Классный журнал

Многие считают, что то, что сохранило еврейский народ на протяжении более чем трех тысячелетий, — это неуклонное упорное, а иногда упрямое следование странной, непохожей на соседние народы, религии. Так это или нет, кто знает… Правда заключается в том, что из 16 героев моего рассказа только один строго выполняет все религиозные предписания и продолжает тем самым нашу древнюю традицию.
Правда заключается также и в том, что вся еврейская философия пропитана цикличностью и многократным повторением. Это и в учебе, и в молитве, и в совершении обрядов. Но в наш век количество евреев, придерживающихся этих правил хотя бы по инерции, потому что это делали их отцы и деды, намного меньше, чем тех других, к кому отношусь и я, которые ничего не выполняют. Но при этом мы смеем считать себя евреями и в прошлом веке для таких, как мы, было даже создано маленькое государство, застрявшее как кость в горле огромного мусульманского мира. Может быть, эта страна и оставляет всем нам, живущим в ней и за ее пределами, надежду, что евреи переживут и непростой XXI век. Один из дважды паломников, гражданин России, проживающий и работающий в Москве Михаил Фридман говорит, что ему было бы очень обидно, если бы цепочка страданий, преступлений и деяний этого великого малого народа закончилась на нем. Именно поэтому он тратит немало денег, времени и интеллекта на про­дление существования этого народа.
Президент РЕК Юрий Каннер, еще один заслуженный паломник, придумал эту историю и настоял на ее повторе, понимая, что, организуя второй поход, мы начинаем традицию, которая поможет нам сохранять себя. Второй раз очень труден. Чем уже, казалось бы, можно удивить? Те, кто уже был, не хотят повторять пройденное, а новые участники, не встречая энтузиазма у ветеранов, тоже не очень рвутся. Новизны нет. Еще за два месяца до назначенного срока казалось, что поход придется отменять. Никто еще не дал окончательного ответа. Самым верным оказался Юра Зельвенский, который встал со мной и Юрием Каннером плечом к плечу. Он был с нами несмотря на то, что график его на это время был не легкий. Был и еще один энтузиаст, принявший идею похода и решивший в нем участвовать задолго до прибытия в Израиль. Юра Кокуш оказался впоследствии не только надежным товарищем, но и очень полезным членом команды. Он отснял очень много картинок и видеосюжетов, которые впоследствии стали документальной видеолетописью второго похода.
Итак, три мушкетера и д’Артаньян, три Юрия и один я. Мы взялись за телефоны, я и Юра Каннер, мы объясняли людям, что это не прихоть и не блажь, мы сформулировали за время разъяснительной работы и для себя, и для других, зачем, собственно, мы идем перед Песахом в пустыню. Более того, нам стало понятно, почему мы предаем это гласности, рассказываем об этом в СМИ.
1. Мы гордимся своей причастностью к еврейскому народу.
2. Мы гордимся еврейской традицией и историей и не стесняемся ее.
3. Мы хотим привлечь к еврейству людей, забывших о своих корнях, и тех, кто хотел бы к нему присоединиться.
Но хватит идеологии, надоело. Вперед, читатель… Ох, нелегко писать второй раз о походе по пустыне, хотя, если честно, я чуть-чуть кокетничаю. Из старого, прошлогоднего, состава нас было только пять человек. Юрий Каннер, Юрий Зельвенский, Миша Фридман, Ваге Енгиборян и я.
Интересно, что за несколько дней до похода в наш ларек уже выстроилась очередь, люди готовы были кроме оплаты самого похода внести и приличный благотворительный взнос, лишь бы попасть в модный тренд. Нам приходилось уже отбиваться. Мы решили, что без ущерба для самой идеи похода (интимная обстановка, уединение, возможность каждого пообщаться с каждым) мы можем взять с собой не более 15 мужчин. Так в конце концов и получилось. Хотя с нашими паломниками часто хлопот бывает больше, чем у Моисея в пустыне с народом Израиля. Один из первоначальных участников получил уже в самом начале сообщение о том, что назавт­ра должен срочно вернуться в Москву, его паркетный джип «мерседес» долго мотался по пустыне, водитель авто искал наш привал после первого дня и в конце концов нашел. Герман Захарьяев тратит большие деньги на благотворительность и является близким другом, к которому всегда можно обратиться, но с походом ему просто не везет. В прошлом году он заплатил за него сполна, но в последнюю минуту не смог прилететь, а в этом был вынужден уехать после первого дня. Наши ряды пожидели на одного человека, а четверо вообще не сумели приехать в первый день. Миша Фридман, Герман Хан и их друзья Александр Курт и Ваге Енгиборян сумели вылететь из Москвы только днем в пятницу. Их самолет заплутал в небе из-за той же песчаной бури, из-за которой мы заплутали в пустыне. Но об этом чуть позже.
 

