Классный журнал

С Нового года известный русский девелопер, строитель, миллионер Сергей Полонский сидит в тюрьме предварительного заключения в маленьком курортном городке Сиануквилле на берегу Сиамского залива в Камбодже. Изо дня в день он надеется, что вот сегодня его выпустят, его обнадеживают друзья и адвокаты, но пока этого не происходит.
Полонский оказался в тюрьме в канун Нового года, 30 декабря. Уходивший год был для него обломным, и завершился он хуже некуда. В этот день, после безумной погони между островами и отмелями, сопровождавшейся предупредительными выстрелами из крупнокалиберных пулеметов, Королевский Военно-Морской Флот Камбоджи задержал судно Полонского и отбуксировал на свою базу. Там он был закован в наручники и взят под стражу. На следующий день он был передан гражданским властям и переведен в городскую тюрьму.
Я навестил его там — несколько маленьких домиков, отгороженный проволочной сеткой вольер для встреч. Вокруг — крашенные синим цветом невысокие каменные стены. Тюремщики относятся к пленному с уважением — он и ростом выше любого из них вдвое. Для заключенных он — как Дед Мороз и папа Карло: может дать подарок, а может и перекинуть через колено.
Сергею Полонскому исполнилось сорок на днях — совсем молодой человек для его состояния. Высокий — под два метра, косая сажень в плечах, здоровенный, с приветливым лицом, светловолосый и кареглазый Полонский служил в ВДВ и сохранил стать, осанку и манеры десантника. Те, кто помнит его по Москве, удивятся: в Камбодже он резко помолодел, сбросил лишний вес. Стал поджарым и загорелым. Он похож на героев Джека Лондона — на Время-не-ждет, привезшего золото с Аляски и покоряющего биржу. И сюжеты с ним тоже напоминают Джека Лондона — скажем, «Сердца трех». А может, и более мрачные повести — «Морской волк», например.
Характер у него крутой. Он демократичен по-русски, то есть легко общается с народом, но так же легко впадает в самодурство. Он может выпить с сотрудником и прогнать его. Уволенные им сотрудники рассказывают, что он швырял их драгоценные айфоны об стену, когда они — всего-навсего — слали СМС-ки во время заседаний директоров. (Сколько раз мне хотелось это сделать, но я ни разу не смел!) Он может и приблизить, и наорать, и обидеть. Он человек настроения, может десять раз на дню менять свои решения, доводя сотрудников до бешенства. Со своими сотрудниками и даже с друзьями он обходится, как сержант с новобранцами. Если он недоволен, посылает собеседника обойти остров — мет­ров триста.
Деньгами он не очень увлекается. Для него важно хорошо построить дом. Он готов вкладываться, даже если это не окупается. Он может быть щедрым: подарить сотруднику часы или малознакомому человеку дать акции своей компании. Его увлекает духовность — он встречается с суфиями, монахами дзен, православными старцами и адептами цигуна.
Как он оказался в тюрьме? Обычно олигархи и миллиардеры такие же узники своего бизнеса, как и их офисный планктон. Бизнес требует постоянного присутствия, за ним нужен глаз да глаз. Полонский — пример обратного; он не стал узником своего богатства; наоборот, он делал все, что хотел. Захотел — оставил бизнес и удалился в Камбоджу. Тут у него стоял большой дом из стекла и камня на маленьком острове в Сиамском заливе. Остров маленький, как планета Маленького Принца; такой маленький, что дом покрывает почти половину его поверхности, он скалистый и крутой, поросший джунглями, в которых водятся две обезьяны и две дикие бенгальские кошки, а также многочисленные шустрые крабы.
На какое-то время он притормозил — ловил рыбу и аккуратно вывешивал в Фейсбуке гордые фотки с пойманными барракудами. Он гонял по морю на катере, погружался на морской торпеде в глубины, занимался цигуном — китайской системой медитации — и мало задумывался о своем бизнесе. Он созвал гостей, в основном людей искусства, мистиков, и своих старых друзей, московских и ленинградских художников и богему. Они вместе готовили огромную парти конца света, которая должна была произойти на одном из маленьких необитаемых островов.
Что заставило Полонского уйти на острова Камбоджи? Он рассказывает о своих планах создать сеть поселений и отелей на архипелаге, где россияне смогут восстановить свою связь с природой и оторваться от суеты. А если мир обвалится — здесь можно жить, пока не остынет Солнце. Он тщательно готовился к концу света, или, точнее, к закату цивилизации. Когда все рухнет, когда обвалятся банки и выключат горячую воду, его архипелаг в теплом море сможет принять беглецов.
Были у него и другие планы — создать здесь, в самом экологически чистом месте планеты, центры для перезагрузки, для искусства, для изучения китайской медитации. Создать национальный парк, заселить вымирающими животными. Создать остров для стариков и детей — из России и из Камбоджи. Планы у него появляются быстро, один грандиознее другого. И таков его личный магнетизм, что многие верят и присоединяются к его проектам.
Но, видимо, сложности бизнеса повлияли на Полонского, и его обычная спонтанность зашкалила. Он оставил компанию друзей, которых сам созвал, и ушел из своего оазиса комфорта. Не зная покоя, он метался с острова на остров. Я стал невольным свидетелем личной драмы, развернувшейся в южных морях, — драмы, о которой можно было бы снять незаурядный фильм. Трудно было не посочувствовать этому запутавшемуся человеку.
Полонский в Камбодже напоминал Наполеона на острове Эльба после поражения. Он командовал своим потешным войском, гонял на катере — но с большим бизнесом он серьезно запутался, и это его расстраивало. Попытка выйти из бизнеса давалась Полонскому с большим трудом. Его дела заметно пошатнулись с тех пор, как он решил выйти из игры. Бизнес — особая игра: вход — рубль, выход — два.
Ему нигде не было покоя. Его бегство продолжалось. Он уже напоминал не героя Джека Лондона, но более трагичные и мрачные фигуры беглецов от цивилизации, вроде Курца у Джозефа Конрада («Сердце тьмы»). Пока он метался от острова к острову, его компаньоны раздевали его как лоха, утверждают его друзья. Но он не мог остановиться.
Один остров, затем еще один, меньше и дальше… Его потянуло к первобытной природе, к концу света. Поэтому он перебрался на необитаемый островок с девственно-чистым песочным пляжем под сенью косых пальм — и без единого строения. Там он жил, как морской бродяга: спал под звездами, дышал свежим морским воздухом полной грудью.
В нем проснулся десантник — или пират? Он спал с ножом в руке под москитной сеткой, зычно командовал своими помощниками, не принимал возражений и чужих доводов. Это колоритная фигура неукротимого человека на самом краю цивилизации, человека очень властного и решительного. Такие люди были всегда. В советское время такие люди становились директорами Магнитки или хозяевами Чукотки, в сегодняшнем быту масштаб поменьше, но самоуверенности и готовности принимать решения ему не занимать.
Напоследок Полонский вернулся на свой остров с большим домом, приказал нагрузить свое быстроходное судно самыми ценными предметами искусства, дорогой оргтехникой, мебелью, книгами и отплыл в неизвестном направлении. Его планы менялись так быстро, что никто из его друзей и сотрудников точно не знал, к чему идет дело. То ли он хочет, как новый Петр Первый, взять и построить по своей воле новую столицу на песчаной отмели, то ли устроить парти, то ли переехать навсегда на необитаемый остров. Одну минуту все плывут, через минуту — только два помощника.
Его пробило на измену. В эти последние дни на свободе он повсюду чувствовал опасность: в каждом местном рыбаке, в каждом солдате, в каждом проплывавшем судне он видел возможного врага. Он стал невероятно подозрительным — возможно, он знал что-то, чего не знали другие. И 30 декабря это пришло к развязке. Он увидел какой-то корабль и заподозрил его в попытке взять его судно на абордаж и ограбить. На борту судна была кхмерская команда — шесть человек — и двое русских помощников, компьютеристов, занимавшихся дизайном. Полонский приказал капитану срочно уплывать. И не просто приказал, а накричал, рассказывает капитан. Капитан и матросы говорят, что не поняли, чего хочет Полонский: они либо не видели «пиратское судно», либо не придали ему значения. Но Полонский был уверен, что его хотят ограбить. Он воспринял медлительность команды как доказательство сговора с пиратами. Он затолкал их в кубрик с помощью русских помощников и собрался уходить.
Перед уходом он предложил команде покинуть судно. Его корабль стоял на рейде возле острова, по его словам — в десяти метрах, по словам команды — в ста метрах. По его словам, он дал им спасательные жилеты и предложил спрыгнуть за борт. По их версии, он дал им пустые бутылки от минеральной воды в качестве плавсредств. Они без проблем добрались до берега и вызвали на помощь военных. Началась погоня. Катер Полонского довольно долго не давался преследователям — по его словам, он считал, что за ним гонятся пираты. Только очередь из пулемета его остановила.
Полонский не очень-то и понял, что он сделал не так. Он отдал приказ команде своего судна, они не послушались, он их ссадил без опасности для жизни — и сам встал у штурвала. Рассказывают про некоего олигарха, что он приказал своему водителю ехать по встречке, тот отказался — и был немедленно высажен у обочины и уволен. Для самовольного миллионера, хозяина огромной компании, это кажется в порядке вещей — как для сталинского директора. Но в сегодняшнем мире это не принято. Западные тайкуны обычно сдерживаются и так себя не ведут. Когда-то так себя вели индийские махараджи или русские бояре, но те времена прошли. В России нравы другие, но даже в Камбодже эти нравы не понравились.
Уже после ареста Полонский мог легко выйти из положения. Матросы просили какую-то мелочь — по шестьсот долларов на брата — за то, что их выбросили за борт. Но Сергей уперся. Он все еще был уверен, что команда в заговоре с пиратами хотела его ограбить. На суде он сказал: «Лучше я выброшу деньги в море, чем отдам этим разбойникам». В результате он остался в тюрьме.
Его камбоджийский агент попытался найти, кому «занести», чтобы Полонского отпустили. На очередном заседании суда Полонский недвусмысленно намекнул на это судье. По крайней мере, так рассказывают кхмеры. Судьи не любят такие вещи. Полонский снова остался в камере, а «занесенные» деньги были возвращены его агенту. Он стал буянить — поджег утварь, снес дверь камеры, и его перевели в общую камеру. Там к нему отнеслись с уважением, но в общей камере сидит пятьдесят человек в очень трудных условиях.
В конце концов Полонский стал понимать, что он оказался в трудном положении. Он успокоился, стал помогать другим заключенным. Они приходят и рассказывают ему о своих трудностях, о том, как бедствуют их семьи, — и он многим помогает. Пребывание в тюрьме обходится недешево. «Отец живет в самом дорогом отеле Сиануквилля», — шутит сын Стас.
Власть над людьми сводит с ума, а у людей вроде Полонского власти не меньше, чем у сталинских министров. Таких сильных и властных людей заносит. Они ошибочно считают себя всемогущими и непогрешимыми. Любое ограничение своей воли они считают страшным унижением. А это верный путь к большим личным проблемам, которые и реализовались в полной мере.
Короче, этому мультимиллионеру не позавидуешь. Можно снимать «Богатые тоже плачут-2» по его жизни. Но он сможет сказать, что он пожил в свое удовольствие, сделал много того, о чем другие могут только мечтать, — а за это и заплатить не жалко.
Одно хорошо — сейчас, в тюрьме, он снова подружился со своим сыном, восемнадцатилетним Стасом, с которым порядком ругался в дни своего затмения. Стас живет в большом доме отца на маленьком острове в трудных условиях: редко работает электричество, не всегда есть вода, зачастую нет продуктов и не приходят лодки. Его одиночество разделяет русская девушка Маша, раньше работавшая фотографом у Полонского. По слухам, Полонский-папа ухаживал за ней, но она сказала ему прямо, что предпочитает его сына. Если учесть, что Сергею только сорок, выглядит он хорошо, у него немереные миллионы, а у сына нет ничего, — такой шаг указывает на недюжинный характер. Сейчас Стас и Маша навещают Сергея каждый день.
Они надеются, что отца скоро выпустят. На это же надеются и камбоджийские партнеры Полонского и власти страны — они все еще верят, что он построит дивные дома и отели. Камбоджийская Ривьера — место, где идет активное развитие, туда пришло много русских инвесторов, уже возникли отели и кондо. Однако его затянувшееся отсутствие ставит его планы под угрозу.
Но он везунчик. Таких людей рано хоронить. Может быть, он надышится свежим морским воздухом и воплотит один из своих грандиозных проектов, чтобы было куда убегать, когда все посыпется.