Классный журнал

Николай
Фохт

На букву «Д»

Знаю, что достал всех своим «Динамо». Но ведь и «Динамо» достало меня! К тому же что может быть мужественнее, чем 44 года болеть за этот прекрасный клуб? Разумеется, мы говорим о футболе, потому что футбол — главное. С хоккеем там, с волейболом, с русским хоккеем, конечно, а также с лыжными гонками, плаванием, мини-футболом, академической греблей на байдарках и каноэ, ну и, если уж заговорили об этом, со стрельбой из лука, борьбой, особенно самбо, гимнастикой, водным поло все более-менее нормально. Есть еще неприкаянный баскетбол, но это бог с ним — футбол важнее, потому что он для «Динамо» заколдован.

В чем фишка? Каждый более-менее вменяемый динамовец помнит, что последний раз «Динамо» выиграло национальное первенство в 1976 году. Но это будет не полной горькой правдой. Потому что честный динамовец всегда признает: то был год двойного чемпионата, весеннего и осеннего. Весенний выиграло — да, «Динамо», а осенний еще кто-то — не хочу даже сейчас лезть в Сеть и смотреть кто. Потому что это травма, одна большая нержавеющая травма. Тем более что, насколько помню, по сумме весны и осени мы тоже не первые. В общем, 1976-й — это какое-то недочемпионство. Вот и получается, что последний раз «Динамо» выигрывало в 1963 году — то есть когда я родился. Я так понимаю, чемпионат тогда был нормальным, значит, закончился осенью — я родился в декабре, значит, даже теоретически не мог присутствовать, не мог искупаться в лучах славы любимого клуба.

В общем, в будущем году 50 лет без нормального чемпионства — теперь понятно, почему болеть за футбольное «Динамо» — это серьезное мужество; это жертва еще при жизни, это Дантов ад на московской земле, это тлеющая всесезонная депрессия. И каждый день ты встаешь утром с постели, чтобы преодолевать. Динамовский болельщик, так скажу, безвылазно проживает в Сайлент-Хилле — теперь понятно?

Но жизнь сложнее и тверже — новые испытания выпали на мою долю. Кроме того что «Динамо» впало в очередное слабоумие в начале этого сезона (после офигительно хорошей игры осенью прошлого года), в «Динамо» приехали болельщики.

Я накануне навещал Шурика в санатории. Мы отлично посидели напротив церкви и очень оптимистично обсудили логистику неполостных операций в Германии — возраст, чего уж. Получалось, что в Германии дешевле, чем тут. И даже более того, Шурик доложил обстановку с недвижимостью в Потсдаме. Если купить там дачу, все вместе, на круг, включая сложную операцию в берлинской клинике, выходило дешевле, чем ездить на дачу даже и по Новой Риге. Ну, разумеется, по дороге на дачу по Новой Риге не всегда попадаешь под нож хирурга, но и в Германии не всегда. А так билет двести долларов туда и обратно, полтора часа лету, полтора до подберлинского аккуратненького домика — соразмерно с пятничным выездом за границу Москвы. В общем, это был хороший разговор. Мы беседовали в паре километров от Новогорской базы московского «Динамо».

И вдруг новости, что ночью на базе «Динамо» сначала устроили какой-то фейерверк, а потом приехали болелы, обложили матом игроков и пообещали надавать люлей, если увидят в ночном баре или в магазине «Мега» на Ленинградском шоссе.

И это меня совершенно возмутило. Да что там — я взорвался эмоционально и потерял самоконтроль. В результате короткого, но яркого помешательства написал открытое письмо в «Динамо» с жесткими требованиями извиниться перед игроками.

Почему я это сделал? В смысле, почему возмутился?

Дело в том, что есть у меня кармическая привилегия: я встречаю разнообразных футболистов, в том числе из «Динамо», в больших магазинах и торговых центрах. На моем счету: Юрий Жирков в «Крокус Сити», Дмитрий Торбинский во «Временах года», Люк Уилкшир как раз в «Меге», Лео Фернандес, а также на тот момент тренер ЦСКА, но вообще-то гениальный игрок Зико в «Метрополисе», Владимир Габулов в «Глобусе Гурмэ»… То есть если игрокам «Динамо» теперь нельзя будет совершать шопинг, где я их смогу повидать? Это же фашизм какой-то.

Короче говоря, всю ночь не спал, предвкушал реакцию, предвидел спам с угрозами в Фейсбуке и личной почте — письмо-то получилось открытое, на весь мир.

Но все было тихо. И это была подозрительная тишина. Откликнулся только давний приятель, ныне финансовый магнат Паша. Смысл его высказывания был: да ладно, все правильно сделали, что наехали.

Да как же правильно, Паша! Болельщики «Динамо» всегда выделялись на общем фоне своим миролюбием, умением посмеяться над неудачами — а тут такое!

Я стал срочно звонить в «Динамо». Человек на том конце провода говорил с энергетикой менеджера «МММ» эпохи позднего лета 1994 года.

— Вы получили письмо?

— Какое письмо? Никакого письма.

— Мое открытое письмо. Где я требую извинений перед игроками и смены гэбэшного режима в моем родном клубе.

— Нету.

— Внимательней посмотрите.

— Нету.

— Еще внимательней.

— Есть. В спаме было.

— Это очень плохо.

— Да нет, это нормально. — Человек из пресс-службы вдруг неадекватно оживился. — Вы даже не представляете: письма наших партнеров, с которыми мы годами переписываемся, постоянно попадают в спам.

— Мне надо с кем-нибудь поговорить.

В общем, я договорился о встрече с пресс-секретарем футбольного клуба «Динамо» Константином.

Накануне я тяжело засыпал, ворочался. Как будто не на обычную встречу собирался, а на поляну с Кокориным да Кураньи выходить, биться за честь родного клуба. Только Яшин, только «Динамо»!

Это был какой-то странный день: обещали снег, а солнце светило и сухо. Когда вошел в подтрибунные помещения «Арены Химки», краем глаза заметил, что газон идеальный, лучше, чем летом.

Константин встретил меня в адидасовском пуховике нараспашку. Он настороженно слушал мою историю. Когда я дошел до знаменитого пейнтбольного обстрела (кто не в курсе, футболистов уже после пресловутой встречи обстреляли на тренировке из пейнтбольных ружей), Константин вставил жестко: это не мы, не болельщики «Динамо».

— А кто же, если не болельщики «Динамо»?

— Может, вы знаете? — Константин включил агрессивный режим. Я понял, что мне сейчас запросто могут тут оформить явку с повинной и пришить еще и организацию разгрома химкинской администрации. Но отступать было некуда.

— Я не знаю, конечно, но к делу это не относится.

— А что относится? — Константин уже иронично улыбался. — Чего вы вообще хотите?

— Я хочу, чтобы руководители коман­ды извинились перед игроками.

— Как вы это видите? Президент клуба заходит в раздевалку и извиняется?

— Да, конечно, картина небывалая! То есть организовать встречу с фанатами, на которой футболистам угрожали физической расправой, — это в порядке вещей для президента, а извиниться — немыслимо!

Константин вдруг завис и перевел взгляд на монитор, на котором играло «НТВ+» со своим «Футбольным клубом».

— А знаете что, если вы такой смелый и умный, давайте вы сами и извинитесь, за всех нас. До разминки десять минут, установка сейчас заканчивается — у вас есть минуты четыре.

Адреналин бросился мне в голову, и стало не по себе. Но я глотнул кофе на вынос из ближайшего «Старбакса» и сказал совсем нехарактерное для себя:

— Пожалуй.

