Классный журнал

…На седьмой день экстремального тура в Черногорию заболел сын: какой-то вирус, бессильный против коренного населения, но косящий туристов. У сына жар, он спрашивает в бреду: «Почему горы черные?» Белградские таблетки не действуют. Других здесь нет. Мы вызываем врача — он приезжает на спортивном «рено» цвета хаки. Доктор Тадич умеет говорить по-русски:

— У добровольцев ваших научился, вместе воевали. Будешь добровольцем? Придешь на помощь, братушка?!

— Может, ему капельницу поставить?

— Я хочу, Игорь, чтобы ты теперь рассказывал людям только правду про нас. Обещаешь?

— Более чем, — пообещал я.

— Капельницу можно, — похлопал меня по плечу доктор Тадич.

На балкон выходит сестра Радмила — с восхищением наблюдает, как в штормовом море, под обстрелом молний, купается человек.

— Русский! — предполагает она.

— Или серб! — отвечаю я взаимностью. Главное — чтоб капельницу грамотно поставили.

— Пойдем, товарищ, познакомлю тебя с настоящими людьми, — подмигивает доктор Тадич.

Настоящие люди группируются внизу, в баре. Крепыши с минимальными шеями и ювелирной работой на ключевых пальцах. Тема оживленного собрания — мобильные телефоны, у кого какой. У Зорана большой. Зато вместо зуммера играет канкан. А у Станко совсем маленький, не больше «зиппо». Настоящие начинают друг другу звонить. Разговор мужает. О тачках. Танках. Резус-факторах. Великой Сербии.

Мне ставят бренди — от доктора. «За нашего русского друга!» После трех бессонных ночей бренди дает немедленный результат — я заказываю всем «Столичной»… Меня хлопают по плечу, по многим приметам узнаю надвигающееся братание… CNN крутит репортаж из Москвы: звука нет, сосредоточенные граждане несут какие-то мешки и коробки — боеприпасы? провиант? В номере 203 заснул под капельницей сын. Я чувствую запах юго­славского «Ядрана» совсем рядом — это тот бритый, у стойки… он давно следит за мной, перед ним лежит мягкая, до боли знакомая сигаретная пачка. Широким жестом он предлагает мне — присоединяйся! Закуривай! Ты же наш, мы вместе, одной группы крови. Учись терять, чтобы жить налегке, с напалмом в сердце.

Залпом допив водку, я залезаю в прокатный «гольф»… В горы, в серпантины! Покатаемся, братья славяне! Знаю-знаю, что требуется от меня, какой конечный взнос! И я не дорожил, шагая по карнизам, прыгая с моста… Обрыв пупка… предохранитель вывернут… потоки бьются в лицевую часть… сопромат вот-вот иссякнет… назад дороги нет… шум и ярость… не тормозить! Окрылимся в падении! На тройном обгоне «гольф» почти заносит — самое проблематичное — вернуться в свою полосу после обгона — особенно если обходишь с внешней стороны, над пропастью, давя педали скользкими шлепанцами, — трудно не воткнуться в скалу — а может быть, не возвращаться назад, в полосу?! Стать мемориальным русским на этом вираже, еще один герой — их много здесь на каждом километре… Я проскакиваю какой-то туннель, слева — справа — Скадарское jezero, пеликаны, сорок рыбных пород — Косово уже не за горами, выхожу на финишную прямую! Рыбаки провожают взглядом, как в последний путь… Я знаю, что исполнить — безумную кустурицу, время цыган, половецкие пляски до полного ядрана…

Легковой транспорт сходит на нет. Колесная техника тяжелеет, бронируется. Несколько километров меня ведет «паджеро» с надписью «National Army» — какая армия, какая нация?! Наконец, обогнав, прижимает к обочине.

Ребята в тренировочных костюмах, без оружия, без опознавательных знаков и регалий:

— Ты куда?

Я прикинул… Жать прямо, до упора, до последнего панславянского гена? Ведь немного уже осталось?! Но водка выветрилась. Сумерки сгустились. И я махнул рукой:

— Назад.

Колонка Игоря Мартынова "Риско-русский" опубликована в журнале "Русский пионер" №45.

Новый номер уже в продаже.

Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".