Классный журнал

Тигран
Кеосаян

Тимур и его команда

Когда-то давно, в самом начале «ревущих» девяностых, мой однокашник и приятель Тимур получил бизнес-предложение от одного человека. Человек, вероятно, был не простой, а предложение — очень заманчивое, раз Тимур, к тому времени уже обеспечивавший «крышу» не одной сотне ларьков и разъезжавший на «мерседесе» цвета спелой вишни, ушел в недельный запой, будучи при этом не сильно пьющим человеком. Впрочем, Тимур сам все объяснил, как только пришел в себя. Объяснил, не вдаваясь в подробности, да я и сам понимал, что эти самые подробности мне совершенно ни к чему.

— Тут один штымп дело предложил… — неожиданно заговорил Тима. Неожиданно, потому что я его ни о чем не спрашивал. Просто зашел проведать. — Не важно какое. Бабла обещает немерено, да оно и так понятно, что бабла там будет по самые маракасы…

Он поднял голову, и с небритого лица на меня сверкнули два голубых глаза. Не пьяно и как-то растерянно сверкнули.

— Но ведь это же беспредел какой-то. С этим же как-то потом жить надо будет. Меня же, брат, потом совесть замучает…

Мне было страшно даже представить, что за дело предложил моему приятелю тот штымп, если Тимур, человек, обладавший железными бицепсами и нервами, за что и получил в седьмом классе погоняло Коленвал, человек, не понаслышке знавший смысл таких фраз, как «вывезти в лес» и «закатать в асфальт», неожиданно и так пронзительно вспомнил о совести.

Тогда мне было 25. С тех пор прошло больше двадцати лет. И я совру, если скажу, что все это время раздумывал над значением слова «совесть» в нашей жизни. А сейчас вот случилась оказия, и пришлось подумать. И неожиданно я обратил внимание на то, что совестью и производными от этого слова мы называем малообъяснимую штуку.

Вот, например, что это значит — жить по совести? Воровать, только чтобы хватило тебе и ближайшим родственникам, а больше ни-ни? Или наоборот: зарабатывать только с одной целью — раздать все нуждающимся? Или это значит не убивать, когда очень хочется, и не красть, когда есть возможность?

Или вот когда о ком-то говорят: он совестливый человек. Это в наших реалиях что значит? То, что, совершив ежедневную порцию не сильно праведных поступков, он, в отличие от большинства, по ночам искренне переживает наедине со своей подушкой? Стесняется их и густо краснеет? Ходит регулярно в церковь, истово молясь за спасение души?

Я думаю, и мысль эта не нова, что совесть — это некая ипостась Бога, который живет в тебе и с которым ты стараешься сверять свои поступки. И поверьте, это уже большая победа, если в тебе не умерло ощущение, что есть что-то выше и сильнее тебя, с чем нельзя не считаться. Сам факт того, что люди задумываются хотя бы на секунду перед тем, как что-то сделать, спас и спасает наш мир от невообразимого количества бед и катастроф. А вот дальше начинается кариес, как пошутил один кавээнщик. Потому что задумываться надо перманентно и дела свои — уточню: ВСЕ дела и поступки — надо сверять с заветами своего Бога. Понимаете, все. Не большую часть, не львиную долю, а все без исключения. И по причине того, что все мы одинаковые, нереалистичность подобной схемы вы прекрасно понимаете и без меня.

Желание найти возможность научить человечество «жить по совести» — это не какая-то особая примета нашего времени. Это тянется с момента возникновения общественных отношений. И нет тут никакого американского, китайского или русского своеобычия. Государства и правительства со времен оных делали все, чтобы их граждане жили по совести. Для этого они выдумывали законы и правила, строили тюрьмы и колонии, но законы чаще всего не работали и не работают, а тюрем постоянно не хватает. Потому что те, кто призван следить и карать, несовершенны не менее всех остальных. Может, даже более — в силу выпавших им возможностей. И получается замкнутый круг, как в борьбе с проституцией: с ней практически все страны воюют, а ее меньше не становится.

Граждане планеты Земля даже выдумали особое звание — «совесть нации», которым награждают избранных. Они появляются редко, раз или два в столетие, и все знают их имена: Линкольн, Сахаров, Мать Тереза.

В наше время особо ощущается нехватка персон, кои могут претендовать на это самое высокое звание в человеческой иерархии: «совесть нации». Владимир Владимирович, который не Познер, а Путин, очень правильно заметил, что в отсутствие Махатмы Ганди и поговорить-то стало не с кем. В случае с Владимиром Владимировичем, равно как и в нашем с вами случае, — скорее, послушать. Вот и остается нам ждать в своей каждодневной рутине, наполненной делами и делишками разной степени скверности, когда откроется космический канал и невидимый луч выберет одного или нескольких, что встанут перед миром и скажут:

— Знаем как надо. Знаем правду. Умрем за нее…

А мы выдохнем с облегчением и с утроенной энергией начнем по мере сил и талантов пакостить, с надеждой оглядываясь на избранных, которые заберут все наши низкие помыслы и делишки да и ответят за них в нужный срок в нужном месте, куда нам хода нет и не будет. Потому, может, и нужна совесть, чтобы мы все имели ориентир, такой недостижимый и сверкающий, непогрешимый и совершенный. И пусть это называется «совесть».

А приятель мой, однокашник, Тимур, о котором я в самом начале рассказывал, теперь поет в церковном хоре. Где-то на Алтае. Я ведь сказать забыл, что у него голос был звучный и очень приятный тембр. У Тимура…

Статья Тиграна Кеосаяна «Тимур и его команда» была опубликована в журнале «Русский пионер» №33.