— Никогда, — нагло отвечаю я.
 
— То есть?
 
— Я улетаю в Париж.
 
Молчание. Перезарядка обоймы.
 
— Не ври. У тебя визы нет.
 
— Мне не нужна виза. Я лечу в кабине пилотов самолета.
 
— Ты что, шутишь?
 
— Какие шутки… мы уже на взлетке. Сейчас разрешение получим и… шерше ля фам…
 
— Так ты что… и вечером не приедешь? А кто ребенка будет укладывать?!
 
— Милая, я привезу тебе камень с берегов Сены.
 
— Мне не нужен камень. Почему ты все время куда-то ездишь, а я нет?! Я тоже хочу в Париж!
 
На этом месте лучше отключить телефон. Поберечься…
 
— Так куда летим? — спрашивает Юшин.
 
— Давайте, — говорю, — над Шереметьевом полетаем. А то мне к вечеру надо обязательно домой вернуться…
 
Короткий инструктаж. Левая рука на сайдстике, правая на «ругах» (рычаги управления двигателями). Полный вперед! Прощай, земля, как поймать горизонт?
 
Airbus 320 взлетает… Командир корабля Александр Рохлин приветствует вас на борту нашего лайнера, следующего по маршруту Москва—Никуданск. Время полета… температура за бортом…
 
Дальше я не буду описывать. Все печально. Я знал, чем все это закончится… Буквально с первой минуты… Угнетенное сознание. Угнетенная вегетативная система. Сухость во рту. Томление в желудке. Белый свет в копеечку. Трус. Слабак. НЕ Покрышкин и НЕ Коккинаки…
 
Но я же не двигался с места!!!
 
Как объяснить, что привычные, кошмарные ощущения от бултыхания в воздухе накрыли меня с безнадежной плотностью? Что мне до красот за бортом? Реки и болотца, Клязьма и Москва, Зеленоград и Ховрино. Плывите себе с миром… Зачем мне знать про два двигателя, степень их изношенности и «слегка перегретые шасси»?! Бросьте меня в терновый куст, в воду канала, в палую листву парка «Дубки»…
 
Отпустите меня, пожалуйста…
 
— Как самочувствие? — спросил Евгений Александрович перед заходом на посадку.
 
— Отвратительно, — честно сказал я. — Как в жизни.
 
— Хорошо! — удовлетворился Юшкин. — Значит, все работает…
 
Я посадил самолет. На ватных ногах вывалился из ангара. И пешком пошел к Киевскому вокзалу. Мне хотелось поцеловать электричку.   

Очерк Александра Рохлина опубликован в журнале "Русский пионер" № 59. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".
 
Все статьи автора Читать все
       
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (0)

    Пока никто не написал
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям