Классный журнал

Филимонов
Лампочка Ценципера
25 апреля 2013 14:40
Этот очерк обозревателя «РП» Дмитрия Филимонова при всех своих компактных габаритах охватывает тем не менее сразу несколько эпох и столько же поколений. Автор прослеживает закономерности и выводит мораль. Пока он это делает, читателю предстоит разобраться, кто же в очерке пионер-герой.
Борух Ценципер был не очень храбрым человеком. Откровенно говоря, он был патологическим трусом. Когда первый раз бомбили Севастополь, Борух пропал. К вечеру объявился.— Ты где был? — спросила Рахиль.
— В бомбоубежище.
— Борух, ты бросил меня, детей и побежал прятаться?
— Рахиль, — потупил взор Борух, — ну должен хоть кто-то остаться в живых в этой семье.
Он был патологическим трусом и держал явочную квартиру. В его доме собирались большевики-подпольщики. Он страшно боялся, что однажды придут жандармы и всех арестуют. Всех — и его тоже. Но еще больше боялся, что к власти придут большевики и отберут его мельницу в Мелитополе, кинотеатр «Черномор» в Балаклаве и шаланду с тем же названием в севастопольской гавани. Он боялся этого и потому держал явочную квартиру. Где собирались большевики. Он рассчитывал, что большевики, придя к власти, не тронут его мельницу в Мелитополе, кинотеатр «Черномор» в Балаклаве и шаланду с тем же названием в севастопольской гавани. Своих же не трогают, верно? Блат — великая сила!
Когда белые бежали в Стамбул, они прихватили шаланду. Эх, это была не просто шаланда, а настоящее морское судно — с гальюном на корме! Когда пришли красные, они экспроприировали мельницу в Мелитополе и кинотеатр «Черномор». Эх, это был не просто кинотеатр, а единственный кинотеатр в Балаклаве! Борух боялся, что отберут и квартиру. Поэтому пошел в Реввоенсовет и получил охранную справку. «В гор. Севастополе на квартире т.т. Ценципер Б.А. и Р.Л. проходили конспиративные встречи подпольной большевистской группы». Мемориальная квартира, так сказать. Не отобрали.
И когда Боруха арестовали прямо на улице и посадили в тюрьму, Рахиль пошла к Папанину. Ну, тому самому Папанину, полярнику. Только в те времена он еще не был полярником, а был токарем портовых мастерских и участвовал в тайных сходках на явочной квартире, а с приходом большевиков сделался большим начальником в Реввоенсовете. И вот она приходит к Папанину и говорит:
— Ваня, помогите! Моего Боруха арестовали.
— За что? — спрашивает Папанин.
— Не знаю.
— Так узнайте, тетя Рахиль.
И она идет и пишет записку в тюрьму. «Дорогой Борух, Советская власть — мудрая власть, она разберется, и тебя освободят. Целую, люблю, пор вокс». Охранник прочитал записку, не нашел в ней ничего недозволенного. Борух написал ответ. «Дорогая Рахиль, я знаю, что Советская власть — мудрая власть, она разберется, и меня освободят. Целую, люблю, пор голд». Охранник прочитал записку и не нашел в ней ничего недозволенного. Он же не знал, что на идише «пор вокс» означает «за что». А «пор голд» — «за золото». Борух трудился приказчиком в конторе металлопроката. И приторговывал золотишком. Страшно боялся — но торговал.
На следующий день Боруха выпустили. Блат — великая сила.
Когда через много лет его арестовали снова, Папанин, к тому времени уже знаменитый полярник, начальник Севморпути, снова спросил: «За что?»
За тетрадки. На этот раз Борух торговал школьными тетрадками на городском рынке. Спекулировал. Ему светил срок — три года. Но его отпустили снова. Блат — великая сила.
Вы хотите спросить, к чему я все это рассказываю? Не спрашивайте, а то перестану рассказывать. Борух родил Мулю, Аду и Моисея. Моисей уехал в Москву, стал Мишей и родил Володю.
Так вот, когда этого самого Володю выгнали из института, он шел по московским улицам и был грустен. Рядом затормозила черная «Волга».
— Привет, Ценципер! — крикнул пассажир черной «Волги». — Как дела?
— Привет, Прокофьев, — сказал грустный Ценципер.
