Классный журнал

Александр Рохлин Александр
Рохлин

Бабьим летом в Ухимске

19 октября 2014 06:50
Обозреватель «РП» Александр Рохлин говорит, что к нему случайно попали записки живого, то есть действующего, таксиста из города Ухимска, и предлагает опубликовать их. Что ж, пусть говорит, что считает нужным. А «РП» может иметь свое мнение насчет авторства этих записок.

Заметки одного не совсем обычного подмосковного таксиста, записанные им прямо с колес, с улиц родного города и прилегающего мегаполиса, впечатления от случайных встреч, разговоров с пассажирами и неодушевленными предметами городской среды, размышления о хлебе насущном и вечном животе в последние дни бабьего лета две тысячи четырнадцатого года.
 
Публикуется впервые.
 
 
Не дадут человеку пожить в свое удовольствие!
 
Взять меня. Жена говорит: сволочь, трутень. Дома ни копейки, дети с ума сводят, я ей жизнь испортил, и лето быстро кончилось. Шевелись, кричит, урод… И другие обидные слова. И я шевелюсь, жалко мне ее. А сам думаю: разве я ей мешаю жить? Вчера еще лежал на печи, в деревне под Волоколамском, никого не трогал. Была картоха, с вечера ставил ее в печь, утром вынимал печеную, тепленькую. Заправлял маслом, луком, солил, перчил и ел, только крякал от удовольствия. А не было картохи, хлеб жевал с солью. Праздник…
 
А сегодня все изменилось. Ни тебе деревни, ни поля за окном, печь, небось, остыла. И осы на подоконнике как пьяные валяются…
 
Теперь я — рабочий человек. Вернулся в город. Записался в таксисты. Сутки через сутки. Утром, в седьмом часу, иду со смены, тело ломит, ноги ватные, голова гудит. Но что с собой поделаешь, история про горбатого и могилу, дурака и закон — моя история. Счастье тайно, украдкой посещает меня. Невзначай прыгает за пазуху, и я его несу домой. Так тихо кругом. Город еще не очнулся, улицы сонные, мокрые, словно в росе. А в кармане у меня трудовые, честные, пыльные рубли. Когда тыща, когда две. И я думаю: вот, опять всех обманул. Бедная моя жена колотится весь день, а я вижу, как этот день рождается, идет, бежит, звенит, пузырится, потом замирает, гаснет и испускает дух где-нибудь под мостом через железную дорогу на Питер. А за ним вслед, безо всякой перемены, следующее утро наступает. Те, кто спят, думают, что все само собой происходит. И только мы знаем, что все чудом случается. По щучьему велению, по моему хотению.
 
И опять, нет мне никакого горя или неудобства. Словно и не слезал с печи.
 
После этой истории решил я записывать свои мысли. Потому что у меня их много, а девать некуда. Жене не до того, друзей у меня нет, и я подумал: думающий таксист — это же круто. И никому не обременительно. Сидит народ на работе, скучает, день за окном молча проходит мимо, а в это время я по нашему лучшему на земле Ухимску еду, людей слушаю. Некоторые и молчат выразительнее говорунов. И на несколько минут — или добрый час — мы становимся близки друг другу так, что и дышать тесно. Вот про эту необычайную близость я и хотел рассказать.
 
А история вот какая… Под утро 15 сентября приехал на мойку в районе Беломорской улицы. Еще темно было и безлюдно. На мойке горел свет, ворота открыты, и вода шипит в трубах. Только мойщиков не видать. Я покричал, посигналил — никого.
 
Вдруг какой-то тип вырос из-под земли и говорит: иди, постучись в контейнер у забора, там мойщицы живут. Я постучался, вышла заспанная женщина, взглянула на мое авто, промычала что-то и ушла назад. Вместо нее появился бородатый мужик. Горец. Я ему вежливо, насчет помыть. А он в отказ. Почему, спрашиваю, написано же «круглосуточно». А он — мало ли, что написано, это уже три года написано. Не понимаю, говорю… А он вдруг взрывается, глазами сверкает, толкает меня в грудь и кричит: «Я мусульманин! Я чеченец! Я тебя сейчас зарежу!» Неприятно кричит, недружелюбно, обычно мойщики так не разговаривают с клиентами.
 
Женщина хватает его за плечи и тащит в вагончик. Он кричит мне: «Гондон ты» — и уходит…
 
А я стою возле мойки и думаю: влип! Не хотят мне здесь машину мыть… Однако на «гондон» не обиделся. Прав он, если присмотреться. Интересно другое: испугаться я не успел, не закричал «караул» и деру не дал. Отчего страшно не было? И догадался. Когда зарезать хотят — режут без слов и околичностей. А этот фрукт на испуг меня брал, страшными словами кидался, как жонглер тарелками в цирке. Маленький он человек, зряшный, жизнью недоволен своей, понять его можно. Каково это — мужчине жить с бабами в глухом железном ящике? Шампунем дышать вместо горного воздуха? Так на кого угодно начнешь срываться и языком трепать.
 
И весь день, пока катался, об этой «пустяшности» человеческой думал. Думал, что она роднит нас друг с другом крепче кровных уз. Так легко «своего» в толпе узнать — если он на жизнь обижен, не высыпается и готов встречного на салат пустить.

5 СЕНТЯБРЯ, ДЕНЬ
 
Заказ из И-но в Домодедово человека везти за одну тысячу рублей. Еле нашел это И-но, подъезжаю к дому, встречает меня малец азиатской наружности. И больше знаками, чем словами, объясняет, что надо внутрь зайти. Не заехать, а именно зайти, в калитку. А знаки такие делает — воображаемую ложку ко рту подносит.
 
Кому мама не говорила — с чужими не ходи?
 
Открываю калитку — стройка. Дом, кирпичи, бытовка. Под навесом стол, на столе две огромные тарелки с пловом, а вокруг семь человек. И один из них, бригадир, на место рядом с собой указывает, мол, присаживайся, добрый человек. И только я приземлился, тут же мне и ложка, и лепешка, и чай в алюминиевой кружке. И сижу я царем. Провожаем того самого мальца, имени не запомнил, на родину, в Бухару. Он вахту свою отбыл с марта месяца, а теперь домой, свадьбу играть и дом себе строить. Это все бригадир мне по ходу объясняет на хорошем русском языке. А у парня морда счастливая, и он громадности своего счастья стесняется, глаза опускает, улыбку прячет. А плов… Мама родная! Из самого дешевого риса, и курица вместо мяса, но тает, зараза, во рту, как дыня. Малец и готовил, товарищам на прощание. Я уж постарался, умял порядочно, про запас. Все дождались, пока я наелся, отдышался, бригадир сказал: теперь помолимся… Все встали, и этот же дядька, лет за шестьдесят, военповар шестого разряда в Советской армии, с легкостью перешел на арабский. И оказалось, стою я, окруженный чужой радостью и благодарностью, словно стеной. И случись буря, землетрясение или взрыв — ничто не повредит мне. Я же… царь.
 
За такую минуту человека и бесплатно в Домодедово повезешь.
 
 
7 СЕНТЯБРЯ, ДЕНЬ
 
Я сегодня встретил Зою…
 
Заказ пришел на Спартаковскую, 5/7, к 9 утра. Подъезжаю — она стоит. Зоя. Космодемьянская. А я и не знал, что в нашем городе есть у нее свой адрес.
 
У стены нового небоскреба стоит себе на камне, маленькая, босая, жалкая. Оказывается, уже три года стоит. Платьишко от ветра к телу липнет, все косточки наружу, одна бретелька с плеча свалилась, а плечи-то — тощие колышки у садового заборчика. Если сзади рассматривать, попу это платье стыдливо облипает, словно ветер со всех сторон дует. Художник — гад! В смысле — молодец. Одного взгляда достаточно, чтобы нутром почувствовать: такую любой обидеть сможет. Обидеть, ранить, сломать, стереть, замучить насмерть. Любое зло с ней справится враз, не моргнув. И я подумал вдруг: а ведь она победила. Именно такая — босая, жалкая, убогая. Почему?
 
Да потому, что жизнь без прикрас, высоких слов и ярких вывесок именно такая — босая, жалкая, убогая. И каждый, если честно на себя посмотрит, то себя и узнает босым, жалким и убогим. И обидеть такого, через колено сломать или в пыль стереть совсем несложно.
 
Однако откуда же в нас силы берутся?..
 
Наша Зоя — могучий символ. Многослойный, как лук, по выражению людоеда Шрека. Рви его, кусай, дери, а он живуч и едок. Одни говорят — геройский партизан. А другие — она же бандитка… Дома поджигала, тем более у своих. Одни говорят — то ж идеология. А другие, самые подлые, — она же больная была, слабоумная…
 
И никто не думает, что получится, если все суждения вместе сложить. А получится маленький человек, голый, нищий, на ветру дрожащий от страха, но гордый, но с больной душой, но теряющий душу свою, словно пуговицу. На кого похоже? На всех нас похоже…
 
И вдогонку подумал: любой идейный чел — глупец. Да и подлец. Кто за Родину кричит, кто против Родины кричит, все одно — слепцы.
 
Побеждает не идея, не Путин, не авианосец Independent, а… Зоя. По-гречески — жизнь.
 