День первый, или Непростое начало трудного пути

С самого начала нашего второго похода, вернее, еще в процессе подготовки его у меня было ощущение, что судьба в этот раз не способствует нам. Суровый еврейский Б-г испытывает на прочность. Так, уже за месяц до похода стало известно, что аккурат в те же даты в золотой Иерусалим пожалует его величество Обама. В чем проблема? Не догадается незадачливый читатель. Есть проблема. Дело в том, что столица Израиля Иерусалим — это совсем небольшой по мировым масштабам город. Те, кто не верит, слетайте и проверьте… Весь его центр умес­тится на Красной площади Москвы. И вот все мои иерусалимские друзья и доброжелатели, в кавычках и без, предрекали провал. 21 марта весь центр города будет перекрыт, невозможно будет ни добраться до точки сбора в отеле «Мамила», ни затем выехать оттуда в сторону Мертвого моря. Что делать, как быть? Поменять даты невозможно, ведь паломничество задумано как шествие в сторону Иерусалима в канун праздника Песах, а праздник этот невозможно передвинуть на пару дней даже ради великой и могучей Обамы.
Когда утром 21 марта я выглянул в окно своего номера, мурашки побежали у меня по спине. Великий Ершалаим как будто вымер, как будто находился в блокаде или под комендантским часом. Полицейские оцепления, заслоны, на улицах нет ни людей, ни машин. Я втянул голову в плечи и глотнул воды из бутылки на столе. Благо стоимость бутылки входила в цену номера.
По моему настоянию большая часть путешественников ночевала в этой же гостинице, даже те, у кого в Израиле есть свои гостиницы или большие комфортные дома. Но были и ослушники. Белорусский хлопец Толя Моткин предпочел ночевать у себя дома, в одном из центральных районов города, в шаговой доступности от отеля «Мамила», а вот украинский парубок Вадим Шульман, ныне проживающий в Монако, прилетел на своем самолете сначала к отцу и утром на машине пробивался к нам. Возникли проблемы и с маленьким автобусиком-«мерседесиком», который должен был умчать нас подальше от проклятой проамериканской цивилизации. За не очень большие деньги мне удалось припарковать автобусик возле отеля. Теперь надо было решать вопрос с двумя недошедшими паломниками. На несколько минут открыли дорогу для пеших граждан, и Толя, запыхавшийся, но целый, проскользнул в лобби нашей гостиницы. С Вадимом было сложнее, и мы договорились, что будем выезжать из города разными дорогами и встретимся уже возле Мертвого моря. Wedidit! Нам удалось вырваться, задержавшись всего минут на сорок, и мы помчались на юг, в пустыню, чуя свободу и легкость после бегства от Обамы. Российские телевизионщики ринулись за нами. Мы победили! И действительно, чего уже может быть интересного в визите смуглого американского президента? Вот наш поход по пустыне — это да! Передохнув и дождавшись отставших, мы снова ринулись в путь мимо соленого моря, крепости Масада, финиковых пальм и скептических верблюжьих морд.
Мы доехали до начала маршрута довольно быстро. В районе двенадцати часов дня мы уже выгружались из кондиционированного рая автобуса в сухой и прозрачный рай пус­тыни. А дальше — брезентовый тент и дерево, не сильно защищающее своими ветвями от солнца, обмундирование, приготовленное для нас старым добрым Шаей, добрые задумчивые глаза верблюдов и душистый бедуинский кофе, и чай, и фрукты с овощами. Мы подбирали себе белые марлевые штаны, шляпы с полями, фляги и специальные носки, учили новобранцев обматывать голову кафией. Трое из нас, уже побывавшие в пустыне в прошлом году, снисходительно покрякивали, помогая новичкам. Севшие нам на хвост телевизионщики очумело шатались между нами, расспрашивая и снимая, умоляя разрешить им идти вместе с нами. Но мы были неумолимы. То есть разрешили им пройти с нами метров восемьсот. Поход номер два начался…
В первый день мы прошли километров десять. Следует отметить, что Шая, руководствуясь моей просьбой, в этом году выбрал совсем другой маршрут, намного более крутой. Мы поднимались на каменистые холмы, обходили высохшие русла, карабкались по крутым обрывам. Мы сделали выводы из прошлогоднего похода и постарались рассказать о своем опыте неофитам. Думаю, что это было очень полезно. Конечно, кое-кто натер ноги, но более серьезных повреждений, как в первом походе, уже не было, хотя мы шли по более пересеченной местности. Я обязан отметить для желающих двинуться с нами в путь в будущем, что горячий душ на привале был таким же наслаждением, как и в прошлом году, а справление большой нужды под звездами — таким же интеллектуально-физическим вызовом и актом воссоединения с пустыней и ее обитателями. Испеченный на камнях хлеб, горячий пахнущий дымком суп, многочисленные салаты и мясо были вкуснее изысков московско-французской кухни. Мы изрядно приняли на грудь этим первым вечером. Некоторые из путешественников дошли до привала на исходе сил. Наш уже постоянный гид-переводчик Гриша Тышлер вышел в темноте из-под навеса палатки и поглядел в небеса. Он позвал нас всех. На чис­том небе вокруг луны появился непонятный круглый нимб, мы никогда не видели такого. Спросили у нашего пустынника Шаи: что бы это значило? Изменение погоды, невозмутимо сообщил он и пошел отдавать указания своим бедуинам…


