Классный журнал

Я сразу предупредил: буду писать как есть, всю правду. Когда мне сообщили, что дадут машину, «фольксваген-туарег». Никаких там рекламных поблажек и коммерческого вранья. Да и вообще, не обязательно про машину, но всю правду до конца.

Да пиши что хочешь, в смысле, именно всю правду и надо, махнули на меня рукой.

Я и напишу. Конечно, я человек женатый и абсолютно всю правду сказать не смогу, но на что хватит духу — обещаю.

А что мне остается? В машинах, если честно, разбираюсь слабо, никакого трепета не испытываю перед двигателем внутреннего сгорания, сколько бы лошадиных сил в нем ни было; качество звука штатной магнитолы не имеет для меня значения; кожаная обивка салона не производит впечатления; молдинги любой расцветки и направленности оставляют равнодушным… Пожалуй, только клиренс время от времени привлекает мое внимание — не чаще пары-тройки раз в год, когда удается выбраться к друзьям на дачу, где частичное, диетическое бездорожье. Автолюбитель из меня ненадежный. В общем, нашли, конечно, того еще испытателя — да я, как говорится, в футбол лучше играю.

Поэтому придется писать не про тест-драйв, а правду.

Как только я узнал, что машина «новый “туарег”» — это, грубо говоря, внедорожник, мысль заработала в конкретном направлении. Ведь как я рассуждал: вот дают тебе, непутевому, машину на пару дней (на три, раз уж договорились всю правду) — что это означает? В каком-то смысле это дар, дополнительная, нечаянная опция. Внезапный и временный выигрыш. Что обычно делают с внезапным выигрышем? Его транжирят направо и налево. Тратят напропалую, чтобы не накликать внеплановую беду. Это понятно. Теперь внедорожник, «туарег», новый. Что это значит? Это значит — большая машина, которая может ехать не только по асфальту, но и по сельской местности. В моей голове сложилась довольно ясная картина: чтобы эти три дня не прошли даром, надо их потратить на что-то, с одной стороны, нужное, а с другой стороны, бессмысленное. При этом и нужное, и бессмысленное обязательно хоть одним своим концом должно лежать в сельской местности.

Я написал в некоторые благотворительные организации и нескольким частным благотворителям, что готов в ближайшие дни перевезти ради доброго дела что-нибудь тяжелое и объемное на достаточно дальнее расстояние, но не в Челябинск.

Виделось, что кинутся ко мне с предложениями доставить одежду, продукты, сласти или компьютеры в подмос?ковные детские дома. Радость детям — это ли не благое дело, это ли не несколько плюсов в карму нового «туарега».

В общем, в основном меня поблагодарили, но заданий никаких не дали. Зато откликнулась Наталья, которая с радостью сообщила, что именно такая помощь и нужна: необходимо перевезти старый холодильник «Мир» с Севастопольского проспекта по Егорьевскому шоссе на пятьдесят пять километров вдаль.

Вот странное дело: обязательно холодильник. Предложишь сделать что-то хорошее — попросят перевезти холодильник. Старый, советский, тяжелый холодильник, на дачу. Сначала стало страшно, и я завел речь про габариты. Габариты оказались стандартными: 50х50х130. Но влезет ли он в «туарег» — вот в чем вопрос. Наверняка влезет, отвечал мне какой-то, скорее всего, внутренний голос. Но «туарег» новый — вот и хорошо, что новый, наверняка он не только лучше, но и больше старого.

И я согласился. Первая, а мне почему-то сразу показалось, и главная задача испытания новой машины есть.

И я поехал забирать автомобиль.

 

Новый «туарег» с дизельным двигателем V8 4,2 и мощностью 360 лошадиных сил, а также стоимостью более трех миллионов рублей (это я узнал из Интернета, разумеется) оказался не таким уж и большим. С точки зрения предстоящего холодильника. Хороший человек, который передавал мне его в пользование, кроме всего прочего сообщил, что, в общем, это машина отличная и мне повезло — конфигурация самая полная, а мощность самая большая. Однако, добавил человек, несмотря ни на что, лучше использовать этот автомобиль на шоссе, особенно не съезжая. Потому что такие колеса не очень приспособлены к бездорожью. Хотя все остальное к бездорожью приспособлено: и полный привод, и режим off road, и блокировка, и поднятие подвески. Но ведь есть в этой машине и, наоборот, режим «спорт» — да и разгоняется она до ста километров всего за пять с небольшим секунд. Я вполуха слушал важные инструкции, а сам думал о своем, сами знаете о чем. Когда хороший человек уже решил, что все мне объяснил, я задал главный вопрос: задние сиденья складываются вперед? Да, конечно, что увеличивает пространство багажного отделения.