Слабым умом своим, всем тщедушием человеческим осиливает она мрак и гнет страха. Жизнь отдает, не ожидая ничего впереди.
 
Значит, любовь есть.
 
А пассажирка из дома над Зоей, дама лет тридцати пяти с острым комариным носом, ехала в аэропорт. Когда тронулись, она поднесла телефон к уху и сказала томным голосом:

— Зая! А что значит это твое «ммм…»?! Ты опять сомневаешься? Горло болит? Зая, милый, ну чо за дела?! Пусть Ирка сходит в аптеку, купит «длянос». В универ не пойдешь? Тогда жди… кого-кого… меня, конечно. Во вто-орник! Чмоки-чмоки… И положила трубку. А я подумал: и это тоже вечно…
 
 
9 СЕНТЯБРЯ, ВЕЧЕР, ОКОЛО 7
 
Наш Ухимск вырос из пристанционного поселка. А потом вширь расползся заводами, которые ракеты и двигатели строили, чтобы в космос лететь или врага насмерть бомбить. Теперь на аллейке, что ведет к проходной, историческая выставка. Фото героев, ученых, заводчан и, главное, тех самых ракет — на одних лететь, другими бомбить. И много чего интересного. А я пассажира ждал к семи, в Ш-во ехать. И ходил между стендами, читал. А народ со смены домой валил, усталый и истомившийся по родным углам.
 
Я же чувствую, что у нынешней жизни привкус горький, тревожный. Мы ждем беды. Или отказываемся верить в то, что беда вот она, на пороге. И бывает, так придавит это чувство, что хоть вой. А тут тебе ракеты на картинках браво по брусчатке едут или в небо взлетают с огненными хвостами. И вроде силища, гроза, мощь, а понимаешь мозжечком: пыль и слезы впереди… А ухимчане мои идут себе по аллейке и не ведают. Я им шепотом кричу, громче и нельзя: братцы дорогие, ничего же нет у нас. А то, что есть, отнимется. Всегда же только одним выживали — терпежом да горем, по ложечке на каждого. И страшно не оттого, что беда впереди, а оттого, что не знаешь, сохранилось ли где в тайниках и схронах наше золото — терпение? Или и его на ветошь пустили безвозвратно?
 
И тут вижу — на скамеечке, у бюста крестьянского сына и отца ракетного, академика и дважды Героя Труда, восседает… троица. Из числа совсем усталых, сизых граждан. Два мужика да баба. И пока прочие только домой спешат ругаться, щи хлебать и на телевизор молиться, у этих — последние приготовления к пиршеству. На листке «Ухимских новостей» колбаска, сырок, шоколадка и бутылек. И вот незадача — не льется… Они ее трясут, крутят, зубами скрипят, а у бутылки фирменная крышка. Слышен сдавленный полушепот: «Ты что купила, дура?!» А дура, с достоинством: «Для вас старалась, подороже взяла… Сколько можно дрянь пить?»
 
И тут я, подошед, говорю: дайте мне… И беру бутылку из растерянных рук, и аккуратно наклоняю, и заполняю пустоту. И вздох облегчения от скамейки к небу отправляется, как космическая станция «Мир». И мне полегчало вдруг.
 