Юра Прокофьев, московский мэр, первый секретарь горкома, гэкачепист. Только в те времена он еще не был гэкачепистом, а был выпускником МАМИ, Московского автомеханического института. Того самого, откуда выгнали Ценципера. Но Прокофьев этого не знал, потому что, когда Ценципера выгоняли, он стремительно делал партийную карьеру и в институте появлялся редко.
— За что? — спросил Прокофьев.
На пятом курсе их призвали на военные сборы. «Здравствуй, дорогой отец мой и родитель, с поклоном к тебе письмо пишет сын твой младший — Володя. Шлю я тебе красноармейский привет и добрые пожелания в жизни твоей, а также и здоровьица тебе наилучшего. Обещаю хорошо служить и зорко охранять покой и благополучие всех вас. Живите и работайте спокойно — мы верно стоим на страже Родины. Через два дня увезет нас поезд в далекие от вас места, но и там любовь моя не потускнеет, а будет сиять, как бляха на ремне солдатском».
Он думал, что это будет забавная прогулка в армию. Трудная, но веселая. Как на Целину съездить. Ценципер и Целина. Ездили — знаем! Однако для Ценципера военные сборы закончились быстро — когда он дал в морду офицеру. Этот глупый молодой офицер сидел в курилке-песочнице — ну, вы знаете, какие курилки бывают в армии, — и рассказывал антисемитские анекдоты. Этот глупенький молоденький офицерик в песочнице рассказывал анекдоты про евреев в присутствии еврея Ценципера. И получил в морду. И была драка. Институтское начальство эту историю замяло. Но потом, на выпускных экзаменах, Ценципер пытался сдать вождение за друга своего Леопольда. Друг Леопольд не мог совладать с автомобилем. Когда он садился за руль, машина выезжала на тротуар и начинала гоняться за прохожими. И не потому, что он злодей и хулиган, — просто любая техника в руках Леопольда становилась опасной. Ну такой вот, неприспособленный. Когда подлог вскрылся, Ценципера выгнали. Припомнив драку, выдали характеристику: «По своим морально-политическим качествам не может быть советским офицером и, следовательно, командиром производства». Это был волчий билет.
Тут еще дед Борух и бабка Рахиль письмо прислали. Писала, конечно, бабка — дед-то не сильно грамотный. Он больше на идише, чем по-русски. Когда после войны ему пленных немцев дали, чтоб железо таскать в конторе металлопроката, Борух с ними на идише разговаривал. Чтобы понятней было. Немцам. Так вот, письмо. Ничего в нем особенного, главное, что вовремя. «Учись, мой мальчик, хорошо. При Советской власти все могут учиться, а это значит, что ты сумеешь работать, где тебе понравится, и жить, где захочется. Мы, если бы с дедой могли при царизме учиться, сейчас были б люди с хорошей специальностью. Могли б в Москве хорошо зарабатывать, и квартиру нам дали бы, и вы бы в гости к нам пришли, а так сидим в поселке, деда на старости трудно работает. Помни, мальчик: ученье — свет, неученье — тьма».
Если вы хотите спросить, зачем я это рассказываю, так лучше не спрашивайте. Лучше совсем не читайте.
И таки да, настала для Ценципера тьма. Беспросветная. Он пытался получить диплом где-нибудь и как-нибудь, работал на ярославской бойне, по уши в крови и в дерьме, но по всему выходило, что карьера закончилась, не успев начаться.
— Ладно, — сказал Прокофьев, — позвони мне через пару дней.
И через пару дней Ценципера восстановили в институте. Блат — великая сила.
Новая характеристика свидетельствовала о блестящих морально-политических качествах выпускника Ценципера. И с ней он поступил на службу в «Лампочку» — Московский электроламповый завод. «Лампочка» давно не выпускала обычных лампочек, которые советские люди вкручивали в свои люстры и настольные лампы, а работала исключительно по спецзаказу. Лампы для гроба Ленина, которые не греются и дают мягкий «живой» свет особого спектра. Лампы для кремлевских звезд, которые практически не сгорают. Конструктор Ценципер скоро сделался командиром производства. Его конструкторское бюро изобретало лампы для военных и космических нужд. Космические корабли стыковались, ориентируясь на лампочки Ценципера.
