Классный журнал

Каннер
Мое местечко в строю
22 апреля 2013 16:52
Президент Российского еврейского конгресса Юрий Каннер, местечковый еврей с Украины, рассказывает про это местечко с такой нежностью и любовью, что поневоле думаешь: да что же ты-то родился во глубине Ярославской области и ни о чем таком не подозревал, пока не прочитал эту колонку?!
Когда я стал общаться с людьми, которые составляют сердце конгресса, с основными участниками и идеологами, я понял, почему стал президентом этой организации. У меня есть то, что дополняет картину. Большинство руководителей РЕК — потомственные горожане, преимущественно из крупных городов. Наверное, я единственный лидер конгресса, который родился в еврейском местечке на Украине.Когда я уехал оттуда учиться, там оставалось всего семьдесят пять евреев. Но дух сохранялся. Меня как-то спросили: «Когда вы узнали, что вы еврей?» Я узнал, что я еврей, наверное, раньше, чем узнал, что я живу в стране Советский Союз и в той ее части, которая называется Украина.
Когда я в городе впервые увидел, что на бутерброд с маслом кладут колбасу, у меня был такой шок, будто у меня на глазах едят живую лягушку. Евреи не мешают молочное с мясным. Дома у нас соблюдался достаточно строгий кашрут.
Еврейское местечко на Украине не соответствует представлениям о евреях в России и мире. В России представление о евреях как об интеллектуальной элите. Это инженеры, учителя, врачи, адвокаты, это победители физико-математических олимпиад, нобелевские лауреаты и так далее. А в еврейском местечке есть евреи-маляры, жестянщики, рабочие. Мои деды, например, были мельниками. Когда моя мама после окончания школы хотела дальше учиться, ее родители возражали. Она решила поступать в горный институт, но они считали, что это нехорошая профессия. Портниха, повар — вот это профессии! Они всегда нужны, они прокормят.
Еще одно отличие от города: в местечке сохранялись остатки еврейской общины. Ухаживали за кладбищем вместе. Все жители местечка собирали деньги на свадьбу. Был даже товарищеский суд — мирили, делили, разводили. Старики собирались и, помолившись, разбирали дело.
Община собиралась, чтобы печь мацу. Ее нельзя было купить. Существовала проблема: каждый хотел иметь мацу из своей муки, потому что знал, что своя мука точно кошерная, а про чужую — иди знай. А собрать деньги и купить муку для всех нельзя было. Во-первых, проблема ее купить. Во-вторых, сбор денег, покупка не только для своего личного пользования, доставка — это уже частная коммерческая деятельность, уголовно наказуемое деяние.
Поэтому все приходили со своей мукой и со своей наволочкой, в которую потом складывали мацу. Там был настоящий конвейер: мука не должна была пересекаться с готовой мацой. В одной комнате месили, раскатывали, в другой пекли. У меня была своя работа: я делал дырочки в тесте зубчатым колесиком на палочке.
В общем, я — местечковый, это одно существенное обстоятельство. А второе — что я потомок великих раввинов и хасидских праведников.
Президент РЕК должен выдвигать идеи, и чтобы это делать, нужно иметь моральное право. Так что, с одной стороны, я из гущи простого еврейского народа, а с другой — за моей спиной те великие евреи, которые внесли существенный вклад в развитие еврейской мысли на протяжении последнего тысячелетия.
Одно из тяжелейших воспоминаний детства, которое, возможно, определило то, чем я занимаюсь сейчас…
У нас была патриархальная семья. Мой дед жил вместе с семьей своего дяди, который был женат на его сестре. Довольно распространенное явление в местечковых семьях, когда дядя женился на своей племяннице. Видимо, из-за родственного брака у них были сложности с детьми: родили семерых, а выжила только одна дочь. Выжила — сложно сказать, так как она была расстреляна немцами в 1943 году.
И вот однажды утром дядя моего деда пошел за хлебом. Были такие кирзовые корзинки — специально для хлеба. Его долго-долго не было, а потом он пришел и принес полную сумку человеческих костей. В тот день начались взрывные работы на карьере, где была расстреляна его дочь. Митинг провели, прекратили взрывать, поставили небольшой памятник.
Это часть памяти, которая повлияла на то, чем я занимаюсь сейчас. Привести в порядок захоронения гораздо важнее, чем большие митинги. Это оказалось очень объемной, сложной работой. Я очень рад, что нашелся человек, который откликнулся, с которым мы совпали. Редактор районной газеты там, в райцентре, где я родился. Сегодня он разыскал 388 имен, и еще 380 предстоит восстановить. Но работа эта гигантская: только в одном районе было расстреляно около десяти тысяч человек. Сохранение памяти — одна из самых важных вещей для сохранения национальной самоидентификации.