Ведь есть что-то правильное в презрении к жизни… 

11 СЕНТЯБРЯ, УТРО. МКАД. РАЗГОВОР
 
— Я в Бога не верю, но слава богу!
— ?
— Из газовой службы звонили, разрешение наконец получено. Похоже, зиму мы встретим в теплом доме.
— Поздравляю.
— Принимается. Но я еще и еще раз говорю… Только бумага! Вздохи, ахи, просиживание штанов — пустые занятия. Беспомощность убивает. Бумага животворит. Прыгать надо…
— В смысле?
— Знаете, как я получил место в детском саду для своих детей? Написал Президенту. А в копию вставил министра образования и директора школы. Через десять дней место нашлось, а до этого полгода мурыжили.
— Это склад характера…
— Возможно. Плюс знание своих прав и элементарное юридическое образование. Я утверждаю, что мы живем в правовом государстве. И успех зависит лишь от грамотности правообладателя. То есть от нас с вами.
— Звучит неубедительно.
— Нужны доказательства? Их есть у меня… Я жил с девушкой, и решили мы купить диван за десять тысяч долларов. В назначенный день диван привозят, выгружают и заносят. А он не той расцветки. Я звоню, интересуюсь: в чем дело? Говорят, девушка, принимавшая заказ, перепутала. Я говорю: отрубите девушке голову и пришлите мне вместе с диваном моего цвета. Они мнутся, видимо, решают, кому рубить… Говорят, мой цвет будет только через три месяца. Тогда я им правильную цитатку из брошюрки за сорок рублей зачитываю…
— Это что за брошюрка такая?
— Закон о правах потребителя. Не читали? Зря. Это точно посильнее «Фауста» Гете…
— И?
— Получаю компенсацию в тысячу долларов и свой диван в треть цены. Не верите? С угловым шкафом еще интереснее. Жил с другой девушкой, заказали шкаф. Приезжал замерщик, посчитал, через три недели привозят шкаф, устанавливают… щели в полтора пальца и к стене не впритык. Я звоню.
— Мне страшно…
— Правильно. Приехал директор компании вместе с замерщиком. При мне высек его и чуть ли не на коленях заставил прощения просить. В итоге новый шкаф, компенсация и прихожая в подарок. И все без проволочек.
— Вы страшный человек. Ничего, что я сижу рядом, а не трясусь на «козлах»?
— Жалобная книга есть?
— Нет.
— Тогда вы сильно рискуете… Но самое убедительное другое. Вы в Солнцеве бываете? Когда доведется, зайдите в торговый центр, где магазин «Перекресток»… Я закрыл его на два месяца.
— За что?
— За неуважение к правам потребителя. За несоответствие ценников реальной стоимости, за нежелание разойтись миром. В итоге у них двухмесячная инвентаризация, а у меня пожизненная карта супермаркета с 50-процентной скидкой на всю продукцию.
— Я просто не знаю, как пережить потрясение от услышанного.
— Довезите меня в целости. Вы знаете, сколько весит пустой лоток для колбасной нарезки? Большой 7 граммов, маленький — 4 грамма. И продавцы никогда не учитывают его вес при продаже колбасы. А 7 неучтенных граммов за день тянут на 500 рублей. Ваших и моих кровных рублей. Вы готовы с ними расстаться? Я — нет…
 
После этого пассажира я сам чувствую себя лотком из-под колбасной нарезки. Но чаевые были щедрыми.
 
 
13 СЕНТЯБРЯ, НОЧЬ
 
Семья из трех человек. Муж, жена, сын-подросток. Вышли из гостей, взрослые — подшофе. Мужчина сел вперед, женщина с сыном сзади. Мы тронулись, женщина положила мужчине руку на плечо и… заплакала. Она плакала всю дорогу, полчаса, пока мы ехали из Ухимска в область, к военному санаторию на озере. Плакала тихо, ни разу не повысив голос, но с такой неподдельной болью и горечью, словно на душе у нее лежал камень, который давил ее собой. И отделаться от него не представлялось возможным, а только нести, мучиться и плакать. То сын, то муж изредка спрашивали ее вполголоса: «Мама, что с тобой?», «Наташенька, что с тобой?»
 
Но она сквозь слезы произносила: «Ничего-ничего» — и продолжала плакать.
 
Оттого в машине сложилась тишина, жутковатая и стеклянная на ощупь. Мы все словно оцепенели. Боль одного человека отдавалась каждому. И незаметно становилась собственной болью. Никогда прежде люди не были мне так близки, и никогда раньше я не испытывал себя таким безоружным и беспомощным. Чужое горе зашло в мою жизнь и вышло, словно ошиблось дверью, оставив память, как трещину на лобовом стекле.
 
 
15 СЕНТЯБРЯ, НОЧЬ
 
Промзона Ухимска. Кирпичные стены гаражей, склады, теплотрассы. Ночное кафе для таксистов «Семь фазанов». Я стою посреди летней веранды. Никого нет. Лужицы воды блестят на пустых столах. До утра их никто не потревожит. Я жду своего заказа — пельменей с бульоном. Сидеть в машине уже нет сил. Из угла доносится шорох. Я подхожу ближе. За сеткой, в вольере, притихли птицы. Ба! Это же фазаны. Живые! Я еще осмысляю встречу, как одна из птиц спархивает с ветки на землю, смешно приседает и расставляет крылья. В это же мгновение другая птица запрыгивает ей на спину и с силой прижимает к земле. Тут я судорожно икаю и понимаю, что стал очевидцем происшествия, имеющего огромные последствия. Хотя бы в рамках этого вольера. Происшествия короткого и незаметного, как вдох. Но убедительного и неопровержимого, как выдох.
 
— Ишь ты! — говорю я фазану, к которому, несмотря на усталость, сразу почувствовал расположение.
 
И иду есть пельмени.

Очерк Александра Рохлина «Бабьим летом в Ухимске» опубликован в журнале "Русский пионер" №49. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".
 
Все статьи автора Читать все
       
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (0)

    Пока никто не написал
49 «Русский пионер» №49
(Октябрь ‘2014 — Октябрь 2014)
Тема: МЕЧТА
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям