Классный журнал

Такое впечатление, что Олимпиада была в моей жизни всегда. Недавно даже обнаружил этому подтверждение.

По работе мне, как и всей команде организаторов Игр, пришлось переехать из Москвы в Сочи. Появилась возможность почаще навещать живущих здесь родителей, бывать в отчем доме. И вот однажды мама достала откуда-то увесистую кипу моих детских рисунков. Дело в том, что в детстве я не только занимался легкой атлетикой и боксом, но и ходил в художественную школу. Даже получил как-то медаль на художественном конкурсе в Финляндии.

И эту медаль смело можно назвать олимпийской, потому что, перебирая рисунки, я нашел серию работ, посвященных… спорту! И не просто спорту, а именно зимним олимпийским видам! Ума не приложу, с чего бы это я их нарисовал, если в те годы жил в месте, где и снега-то толком не видел? Не знаю, что за магическая сила водила в тот момент моей рукой, но на одном из рисунков я тогда изобразил трамплин, похожий на наш, сочинский, как две капли! Мало того, там же нарисована копия нашей олимпийской санно-бобслейной трассы, по которой едут спортсмены в форме… российской сборной! Лет 35 назад я все это нарисовал!

Естественно, я о подобных художествах не помнил. И надо же было такому случиться, чтобы именно в предолимпийские дни именно эти работы из тысячи других вдруг попались мне на глаза! Как тут не начать верить в судьбу — ничего в этой жизни не бывает просто так.

Вообще, первое мое осознанное воспоминание об Олимпиаде связано с почтовыми марками. Как и многие советские дети, я их коллекционировал. И многие мои ровесники наверняка помнят, что самыми яркими марками всегда были те, которые посвящены Олимпиаде. Пламенные такие приветы из-за «железного занавеса»: Мюнхен-72, Монреаль-76… Правда, филателию я давно забросил, и сейчас в моей коллекции пока нет ни одной сочинской олимпийской марки, хотя их мы тоже постарались сделать запоминающимися. Надо будет это исправить.

Олимпиаду-80, конечно, уже помню отчетливо. Вспоминаю, как соревнования по своей любимой легкой атлетике я бегал смотреть в ближайший санаторий — цветной телевизор тогда еще был для многих непозволительной роскошью. Собственно, поэтому и в санатории его хранили как необычайную ценность — в огромном железном ящике, запирающемся на ключ. На время олимпийских трансляций его извлекали оттуда, и телевизор нетерпеливо обступала толпа отдыхающих, в которую протискивался и я.

С самого детства все олимпийское пропитано для меня особым очарованием. Я бережно хранил олимпийские монетки с эмблемой Игр. На школьном костюме гордо носил значок с олимпийским Мишкой. Мечтал о сумке с логотипом Олимпиады-80, но она была жутко, неподъемно дорогая. Поэтому я только ходил в магазин и с упоением смотрел на нее. Рядом стояла точно такая же сумка, но без логотипа. Стоила она существенно дешевле. На мои вопросы по этому поводу продавщица сухо отвечала: «Олимпийская наценка». Так я впервые столкнулся с понятием «лицензионная олимпийская атрибутика». И для меня делом чести было сделать так, чтобы лицензионные товары «Сочи-2014» по цене не отличались от таких же вещей без логотипов. И мы этого добились!

При этом я, разумеется, никогда даже и не помышлял о том, что судьба сведет меня с Олимпийскими играми. Спортсменом я был, в общем-то, весьма заурядным, хоть и выигрывал когда-то армейские соревнования по боксу. Увидеть Олимпиаду в качестве зрителя? Абсолютно бредовая мечта для тогдашнего провинциального подростка. Попасть в Москву — вот был предел этих мечтаний. И я, как золотой медалист, туда попал — поступил на физтех, на далекий от олимпийских дел факультет проблем физики и энергетики. Затем перевелся в «Станкин» и стал изучать никому не понятные тогда IT-тех­нологии и программирование.