День второй, или Встреча царицы Субботы

Ночью мы спали, как малые дети, выпившие несколько бутылочек ядреного алкоголя. А утром проснулись рано и встали легко. Наш хранитель традиции Миша Мирилашвили накладывал утром тфилин и читал молитву. У евреев считается, что по возможности следует молиться не в одиночку. Если вокруг есть евреи, то нужно сколотить группу из десяти человек — тогда молитва действеннее. Миша был настолько мягок и тактичен в своей просьбе поучаствовать, что даже у самых рьяных безбожников не возникало возражений. Так стояли мы вдесятером, глядя в сторону Иерусалима, куда держали свой путь, и, покачиваясь слегка, молились каждый о своем, а Миша бормотал канонический текст, отшлифованный веками повторов. Эта коллективная медитация объединяла нас и делала ближе, мы завтракали и собирались в путь. Наш паломник из Ростова, хозяин крупного издательства Леня Вальдман признался, что вчера ему было тяжело, с непривычки он еле доплелся до лагеря, но сегодня он готов продолжать путь. Заполнив фляги, мы двинулись в путь. По дороге мы увидели остатки небольшого форта набатеев, некогда сильного народа пустыни, владевшего торговыми путями и знавшего их, как ладошку своей руки, и сгинувшего в небытии не один век назад.
Изменения в погоде, которые предвидел наш Шая, наступили как-то незаметно и плавно, но довольно быстро. Ветер начал усиливаться, поднимая с земли песок и сухие ветки, он дул все мощнее и мощнее, уже серьезно мешая идти. Особенно страшно стало, когда ураган поднял вверх и скрутил в воздухе пыль, песок и мелкие камешки и стало трудно дышать и невозможно смотреть. Мы начали закрываться марлевыми кафиями, брезентовыми шляпами и просто руками. Подняв глаза от земли, куда мы смотрели, чтобы не оступиться, мы вдруг увидели все вокруг нас в непрозрачном коричневом мареве. Так можно представить себе приближение конца света. Шая сказал, что нам нужно пройти еще около километра. Там есть хорошее место для дневного привала. Мы пошли дальше… Наша выносливость и терпение были вознаграждены: наш небритый библейский персонаж вывел нас к удобной пещере между скал, которая вела к маленькому водоему. Зима в этом году была хорошей и дождливой, поэтому там осталась холодная чистая вода. Ребята натянули тент, но ветер срывал его, мы расположились на циновках между скал и получили дневную пайку. Конечно, ветер и пыль залетали и между скал и мешали есть и пить, но все-таки это было лучше, чем на открытом месте. Около трех часов мы пережидали песчаную бурю, но она не кончалась. Шая спросил нас, сможем ли мы идти или надо звать помощь… Мы единогласно решили идти до ночлега сами, пешком. Это был самый трудный