Однажды конструкторское бюро получило заказ на производство шести тысяч ламп странной конструкции. Как было сказано в техзадании, лампочка не должна отличаться внешне от обычной бытовой. Но, будучи выключенной, должна излучать в инфракрасном диапазоне. Невидимый глазу, но достаточный для фотосъемки свет. В техзадании не было сказано, для чего предназначены странные лампы. Но ведь интересно же, да? И конструкторы таки выяснили — для гостиницы «Россия». В ней было пять тысяч номеров.
Бывало, на создание нового изделия отводили ночь. Перед самым окончанием рабочего дня в конструкторское бюро заваливает охранник с винтовкой и двое в штатском. Всем оставаться на местах! Входить-выходить запрещено. Задача: сделать точно такую хреновину (штатский достает из чемоданчика лампу). Скопировать, не вскрывая. Работать осторожно. Образец не разбить! Срок — до утра. Справитесь — премия.
Ну, конструкторы лампу в руках повертели. Маркировка американская. Конструкция — понятная. Они точно такую лампу уже придумали — и даже сделали. Только на поток не успели поставить. Называется «лампа БАНО» — бортовые аэронавигационные огни. Но людям в штатском ничего такого говорить не стали. Чтобы премии не лишиться.
И вот ночь. Охранник с винтовкой заснул. Двое в штатском тоже носом клюют. Конструкторы спирт пьют.
Утром Ценципер возвращает людям в штатском американский образец — в целости и сохранности. И демонстрирует готовую лампу — собственной конструкции. Люди в штатском довольны. Премия обеспечена. Но ведь интересно, что это было, да? И таки выяснили: президент Никсон в Москву как раз прилетал. Он в Кремле ночевал. А его самолет — на спецстоянке. С американского борта № 1 лампочка.
Однако самые трудные по конструкции — подводные лампы. Для подводных лодок там, батискафов, крабовых ловушек…
Сегодня «Лампочка» предлагает заказчикам продукцию совсем иного рода. Бутылки зеленого стекла, светящиеся указатели «Вход», «Выход», а также «Нет входа» и «Нет выхода».
Когда умирал старый Борух Ценципер, он произнес: «Как много я работал! Всю жизнь работа, работа…» Это были его последние слова.
Прежде чем шагнуть в окно, смертельно больной Михаил-Моисей Ценципер оставил на столе заявление в милицию, письмо детям и записку в секретере: «Ребята, эта выпивка — на поминки. Dixi».
Недавно Володя, теперь уже Владимир Михайлович, Ценципер сходил на свою «Лампочку». Сегодня там, где было конструкторское бюро, — цех по изготовлению гробов. Стучат молотки, визжат дрели, работа спорится.
— Послушайте, любезный, — спросил Ценципер гробовых дел мастера, — я работал в этих стенах тридцать пять лет. Могу ли я рассчитывать на скидку в вашей фирме?
— А что вы тут делали тридцать пять лет?
— Разные лампочки, — ответил Ценципер.
— Разные? — переспросил мастер. — А вечные? Это правда, что существуют вечные лампочки, только производителям невыгодно их выпускать?
— В этом мире нет ничего вечного, — молвил Ценципер.
— Эт-точно! — согласился гробовых дел мастер. — А про скидки у начальства узнайте. Думаю, дадут.
Блат — великая сила.
Статья Дмитрия Филимонова "Лампочка Ценципера" опубликована в журнале "Русский пионер" №36.
Читать все статьи автора.
- Все статьи автора Читать все
-
-
28.12.2014Последняя песня Санты 0
-
07.12.2014Ленин и носки 1
-
22.11.2014На столбах 0
-
03.11.2014Майор на колокольне 0
-
03.10.2014Who is Иван Яковлевич 0
-
21.06.2014И бутылка библейского 0
-
20.05.2014Радя и смерть 0
-
09.02.2014Столетний бабник 0
-
13.12.2013Трактор 0
-
30.11.2013Глушь 0
-
26.11.2013Насморк 1
-
30.10.2013Фабрика змей 0
-
0
24508
Оставить комментарий
Комментарии (0)
-
Пока никто не написал
- Честное пионерское
-
-
Андрей
Колесников501Февраль. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 5561Доброта. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 7550Коллекционер. Анонс номера от главного редактора -
Полина
Кизилова8458Литературный загород -
Андрей
Колесников12001Атом. Будущее. Анонс номера от главного редактора
-
- Самое интересное
-
- По популярности
- По комментариям