Но жизнь в стране переменилась лихо, я начал заниматься маркетингом, а в какой-то момент даже пребывал в иллюзии, что мне удастся создать в нашей стране индустрию спортивного маркетинга. Увы, считаю, что она до сих пор у нас не создана. Но тогда, в 2004-м, мне все это было жутко интересно, и я даже в качестве расширения кругозора поехал на афинские Игры — посмотреть, как там все на этих соревнованиях организовано. Покупал билеты, ходил на бокс, легкую атлетику (тогда первый и последний раз посещал на Олимпиаде те старты, которые хотел, а не те, которые надо), впитывал…

И, как скоро выяснилось, не напрасно. Именно в качестве продвинутого спортивного маркетолога, отучившегося в Лондоне, меня однажды пригласил к себе в кабинет тогдашний министр спорта Вячеслав Фетисов, из уст которого первый раз, и услышал идею о проведении Олимпиады в Сочи. Тогда я получил задание просто разузнать у своих влиятельных западных коллег, возможно ли реализовать такую идею в принципе, получит ли она международную поддержку. Проведя серию встреч, быстро понял: множество факторов сложилось таким образом, что шансы на успех есть, и, как ни странно, очень большие. В общем, я, как человек рациональный, в отличие от многих скептиков никогда не считал проект «Сочи-2014» утопическим. Включился по максимуму в работу, и результат не заставил себя ждать.

С той поры на целых десять лет Олимпиада стала неотъемлемой, самой главной частью моей жизни. Ведь я бы никогда не простил себе, если бы мы, страна, город, упустили уникальнейший шанс принять эти Игры. Поэтому уверенность в итоговой победе не покидала меня ни на секунду. Мы жаждали отомстить за Москву, которую прокатили в первом же туре сингапурского голосования по Играм-2012. Мы не могли позволить себе проиграть первоначальную отборочную битву нашим бывшим союзным республикам — Казахстану, Грузии. Ну а как мы могли в финале пропустить вперед австрийский Зальцбург, если мой дед воевал на Кавказе, защищая наши горы как раз таки от укомплектованной австрийцами дивизии «Эдельвейс»? Все факторы работали только на победу. Правда, я пообещал в случае выигрыша нашей заявки выучить французский язык. С сожалением признаюсь: за эти семь лет я не слишком в этом направлении продвинулся. Виноват и задачи с себя не снимаю — буду должен! Вот только станет у меня чуть побольше свободного времени…

Сейчас времени этого нет. Совсем. Я даже позавидовал космонавту Федору Юрчихину, который в ноябрьском номере «Русского пионера» рассказал, что может выкроить себе в космосе пару часов для личных дел. У меня не получается. Сейчас, когда все, что мы когда-то рисовали на салфетках, высится в Олимпийском парке, когда на кону стоит результат десяти лет жизни, расслабляться нельзя. Я необычайно и ежедневно горжусь нашей страной. Тем, что она сделала на олимпийском поприще. Но ради больших целей приходится идти на некоторые жертвы.

Проект практически не оставляет личного времени — редко удается, например, читать книги. Хотя собрал за эти годы приличную библиотеку — стоит на даче под тем же девизом «воттолькобудетвремя». А пока трачу драгоценное время только на самое нужное — в первую очередь это очерки об истории Игр и опыте предыдущих организаторов. Еще одна жертва — я почти не вижу семью. Сложно представить, что они будут со мной делать, когда я вдруг свалюсь им опять на голову после окончания всех олимпийских дел. Понимаю, что мы сильно отвыкли друг от друга и, наверное, нам придется заново учиться жить вместе.

Совсем скоро все закончится. Пройдут игры Олимпийские. И даже Паралимпийские. И я уже знаю, что буду делать после. Сперва воплощу в жизнь свое самое заветное желание — поспать. Хотя бы пару дней, но от души. Ну а потом надо будет хорошенько отметить завершение Олимпиады с трудовым коллективом. Сейчас-то у нас сухой закон, если кто не в курсе. И Новый год наступит только 18 марта. А к тому времени как раз и Великий пост к концу подойдет.

А еще я знаю, чего точно не буду делать по окончании Игр. Я больше не буду заниматься Олимпиадой. Категорически. Это невероятно интересный проект, равного которому, наверное, уже и не будет. Я благодарен за него судьбе, но Игр было слишком много в моей жизни. Чтобы понять это, стоит посмотреть хотя бы на мои детские рисунки.

Колонка Дмитрия Чернышенко опубликована в журнале "Русский пионер" №43.
Новый номер уже в продаже.
Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".