участок пути, но мы его прошли и прибыли на стоянку засветло. Это было важно, так как этот вечер был вечером шаббата, к которому надо было успеть подготовиться. Для Миши это было очень принципиально, а значит, это было важно и для всех нас. Наши проблемы не закончились с прибытием на привал. Выяснилось, что из-за бури цистерну с водой для душа еще не завезли, а после наступления субботы религиозный еврей мыться уже не может. Решением было поливание на Мишу воды из бутылок. Так он и помылся, а мы уже дождались цистерны и купались после на­ступления субботы.
Второй существенной проблемой, которую создала нам песчаная буря, было то, что самолетик еще с четырьмя паломниками долго не мог сесть, пока его не посадили не в аэропорту курортного городка Эйлата, а на полувоенном аэродроме Увда в сорока километрах от этого милого города. Из-за бури и субботы в Увде просто не оказалось работников. Наши несчастные олигархи оказались отдыхающими в своем самолете без возможности шагнуть на святую землю. Все кинулись звонить всем. Я решил, что ребята не выдержат и улетят в Москву. Но нет, до кого-то дозвонились, и то ли премьер, то ли министр иностранных дел прислали в этот аэропорт заспанного человека, отвезшего всех в Эйлат, где им проставили штампы и выпустили на волю. В нашу палатку хулиганы-богохульники ворвались уже в полной темноте, злые и усталые. Как вы думаете, что сделал Миша Мирилашвили? Правильно… Налил Мише Фридману, Герману Хану, Саше Курту и Ваге по рюмке… Дальше все сладилось.
Заматеревшие после долгого похода по пустыне паломники рассказывали наперебой вновь прибывшим о своих приключениях. А Юра Каннер произнес сакраментальную фразу: «Мы видели белое солнце пустыни». Да, одним из ярких впечатлений второго дня было это видение. Коричневое марево урагана, сумерки среди бела дня и над всем этим белый аккуратный круг солнца, на который можно смотреть не щурясь. Апокалиптическое зрелище!
Через пятнадцать минут после присоединения к нашей группе «Альфа-Групп» все уже почувствовали себя одной командой. Алкоголь и пустыня вместе делали свое темное дело. Вскоре мы приступили к шаббатней трапезе. Миша Мирилашвили вел субботний стол, все делалось по закону, включая хоровое пение субботних песен. Да-да, я не шучу, и тот, кто хочет услышать исполнение субботних песен, а также сольное выступление Миши Фридмана с песней «Хаим, шлимазл, лавочку закрой!», пусть готовится раскошелиться. Участие в этом хоре стоит недешево, но зато участники его знают, что их деньги пойдут на благие дела.
Мы болтали и спорили до полуночи, шлифуя кошерную субботнюю трапезу изрядным количеством алкоголя, и заснули с улыбками на устах.
 