…Я стоял в торце длинной комнаты под монитором, на котором застыла в стоп-кадре схема расстановки на игру. Справа Дан Петреску, слева Константин, напротив — полтора десятка немного затравленных, но в общем-то добрых глаз, среди которых глаза Кевина Кураньи, Люка Уилкшира, Антона Шунина; в самом дальнем углу затаился Андрей Воронин в цивильной одежде — Константин взял с меня слово никому не рассказывать: Воронин приехал поддержать ребят, а заодно провести сепаратные переговоры по возвращению в «Динамо». Сердце бешено колотилось, рот пересох, но я очень громко и уверенно начал:

— I havea dream. И мечта моя простая: я хочу, чтобы «Динамо» стало чемпионом. Все идет к тому, что для целого поколения болельщиков это вопрос жизни; это вопрос, увидят ли они еще при жизни победу любимого клуба. Я расскажу вам одну историю. Однажды я пил кофе в «Старбаксе», в «Меге». (Гул пронесся по рядам моих визави.) Слева от меня сидел мальчик, года три ему на вид, он игрался в айпад. И вдруг — не верю ушам — мальчонка запричитал: «Только Яшин, только победа!» Он играл в своего диггера — или во что они там играют — и приговаривал эту знаменитую мантру. Я посмотрел на маму. «Он болеет за “Динамо”, — пояснила она. — И его старший пятилетний брат тоже. И папа. Мы ходим на все игры. Дружим с семьей Люка Уилкшира. Они, Уилкширы, — хорошие люди». Мы разговорились с Кириллом. Ну как разговорились — говорить-то он толком еще не может, только кричалки знает. «Москва без мяса», например. Но этот мальчик, не научившись ни читать, ни писать, уже обрек себя на непростую жизнь. Он болеет за «Динамо». Неужели ему выпадет та же участь, что и нам, старикам? Неужели и он не увидит блеск золота на бело-голубом фоне? Я хотел извиниться перед вами за отморозков, которые угрожали вам, которые подло расстреляли вас из маркеров. Но вспомнив сейчас этого мальчика, но вспомнив, как вы играли с «Краснодаром», я ни фига не стану извиняться. Я, наоборот, хочу сказать: ну сколько же, блин, можно мучить нас, взрослых мужиков, женщин и детей? Ну вы офигели, что ли, совсем, да будьте вы…

В самый неподходящий момент зазвонил телефон. Это была Стефания.

— Ау, борец за справедливость, ты просил разбудить тебя в двенадцать — после сегодняшней ночи без меня не проснешься.

Я перевернулся на спину. Надо вставать и действительно идти на встречу с Константином. А вдруг он действительно пустит меня в раздевалку и мне придется извиняться?

Вспомнив игру в Краснодаре, извиняться расхотелось. Я перезвонил Стефании.

— Планы изменились. Буду через час.

Я не пошел на встречу. Первый раз в жизни даже не предупредил, что не приду.

P.S. Дня через два после описанных событий меня познакомили с человеком, вхожим в футбольный клуб. Теперь он завозит в Москву зеленый чай из Китая, а раньше вращался в руководстве коммерческой службы. Он за две минуты мне все объяснил.

— Что случилось с «Динамо»? Просто генералы правят. Кобелева уволили, потому что он с ними не соглашался. Силкина — потому что соглашался со всем. Они же состав даже диктуют. А история с фанатами… Там все немного не так было: договорились встретиться в конференц-зале, поговорить в рабочем режиме — вопросы там, ответы. А фанаты явочным порядком пошли на тренировку, ну и выступили. В клубе все офигели. Но поздно было. А что мог сделать клуб… Единственное, после этого беспредела сняли Каманчу, начальника всех болельщиков, он динамовец. Это все, что можно было легитимно сделать. А, да, еще я вот только сегодня узнал, что президент специально на базу приехал и извинился перед всеми. Верится с трудом, но за что купил… В общем, рыба тухнет с головы, — неожиданно заключил чайный король и живописно отхлебнул бурбона Blanton’s.

А письмо-то дошло, выходит.

Оле, оле, оле, оле! «Динамо» — чемпион.

Статья Николая Фохта «На букву «Д» была опубликована в журнале «Русский пионер» №33.