Классный журнал

Вывод прост: не нужно себя менять. По мелочи можно, конечно. Где-то подкачать, где-то, наоборот, убавить. Но глобальные изменения ни к чему. Наступишь разок-другой на горло собственной песне — и все, кранты. Ни себе, ни людям.
Особенно опасно бороться с чертами характера. Вот я, например, транжира. Всякий раз мои попытки сэкономить превращаются в цирк. Хорошо еще, что я научилась экономить бюджет «Пионера», но это производственная необходимость, и характер тут ни при чем. А вот мой собственный бюджет экономии не терпит. Он от этого безмерно страдает. Чахнет. Как женщина без любви. Иногда кажется: обстоятельства требуют. И тут такое начинается…

Казалось бы, за такие деньги арендовать палаццо надо было немедленно. Немыслимая цена, именно в даты биеннале. То ли хозяева забыли о существовании современного искусства и олимпийских играх по этому виду спорта, то ли им срочно деньги были нужны. Глаза с наслаждением рассматривали картинки на сайте аренды венецианской недвижки, но рука так и не нажала кнопку «Забронировать». Пыталась внушить себе мысль, что я все же не настолько контрол-фрик, чтобы арендовать маленькое палаццо на июнь будущего года в ноябре, к тому же в преддверии конца света и надвигающегося переезда с ремонтом. Все мое существо визжало от восторга и требовало забронировать это немедленно, но откуда ни возьмись взявшееся рацио включило функцию экономности в моем совершенно непригодном для этого сознании.
Наступила весна. В организме закончились витамины, а на банковском счете — деньги. Еще и терпение закончилось. Потому что итальянские кураторы все еще тянули с решением. Мы участвуем в этой мечте любого художника — Венецианской биеннале — или нет? И где мы будем жить? И кто все это будет оплачивать? Мне всегда весной не хватает терпения. Я весной развожусь, или выбрасываю что-нибудь очень даже нужное, или переезжаю в другой город. Я решила снять жилье сама, на всякий случай. Палаццо на сайте уже не было. Испарилось. Приличного жилья в хорошем месте почти не осталось. Но одну квартирку, крошечную, все же удалось найти — апартаменты Piccolo. После оплаты на кредитке денег стало минус триста семь рублей, мужик фыркнул, глядя на картинку, я тоже возмутилась. Курортный роман плавно превратился в весенний развод. Одной мне этих апартаментов было многовато, а минус триста семь меня просто бесили, и решила я часть денег вернуть.
Теоретически сделать это было просто. К тому времени вся художественная общественность Москвы была озабочена поисками жилья в Венеции. Но на практике вскрылось полное неудобство творческих династий в быту. Дочь моя тоже собиралась в Венецию со своим кураторским проектом и условно арендовала половину моих апартаментов. Вы можете отказать своим детям? Но призрак экономии все еще бродил в моем сознании. Поэтому когда ее подопечная, замечательная киевская художница Маша К., решила поселиться с нами, я обрадовалась. А когда оказалось, что с ней приедет еще и звезда украинского пиара, обрадовалась еще больше. Мне показалось, что программа экономии запущена. При этом минус триста семь никак не превращались в плюс. С детей ведь денег не берут, а будущие руммейты собирались привезти свою долю кэшем прямо в Венецию. Я терпеливо готовилась к отъезду. За неделю до отправления оказалось, что Маша К. решила, что защита диплома в архитектурной академии надежнее перформанса в Венеции. Ее место было моментально продано молодому амбициозному московскому коллекционеру. Уже в день отправления выяснилось, что это не отдельная кровать, а половина прекрасного и очень большого ортопедического матраса, которым явно гордились владельцы квартиры. Словом, сексодром. Близкий друг звезды пиара очень удивился, а близкая подруга молодого коллекционера приняла спонтанное решение тоже поехать в Венецию. Молодой коллекционер посоветовал звезде пиара прихватить лыжный костюм. Все ерничали.
Хорошо, что Италия является производителем волшебного напитка. Пузырьки просекко могут сгладить любые шероховатости. Кроме одной — отсутствия средств. Долететь-то я долетела, но кэш из Киева прилетал только на следующий день, а молодой коллекционер, как и положено всякому коллекционеру, не спешил расстаться с наличностью. Правда, он галантно купил пару бутылочек, но я все равно чувствовала себя неуютно.
Первая ночь прошла спокойно. Киевский пиар прилетал только на следующий день. Коллекционер спал один в огромной кровати. А вот меня ждал сюрприз неприятный. Я заранее заявила, что буду спать в кухне-гостиной, потому что я редкая птица среди художников — жаворонок. Просыпаюсь рано. Облюбовала себе уголок, где смогу встать ни свет ни заря, никому не мешать, даже кофе выпить. Но это было на картинке. Реальность оказалась другой. Хозяева улучшили интерь­ер, и в гостиной оказался совсем новый двуспальный диван-кровать. Оставалось только рассказывать взрослой дочке сказки на ночь.

Утром коллекционер убежал встречать свою подругу. Она уже нашла для них жилье у друзей. Пробегая по площади Сен-Марко, он бодренько продал свое койко-место малознакомой тусовщице, которая с самого утра сидела там с чемоданами и ждала своего счастья. Я узнала об этом по телефону. Барышня требовала встретить ее, показать дорогу к дому, а еще проводить на вечеринку, которую устраивал Московский музей современного искусства. Пришлось отметить для себя, что экономия может быть опасна для психического состояния экономящего. И для попытки экономии тоже. Все звонили друг другу, пытаясь разобраться, кто, кому и сколько должен. А главное, кто, где и с кем спит. У некоторых уже отключили телефоны за превышение лимита. Поэтому решили собраться в крошечных апартаментах — опять же для экономии — и во всем спокойно разобраться.
Я пришла первой, увидела в Фейсбуке пост своего страдающего приятеля. Он всегда в метаниях, вечно проводит консультации по любому поводу, очень трепетный. Я, признаться, терпеть не могу бабье царство. И решила разбавить компанию. Заменить коллекционера писателем. Мы знакомы сто лет, и нас с ним связывают даже отношения с недвижимостью. Он когда-то снимал мою квартиру в Петербурге, часто жил у меня в Москве, на прошлой биеннале моя дочь снимала с ним жилье в Венеции и с тех пор нежно называла его «дядей». Братцу моему названому, хоть и сложно спать в одной постели с девушками, все же показалось полезнее бороться с послелондонской депрессией в Венеции, а не в ее северной версии. Он неожиданно быстро выкупил койко-место и должен был через день вылететь из Петербурга.
Койко-место. Глупейшее слово. Оно у меня всегда ухмылку вызывало. Особенно когда соседка по коммуналке написала на меня донос участковому. Мне инкриминировались тунеядство, проституция и сдача койко-места иностранцам. Сейчас это слово редко встречается, анахронизм практически. Но в Венеции мы его полюбили.
Тусовщице отказали. Я сообщила всем заинтересованным лицам, что место занято. Коллекционер понял, что спасены его денежки, и успокоился. Киевская пиарщица оказалась милейшей барышней Олей. Все нарядились, немножко выпили и пошли на вечеринку. Там всех угощали водочными коктейлями, Олег Кулик показывал перформанс (разумеется, в обнаженном виде), а мне попался один из наших колумнистов. Вместо коктейлей у него в руках была целая бутылка водки. Он даже пообещал добавить в свою коллекцию мои работы. Надеюсь, он сейчас это читает). Вот только прекрасная Оля перестаралась с напитками и потерялась на обратном пути. Поздно ночью она обнаружилась на другом конце Венеции, у своего друга, и решила не приходить ночевать. Наконец-то мы с дочкой провели ночь как нормальные люди. В разных комнатах. И следующую тоже.
Но вот приехал дядюшка. Оля вернулась. Друг готовился к открытию выставки, и она, как истинная подруга художника, удалилась. Комьюничка была в сборе. Чтобы не нервировать дядюшку, ему выдали один из двух комплектов ключей. Оля старательно готовилась ко сну. Несколько раз почистила зубы, извлекла нарядную пижамку из сумки. Дядя пришел под утро, тоже долго чистил зубы, потом ворочался и вздыхал.

Все наладилось. Мы более-менее мирно сосуществовали в крошечном пространстве. Ходили по выставкам и вечеринкам, иногда устраивали ужины у себя, иногда ходили все вместе в ресторанчики. Вскоре Оля решила съездить со своим другом на пару дней во Флоренцию. В это время Венецию уже наводнили наши художники со спальными мешками, приехавшие из европейских стран. Русские художники из Берлина и Лондона постоянно искали ночлег. Мы всем вежливо отказывали. Но в одном случае отказать не было никакой возможности. Подруга дочери, приехавшая из Амстердама, отравилась туристической пищей. Ее даже возили на лодке в больницу красавцы-спасатели. Оставлять ее без ночлега было бы негуманно. А у нас койко-место опустело…
Возмущению дядюшки не было предела. Я долго выслушивала, как сложно спать, если рядом находится другой человек, как сложно привыкнуть к незнакомой женщине, как это может еще больше усилить его депрессию. Вопли дядюшки пробудили во мне мать Терезу. Знаменитую триаду про волка, козу и капусту решили просто: дядюшке отдали целую комнату с огромным матрасом. Больной барышне я уступила свою половину дивана. Себе соорудила спальное место в том уголке, который присмотрела себе изначально. И прекрасно выспалась.
Утром дядюшка съехал в Милан. Барышня поправилась и перебралась в другое место. Вернулись Оля с другом, они заночевали на большой кровати, а рано утром уехали в аэропорт.
В самолете я пришла к выводу, что именно так выглядит кризис.
Ой, чуть не забыла. Биеннале продолжается до ноября. Есть очень хорошие выставки. Поезжайте. С жильем сейчас проще.

Статья Виты Буйвид опубликована в журнале "Русский пионер" N 40. 
Новый номер уже в продаже.
Все точки распространения в разделе "журнальный киоск".