На всякий случай я не стал ничего больше уточнять про багажник — по моим прикидкам, холодильник влезал, все остальное было уже не важно.

Положа руку на сердце, существовала еще одна небольшая проблема, точнее, она и была единственной проблемой, потому что с холодильником все ясно, — я никогда не ездил на автомате. Умом я понимал, что перейти с механики на автомат легко, но вдруг что? Не скрою, в ночь перед «туарегом» ворочался в постели: а гладко ли пройдет переход, а смогу ли я выключить из игры левую ногу, смогу ли убедить ее сидеть смирно и просто отдыхать во время напряженных поездок? И уже когда доказал себе, что смогу, когда заснул жадным сном, какой бывает накануне великих свершений, — сразу и проснулся со страшной догадкой: а вдруг после этого не смогу вернуться обратно, на ручную передачу?

 

Подготовка к поездке отобрала немало времени. Ну, думаю, раз ты автомат, то все тут должно быть автоматическое. Настроил телефон на громкую связь, забил Севастопольский проспект в навигатор, поставил пимпочку ручного тормоза тоже на автомат. То есть, как я сам догадался, во время остановки машина сама встает на ручник и сама же с него снимается, когда надо. Колесиком прокрутил режим до «нормального», но потом, подумав, переключил на «комфорт». И мы поехали.

Ладно, ничего особенного не произошло, страхи были преувеличены, до места хранения холодильника доехал без приключений.

Илья, сын Наташи, которого я подхватил по дороге и который должен был помочь с холодильником, согласился: влезет.

И мы увидели его, и он оказался именно таким, каким я его представлял: старым, эмалированным с проржавевшими краями и очень тяжелым. Первая загвоздка — как его грузить-то? В смысле, красивые никелированные накладки на заднем торце «туарега» вызвали подозрения — пластик! Если кантовать через них, сто пудов треснут. Или поцарапаются. Не до такой степени мне безразличен чужой автомобиль, который стоит около ста тысяч долларов. Илья поддержал. И выдвинул прекрасную инженерную идею — на условно пластиковую накладку он положил новый мешок с кошачьим кормом. На эту подушку мы опустили пыльный бок «Мира» и как по маслу продвинули до передних кресел. Ура! Но! Выяснилось, что одним из своих ржавых углов агрегат целит в заднее стекло. То есть при малейшем торможении или ускорении мы расфигачим все задние стекла «туарега». Стало ясно, что «Мир» надо хорошенько закрепить. Пошли искать веревку. В магазине автозапчастей нашелся буксировочный трос. С помощью специальных железных штрипок, вмонтированных в пол, плотно закрепили леденящее устройство. До зад?него стекла осталось 8—10 сантиметров. Илья заверил, что люфта нет, трос неэлас?тичный. На всякий случай придвинули пассажирское кресло вперед. На всякий случай.

С Богом тронулись. И мы попали в ад.

Это была пробка километров тридцать — в будний день. Самый страшный участок — Люберцы. Илья пояснил, что тут строят метро: дороги перерыты, сужены. И как всегда бывает, то есть в самый неподходящий момент, наружу вылезли рефлексы водителя с механической коробкой передач.

Я не знаю, что это такое, точнее, я не сразу понял: буквально на скорости 20 километров в час в момент перестроения в другой ряд левая нога резко била по тормозу — в дополнение к уже нажавшей на тормоз правой ноге. Эта незапланированная конвульсия приводила к мгновенной остановке машины. Илью чуть ли не било головой о лобовое стекло (надо отдать ему должное: из вежливости он как бы не замечал этих инцидентов), скрипучий «Мир» угрожающе придвигался, чтобы, возможно, потом вырваться из веревочного плена, но самое главное — я прям этим самым местом чуял, что сзади вот-вот въедет «шестерка» «Жигулей» с тонированными стеклами. Спасало, как я понимаю, только то, что все происходило на низкой скорости. Я стал вслух уговаривать левую ногу и призывать ее к благоразумию. Я даже хотел привязать ее к водительскому креслу, но тросов больше не было. Мне нужно уже было вырваться на простор, мне нужна была передышка — равномерная поездка без маневров. А пробка не кончалась — до цели осталось 28 километров. И Илья предложил съесть пончиков. Мы припарковались у магазина со странным названием «Помпончики». Я попросил принести мне кофе. Илья еще угостил какими-то штуками типа жареных пельменей или микропирожков. Пончики я трогать не стал — они для бабушки, которая живет на даче. Кофе, пончики и бабушка мне помогли — я стал думать о том, как важно доставить все-таки холодильник, как он поможет в хозяйстве, как бабушка Ильи и мама Натальи ждет это замечательное устройство, чтобы заморозить, скажем, холодец или остудить, предположим, домашний квас… Но тут Илья, как бы читая мои мысли, задумчиво сообщил:

— Вообще-то я не знаю, зачем нам на даче третий холодильник.

И мы двинулись дальше. С этого момента вообще все пошло как по маслу. На одном из участков мне удалось разогнаться до шестидесяти километров, и я наконец услышал настоящий голос большого мотора — этот урчащий вой; я почувствовал его ногой, педаль газа стала будто жестче, будто стимулировала водителя еще прибавить и наконец войти в вожделенный спортивный режим. Пусть здесь, на однополосном шоссе, пусть в зоне населенного пункта Гжель — фиг с ней, с Гжелью, ей уже ничего не поможет, а мы хоть прокатимся с ветерком!

Но мы уже были на месте — выгрузили холодильник, теперь уже подложив старую шубу: кошачий корм по дороге завезли соответственно коту. С удовольствием пронес «Мир» на руках десяток метров и, счастливый, впрыгнул в заметно повеселевший «туарег», и мы сквозь сумерки, но по свободной дороге устремились в Москву. Назавтра у меня тоже был план.

 

Можно сказать, миссия была выполнена. Теперь надо и для души. Но и для дела. Я решил устроить автопробег «по следам публикаций» журнала «Русский пионер». Из «следов» после небольших колебаний выбрал село Русиново, «город слепых». «Невиданный рай» — так назывался репортаж четырехлетней давности. Доехать до Русинова и посмотреть, как там обстоят теперь дела, — это слишком просто. Поэтому я решил взять с собой Лену Орлову, прекрасного фотографа, автора «РП». Тем более перед Леной у меня автомобильный должок, о котором она, может, даже и не подозревала. Мы с Леной Орловой ездили в командировку в предолимпийский Ванкувер. Одной из точек нашего исследования местности был Вистлер — горнолыжный курорт типа нашей Красной Поляны. Туда нужно было ехать — я решил арендовать машину. Но драматическая история с пластиковой карточкой не позволила, опрокинула планы — мы добирались на автобусе. Ну вот, я решил закрыть и эту позицию.

Скрывать не стану — Лене понравились передние фары «туарега». Она назвала их «нарядными», что ли… Она очень жалела, что не участвовала в перевозке холодильника, но я объяснил: места не было. Это чистая правда, места не было. Как всякая женщина, Орлова сразу обнаружила люк в крыше автомобиля. Да не просто люк, а панорамное стекло. Она с радостью стала дергать пимпочку, которая отвечала за этот механизм. Она и открыла шторку, и потом открыла люк; она подставила лицо лучам солнца; она рассказала какую-то историю про кабриолет; она направила объектив фотоаппарата в образовавшееся зияние; она опять взялась за кнопку управления люком, но, обессиленная, попросила наконец закрыть все — очень много солнца. Я все сделал, я был счастлив — вчерашняя левая нога вела себя хорошо, никуда не стремилась и, согнувшись в колене, просто наслаждалась поездкой.

Втайне я надеялся на бездорожье — я помнил, какая разбитая колея вела сквозь деревню к храму, который тогда только стали восстанавливать. Но мы столкнулись с хорошей дорогой, даже не заметили, как оказались у церкви Святителя Николая Чудотворца. Уже была и колокольня, и внутреннее убранство в порядке. А кроме того: птичий вольер, чайная с, как я понимаю, служебным помещением, офисом, церковная лавка. К роднику проложен удобный путь, заканчивается его укрепление — ступеньки, перила. Всюду скамеечки. Прихожане прибывают на хороших машинах, с детьми. Благодать — честно говорю. В церковной лавке поинтересовался: а где отец Иоанн, с которым мы беседовали тогда? Женщина хорошо (благостно и немного грустно) улыбнулась:

— А отец Иоанн теперь в монастыре, в Пафнутьево-Боровском. Он поднял наш храм, всю самую главную работу сделал — и ушел. Теперь другой храм поднимает. А вы съездите к нему, тут рядом совсем.

— Да ладно, я просто узнать, что да как…

— Съездите, — строго сказала женщина.

Мы поехали. Но на выезде, конечно, зашли на предприятие, где я встречался с Александром Раковичем, председателем первичной организации Всероссийского общества слепых. Мне показалось, тут тоже стало повеселее, хотя на самом деле никаких внешних перемен не наблюдалось.

Радостная женщина на входе сообщила, что Ракович после обеда ушел; что худо-бедно работа есть, и слепые тоже заняты; эти огромные теплицы напротив, на месте пустыря, — розарий, и магазинчик рядом есть.

— Ну, жить-то стало веселей?

— Да как сказать…

— Ну вот церковь подняли, вот, смот?рю, коттеджей понастроили вокруг.

— Это да, — согласилась женщина.

Мы не застали отца Иоанна в монастыре — он еще из отпуска не вышел. Бог с ним, в общем-то, все понятно и все хорошо. В каком-то смысле. Слепых в Русинове все меньше, а другая, новая жизнь берет свое, то есть побеждает. И, конечно, православие. Хоть и мистическая это часть жизни, но конвертирует эзотерику в конкретные дела эффективно. В культовых учреждениях порядок и прогресс. Храмы разрастаются как на дрожжах — такое ощущение, прямо пропорционально замаливаемым грехам.

Розы в магазинчике заметно дешевле, чем в Москве.

 

Лена Орлова, может быть, даже вдохновленная увиденным, а может быть, купленными в церковной лавке керамическими изделиями (я тоже купил две чашки), а может быть, панорамным люком «туарега», вдруг предложила:

— А давай заедем к моему герою, «Пионер» про него писал. Про пентамаран, помнишь? Рохлин про Русецкого.

Я, конечно, читал и помнил — и согласился.

 

В Кожуховском затоне — благодать. На зеленой лужайке лежат люди, загорают. На берегу — конструкция, знакомая по иллюстрациям «РП»: ветряки крутятся, флаги вьются. Лена задумчиво вглядывается в пляж.

— А можешь, — мечтательно произносит она, — подъехать прямо к реке?

— Тут нет подъезда.

Лена презрительно смотрит на меня, но терпеливо продолжает:

— Ясно, что нет. По тротуару. И через пляж.

— По тротуару? Ты что? Через пляж!? Там же люди.

— Я вижу. Аккуратно. Может красивый кадр получиться.

Да была не была! Пока Лена пошла здороваться с инженером Русецким, я провел рекогносцировку. Нашел путь, который не затрагивает мирных пляжных москвичей. Но по тротуару пришлось. Подогнал к самой воде.

Александр Русецкий сообщил, что в данный момент он сваривает понтоны. Три уже готовы, надо еще очень много. Время не ждет — наседает местная администрация, необходимо уплывать отсюда. В Сочи, на Олимпиаду. Показать иностранцам, что в нашей стране вовсю развиты «зеленые» технологии — вот эти ветряки. А еще вот тут, сзади, будет вообще самая большая мобильная ветряная турбина.

Александр варит и кует, Орлова нажимает на кнопку затвора. Во всем виден прогресс, хотя очевидно, что Русецкий если не в цугцванге, то в цейтноте. Но он не унывает, а, как я уже доложил, варит и кует.

 

Прямо скажу, на этом часть «по следам публикаций» благополучно завершилась. Дальше я один, потому что остались две самые рискованные части замысла: бездорожье и гонка.

Тут тоже, как мне кажется, все логично. Надо использовать те функции, которые отсутствуют в твоем автомобиле. А то когда еще?

Для бездорожья я выбрал место интимное — деревню Василево. Там в семидесятых наша семья снимала дачу. Там, судя по всему, прошли самые счастливые дни.

Хотел взять с собой Борьку, да тот приболел. Борька тоже там детство провел, у его бабушки там дом был. К тому же Борис все-таки учился перед армией на водителя — как-то органично, мне казалось, услышать его мнение.

— А какая машина?

— Новый «туарег».

— А… Ты что, покупать его решил?

— А что?

— Да так… Мы тут с братом ездили на новом «туареге» недавно. Он, правда, его уже на «гелендваген» поменял…

— Ну и как «туарег»?