Шаббат в пустыне

Этот вопрос беспокоил меня с самого начала. По законам шабата нельзя идти в этот день в далекий путь. Нельзя делать никакую работу, а нести, например, флягу с водой — это уже работа…
Наши проводники натянули вокруг лагеря шнур — это граница еврейского поселения, и называется она «ирув». Внутри нее можно передвигаться и переносить предметы. Шая, учитывая состав группы, подготовил на первую часть дня небольшой маршрут. Человек десять желающих слазили с Шаей в гору и спустились в трещину. Мы поглядели на пустыню и на наш путь сверху и к обеду вернулись в лагерь.
В этот день мы много говорили о религии и традиции, обсуждали проблемы бытия, а вечером кому-то рассказали по спутниковому телефону о смерти Бориса Березовского. Многие знали его лично, но почти ни у кого не нашлось о нем много добрых слов, хотя они, конечно, тоже были. И проблема не только в том, что многие сталкивались с ним по бизнесу, нет, проблема еще и в том, что он крестился, сознательно покинув свой народ… Русская народная поговорка говорит: «Что жид крещеный, что вор прощенный» — и показывает отношение к тем, кто уходит…
Но достаточно об этом.
В этот день мы многое обсудили и обо многом поговорили. Близкое интенсивное общение показывает необычные стороны у людей. Так, например, хулиган и балагур Саша Курт, несколько раз пытавшийся отснять на камеру походы до ветру довольно известных людей, каждый раз серьезнел и грустнел, когда речь заходила об убийствах евреев во время Холокоста. Другой путешественник, Юрий Домбровский, возглавляющий в РЕК эту тему, договорился с ним о сотрудничестве и помощи.
Вечером был концерт, а после него Михаил Мирилашвили рассказывал нам о том, как он выживал в «санатории» — так он называет места заключения, в которые жизнь забросила его на долгие восемь лет… Религиозному еврею в этих местах, поверьте, не сладко. Один из своих рассказов он прервал на самом интересном месте — перед дракой. «Ну и что было дальше?» — расспрашивали мы наперебой. Миша улыбнулся… «Ну вот вы же видите меня тут живого и здорового…»
Герман Хан не участвовал в прошлом походе, и лично для меня было очень важно, чтобы он был в этот раз. Он финансирует очень много благотворительных проектов, а тут есть возможность просто отдохнуть. Он внес свою лепту хорошей мужской шуткой, но с позволения читателя эти прибаутки я цитировать не буду.
Утром в воскресенье Миша Мирилашвили опять молился и накладывал тфилин; когда он спросил паломников, кто хотел бы наложить филактерии, к нему выстроилась очередь. Я не знаю, читали ли наши путешественники в еврейских книжках о том, что наложение тфилин хотя бы один раз в жизни может обес­печить нам место в будущей жизни, но они это сделали в пустыне.
После завтрака мы ступили на последний участок нашего пути в этом году. Мы прошли еще несколько километров и остановились для традиционного уже испечения мацы. Шая достал свою деревянную зерномолку и начал священнодействовать. К этому времени уже подтянулись и телевизионщики. Было пять или шесть камер, тщательно снимавших процесс изготовления мацы. Ироничный Шая заметил мне на иврите: «Пусть снимают внимательно и детально, теперь у нас появится видеодокумент о том, что мы не подмешиваем в мацу кровь христианских младенцев…» Изготовление мацы вначале не клеилось, испеченные лепешки разваливались; Миша Фридман и Гера Хан взялись за дело всерьез и со второй или третьей попытки исполнили все на пятерку.
Джипами нас вывезли на дорогу, а там мы обнялись и расцеловались и разъехались.
Бэ шана а баа бе Иерушалаим а бнуя. Или, по-нашему: «В следующем году в отстроенном Иерусалиме».

Статья Бенни Брискина "Пустынные герои-2" была опубликована в журнале "Русский пионер" №36.

Читать все статьи автора.