Сегодня в Москве три еврейских музея. Ни один народ России, сопоставимый по численности, не имеет трех музеев в Москве. Почти в каждом областном городе есть еврейская община и небольшой музей. Важно не только сохранять память о евреях для евреев. Нужно рассказывать о вкладе евреев в русскую культуру. До сих пор он не оценен. Это очень тонкая материя. Не хватает не только знаний и средств их распространения, не отработана до конца методика, принципы, подходы.
Вот, например, Исаак Левитан — это художник русский или еврейский? Нобелевский лауреат, писатель Исаак Башевис-Зингер — это часть мировой литературы? Безусловно. Но он писал на идише — языке европейских евреев, ашкенази, и герои его произведений — евреи. Башевис-Зингер будет принадлежать еврейской литературе, если евреи будут пользоваться ею, декларировать принадлежность этих писателей к нашему народу, читать, знать.
Владимир Высоцкий — это достояние русской культуры, вне всякого сомнения. А как нам быть с тем, что папа у него еврей, причем из семьи последнего главы московской еврейской общины? Вклад Владимира Высоцкого в русскую культуру — еврейский или нет?
А Марк Шагал? Он русский, белорусский, французский и еврейский…
Тема культуры интересна еще и потому, что идентичность российских, точнее, советских евреев отличается от принятой во всем мире. Потому что только в двух странах за всю историю человечества существовало определение национальности по крови — в нацистской Германии и Советском Союзе.
В царской России не было официального понятия «еврей» — только «иудей»: фиксировали вероисповедание, а не национальность. В Советском Союзе и нацистской Германии это отменили — здесь действовала только идентификация по происхождению. Это сказалось на нашем национальном самосознании: мы испытываем принадлежность к народу, а не к религии, в остальном мире — наоборот.
Российский еврейский конгресс не может работать без помощи жертвователей. Есть разные уровни помощи, причем они классифицированы не мною, а нашими мудрецами. Как правильно помогать, чтобы не накормить рыбой, а научить ловить рыбу, — это первый вид помощи. Второй — из рук в руки, без посредников. И самый высокий уровень — когда тот, кто помогает, не знает, кому он помогает, а тот, кто получает, не знает, от кого он получил.
Наша главная задача — помочь людям делать добрые дела. Это как научить читать ребенка. Не хочу никого обидеть, но должен сказать, что банкиры не склонны давать деньги. Несмотря на то что наш совет возглавляет Владимир Ресин, у нас почти нет людей, чей бизнес связан с компаниями с государственной долей. Может быть, мы не знаем их языка. Может быть, мы не знаем, как правильно попросить или, вернее, предложить. Я понимаю, что это моя недоработка и РЕКа — то, что у нас нет общих детей с банкирами и общих детей с бизнесом, близким к государству. Значит, мы для них недостаточно привлекательны.
Люди, заработавшие деньги в России, еще только учатся благотворительности. Когда-то в еврейской среде это было само собой разумеющимся. Многое шло от давней религиозной традиции: Бог дал тебе разбогатеть — не гневи Его, не испытывай доброту небес — помоги и сам, кому можешь, чем можешь. Именно так жили и даже возникали еврейские общины, в частности, Восточной Европы, российской «черты оседлости», так поддерживалось еврейское образование, синагоги, больницы, на это существовала система общинной социальной помощи.
Сейчас общинной замкнутости нет, религиозные традиции ослабли, а в новые моральные нормы это еще не вошло. Многие очень богатые евреи просто не чувствуют в себе потребности в благотворительности.
А ведь от благотворительности можно получать настоящее удовольствие. Вы представьте себе, что может быть моральным стимулом для человека, у которого в материальном плане все есть, который состоятелен и успешен? Они возглавляют компании, им принадлежит бизнес, но никто не может их похвалить: «Ты молодец, ты сегодня хорошо поработал». Некому сказать. О том, что происходит там, у них, знает только «Форбс».
Мало есть вещей, от которых могут получить удовольствие большие бизнесмены. А вот благотворительность — одна из них.
Статью Юрия Каннера «Мое местечко в строю» можно прочитать в журнале "Русский пионер" №36.
Читать все статьи автора.
- Все статьи автора Читать все
-
-
22.04.2016Дрожжи цивилизации 2
-
04.02.2016Моисей и фараон 0
-
07.11.2015Субботняя суета 0
-
06.10.2015Время - это мы 1
-
28.11.2014Еврейский вопрос про "Мистрали" 0
-
10.09.2014Подчинение без доминирования 0
-
20.02.2014Посредник Киеву в помощь 3
-
30.12.2013Дорогой друг! 0
-
0
24503
Оставить комментарий
Комментарии (0)
-
Пока никто не написал
- Честное пионерское
-
-
Андрей
Колесников1 1272Февраль. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 6240Доброта. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 8244Коллекционер. Анонс номера от главного редактора -
Полина
Кизилова8953Литературный загород -
Андрей
Колесников12657Атом. Будущее. Анонс номера от главного редактора
-
- Самое интересное
-
- По популярности
- По комментариям