Классный журнал

Bита
Буйвид

O, banana!

Вот всегда так: все про спорт и Лондон, а мне опять про алкоголь! Что я, хуже других, что ли? Я тоже хочу как все.

Возвращалась я как-то из Лондона. Правда, не с Олимпиады. С выставки. Но это тоже, между прочим, серьезные нагрузки. И возвращалась я уставшая. И даже слегка раздраженная. Потому что я не понимала, выиграла я или проиграла. И попадается мне, как водится, странный попутчик. Индиец. Или индус? Не знаю, как правильно. Он меня сразу расцеловал. Ну так, приветственно. Не подумайте, ничего личного. Под это дело занял мое место у окна. У него была какая-то серьезная мотивация, сейчас не помню уже. Все это не располагало к общению, плюс странный запах. Не могу идентифицировать. Нет, не физиологический, может быть, специи какие-то? В любом случае, запах был чужой, незнакомый и очень раздражал. Акцент тоже. Чтобы понять, нужно было не просто сосредоточиться, а сделать усилие. И взлет тоже не очень, сразу стало поврежденное в детстве ухо побаливать. А повреждено оно было на тренировках по прыжкам в воду (я тоже про спорт хочу писать!).

Но индиец/индус был не совсем безнадежен. Он почувствовал, что что-то не так, нажал кнопку вызова стюардессы и попросил принести напитки. Его новая мотивация полностью исключала предыдущую, ту, которая позволила занять мое место у окна. Он и мне попросил принести выпить, мотивируя это тем, что ему будет неловко пить одному в моем присутствии. Он был невероятно мотивирован. По любому поводу. Но заказал он себе, о ужас, ликер куантро. Две порции. Я скромно попросила красного вина.

Идея апельсинового ликера отбросила меня в детство, точнее, отрочество. Этот индус/индиец все же сильно действовал на мой мозг. Вспомнилась одна из самых сильных с точки зрения эмоций детская история. Личная волшебная сказка с жутким концом. Официальный сказитель у нас в редакции уже есть, поэтому я только фабулу опишу.

Как-то подарили моему отцу на день рождения бутылку бананового ликера. Для провинциального миллионника середины семидесятых это был королевский подарок. Без шуток. Хоть и родина Брежнева, а бананов у нас не было, а из импортного алкоголя — только болгарский «Слънчев бряг» да «Пщерна мечка». Бутылка была редкостной красоты, светилась желтым неоном. Следует добавить, что по телевизору в то время шел сериал про очень продвинутую шимпанзе Джуди, и я, что скрывать, мечтала ею стать. Бананы в моем сознании были возведены в ранг фетиша. И тут эта бутылка. У меня дух захватило. Отец, напротив, совершенно спокойно отвинтил пробку, налил в нее немного неоновой жидкости, понюхал, брезгливо поморщился и выпил. Пробку он завинчивал со словами «Для женщин и инвалидов». Бутылка отправилась в самый дальний угол отцовского мини-бара. Мини-бар тоже был со странностями. Жил он в кладовке. Видимо, генетическая память что-то такое нашептывала моему папе о винных погребах и не позволяла держать напитки в серванте.

Весь следующий день я нервничала. И на первом уроке, и на втором, а больше всего на последнем. Домой пришла быстрее обычного и первым делом проследовала в кладовку, достала неоновую бутылку, налила банановый ликер в пробку и выпила. Знаете, что такое счастье? А я знаю. Это было оно. Про биохимию я тогда ничего не знала, про скорость всасывания алкоголя с глюкозой в голодный детский организм тоже, поэтому это было счастье чистое и незамутненное. Я почувствовала себя обезьянкой Джуди, получившей поощрительный банан.

К сожалению, но скорее к счастью, рабочий график отца был стандартно-медицинским, и дома он бывал значительно чаще, чем мне бы того хотелось. Придаться своей тайной страсти мне удавалось два, максимум три раза в неделю. Но даже при таком темпе через некоторое время я заметила, что осталось чуть меньше половины. Липкий страх заменил липкий ликер. Кроме того, приближалось Восьмое марта, и внутреннее чутье подсказывало мне, что красный день календаря может стать черным. И тут случилось чудо! Накануне праздника старшей сестре подарили шампунь. Не поверите — банановый! На следующий день я сидела перед двумя яркими желтыми бутылками и решала нравственную проблему. Сестру я, конечно, тоже побаивалась, все-таки тринадцать лет разницы не шутка. Но по сравнению с отцом в состоянии ярости это было сущей ерундой. