Классный журнал

— У нее ведь было много украшений! Тебе что-то досталось? — небрежно спросила одна статная дама.
Так странно, когда жизнь человека сводится к украшению. Да, у нее их было действительно много. Они были самые разные, начиная от антиквариата из советских кооперативов, заканчивая жемчугами Микимото — кстати, ее любимыми. После того как я однажды в детстве разрезала огромные малахитовые бусы ножницами, а затем от испуга спустила их в туалет, меня с ее украшениями старались одну не оставлять. Но тем не менее меня тянуло к ним и ко всему прочему, что ей принадлежало, ничуть не меньше. Она была красавицей: всегда одетая с иголочки, с вечно бордовым лаком на ногтях и с разнообразием малиновых помад. И где были нынешние модели, когда она, нанося багровый цвет на губы, надувала их и жмурилась в зеркале своего венгерского трельяжа из эбенового дерева? Я часто засыпала рядом с ней, держась за ее указательный палец и закрывая своей рукой ее маленькую родинку сбоку. И так было достаточно долго, почти до самого конца, пока ей не стало уже совсем плохо.
Когда она от нас ушла, каждой женщине в семье что-то осталось. Это были украшения, о которых я мечтала, будучи ребенком, но носить их после ее смерти оказалось достаточно сложно. Каждое из них напоминало целую вечность, которая куда-то испарилась, как прошлогодний снег. Они у меня долго лежали на спальном столике. Я любила наблюдать, как в них переливается лунный свет. Моя тетя хранила все ее драгоценности и на каждый праздник дарила по одной. Однажды она мне отдала кольцо, которое я раньше не видела. Оно было большое, из дутого розового золота, в форме розы, с маленькими бриллиантами, инкрустированными в каждый лепесток и в самое сердце цветка. Величественное, яркое, крупное, но при этом с безукоризненной выдержкой — в этом кольце была вся бабушка.

Я его примерила без слов. Оно было велико, но ждать, пока мастер его сузит, было уму непостижимо. Я сильно надкусила идеальную петлю золотого кольца. Затем снова примерила его и еще раз надкусила, чтобы сразу надеть его на указательный палец. Когда я протиснула палец через искривленную петлю, возникло ощущение, что сложился долгожданный пазл.
Вначале я это кольцо носила как украшение. Вокруг него всегда был аншлаг. Но постепенно пришло понимание, что его надо надевать, только когда очень нужно, под событие — не важно, счастливое или тяжелое. Главное — осмысленность его присутствия, как с человеком, которого ты зовешь с собой наблюдать за главными событиями своей жизни. Потом произошла странная вещь: в зависимости от случая, который фиксировало кольцо, на моем указательном пальце оставались круги зеленоватого цвета разной резкости. И так со временем мой палец превратился в палимпсест, на котором писались и стирались истории.
В тот день, когда загорелся наш подъезд, меня разбудила няня. Квартира была вся в дыму, и выйти через входную дверь было уже невозможно. На пижаму я накинула пальто, и нас с няней спустили по пожарной лестнице с пятого этажа. Единственное, что я успела схватить, был мой загранпаспорт. Все жители дома с ошалевшими лицами в течение восьми часов наблюдали, как пожарные пытаются погасить огонь. Как только гасили в одном месте, искры вспыхивали в другом. Огонь пошел по деревянным перекрытиям. Мы все ждали внизу, кто в соседнем кафе, кто в салоне красоты под домом. Никто не знал, увидим мы свою квартиру еще раз или нет.
Когда стемнело, пожарные объявили, что огонь полностью потушен. Подъезд и квартиры на первых двух этажах сгорели почти полностью. Я с ужасом поднималась по разрушенной лестнице. Не понимала, что я обнаружу вместо своей квартиры. Я открыла дверь, прошлась по комнатам и в изумлении присела на подоконник. Я не могла поверить тому, что видела. В моей квартире вообще ничего не изменилось. По контурам стен и потолка даже не было темноватых оттенков от дыма. Все выглядело, как утром, когда нас в панике эвакуировали. Все, кроме одной детали. Из квартиры исчезло кольцо.
Когда теряешь драгоценность, говорят, что она уносит с собой все плохое и ненужное. Что переживать не надо, она на себя взяла всю дурную карму и исчезла вместе с ней из твоей жизни навсегда. Но я переживала. Переживала так, будто у меня пропало все вместе с этим кольцом в форме розы. Мне казалось, что была прервана некая связь времен, столь нужная и необходимая для меня. Иногда я просыпалась ночью, думая об этом кольце. Думала о том, где оно, у кого, в каком ломбарде или в чьей шкатулке. Так продолжалось долго-долго, а потом, как и бывает, я про него вовсе забыла…
В одно воскресенье я проснулась от утреннего солнца на моей щеке. Это был редкий случай, когда раннее солнце не раздражало меня в дремоте. Вместо того чтобы закрыть шторы и продолжить спать, я повернулась полностью к окну и подставила лучам вторую щеку. Солнце пекло сквозь стекла так сильно, как в полдень на Сицилии. Я даже скинула одеяло. Это был момент полной неги. Я не знала, где заканчиваются лучи и где начинается мое тело. Лениво протянув руки, я разглядывала свои пальцы, выборочно пропуская свет к лицу тонкими струями. И тут сквозь зной я увидела знакомую родинку, которая не знаю когда появилась у меня сбоку от указательного пальца. У меня не было ни удивления, ни радости, а просто знакомое ощущение заново сложившегося пазла.
Я вспомнила своего любимого писателя, который говорил, что родинки — это проявление души. «Когда душа блуждает, родинки тоже блуждают по человеческим телам, появляются, исчезают наподобие знамений, которые подтверждают или отрицают решения внутреннего мира. В отдельных случаях родинки могут менять своих хозяев…» Я взялась за свой указательный палец, прикрывая другой рукой родинку сбоку, и снова задремала в припекающих лучах апрельского солнца.

Статья Софико Шеварднадзе "Родимое кольцо" опубликована в журнале "Русский пионер" №42.
Новый номер уже в продаже.
Все точки распространения в разделе "журнальный киоск".