— Ну как… (Я предупреждал: писать буду только правду, какой бы горькой она ни была.) Отличная машина. Но очень дорогая.

— Я не покупать, просто катаюсь.

— Вот и хорошо.

 

Детское место, такие знакомые контуры. Никакое запустение, никакие культурно-социальные сдвиги не вытравят эту счастливую картинку. Вот Барский пруд. Вот продуктовый — в свое время чуть ли не лучший деревенский магазин в округе, да и теперь внутри чисто и ассортимент. Вот дорога на Подвязново. А вот — от станции к даче. Отсюда всей семьей, в полном составе, выползали мы из набитой битком электрички и бодро, предвкушая скорую речку Ворю, яблоки и поход за грибами, шли в прохладное летнее жилище. Вот другой пруд, в котором водились караси, — теперь это пожарный водоем № 4, заросший, погибший. Вместо сгоревшего на моих практически глазах клуба, где я оттачивал с соседом Игорьком бильярд, — чья-то замечательная, просторная дача. Вот памятник погибшим в Великую Отечественную воинам из Василева… Поля заросли клевером и полынью — а раньше тут и рожь собирали, и горох сажали. Раньше через поля пролегала дорога и до Артемова, и до Дубков — теперь тупики, ни пройти ни проехать. От Подвязнова до Артемова — рукой подать, если через поле. Я запустил режим off road, поднял подвеску и попытался. В воздух полетела трава. Безмозглые козы, которые самостоятельно паслись тут, с интересом обступили автомобиль.

Тогда я решил не ехать в Артемово. Какая-то тоска залепила сердце. Зачем? Местные мужики, братья (потому что одно лицо), подсказали: через Ашукино, только так. А напрямки? Напрямки… Нет, как будто вспоминая то, чего не было, произнес младший. Никак.

Ну, никак так никак. Ударив по сигналу, разогнал коз, рванул по клеверной целине вокруг Подвязнова. Машина будто плыла по сливочному маслу. Ей вроде и в удовольствие было, чего бы там ни утверждал хороший менеджер. Конечно, езда по бездорожью требует большей концентрации, да и вперед смотреть надо внимательно, чтобы в арматуру какую не въехать. Но это то, что мне нужно было. Как Янковский в «Ностальгии» прошел со свечой от края до края, так и я пробил маленький и бессмысленный путь по своей целине. Разомкнул замкнутое пространство. Сделал вид, что разомкнул.

Вернулся в Москву.

Оставалось лишь одно — гонка по ТТК. Я начал ее на Хамовническом валу, где традиционно по ночам гоняют стритрейсеры. Время — двенадцатый час, режим — «спортивный». Адреналин — в достатке. Педаль в пол, и понеслась. Уже перед Беговой пристроился к белой машине «Лада», четвертой, я думаю, модели. Привлекла неоновая подсветка номера и высокая скорость передвижения. Я старался не отставать. Автомобиль ревел, жег горючее, вообще, отзывался намного лучше, чем в режиме «комфорт» или «нормальный». «Лада» сошла с дистанции где-то в районе съезда на Рязанку, а я на победной волне поддавал газу и поддавал… Ну, в своих, так сказать, коридорах. Больше ста двадцати не ехал, в основном километров девяносто. Мне же не скорость главное, а целым добраться, куда положено.

Кольцо я замкнул чуть больше чем за тридцать минут.

Заправился, крякнул — ну, в общем, недешевое удовольствие заправлять эту машину — и поехал пить латте в ночную «Кофеманию» на Комсомольском.

 

Если бы хороший человек, который принимал у меня автомобиль, спросил: «Как вам?» — я бы, конечно, напрягся, собрал всю свою многозначительность и ответил: «Большая понятная немецкая машина. Жаль, нет варианта с механической коробкой». И получил бы, разумеется, ответ, что имитация механики есть — но без сцепления.

А зачем мне без сцепления, как я это объясню своей левой ноге?

 

P.S. Четыре года назад в Русинове я видел, как муж бил жену, в доме прямо напротив храма. И написал про это. В этот раз я, конечно, подошел к тому дому, заглянул во двор. Дом умер, дорожка до калитки заросла высоченной травой. Ничто не екнуло внутри, ничто.

Статья Николая Фохта "Туарег". Текст-драйв" опубликована в приложении "Машинка" к журналу"Русский пионер" №39. 

Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".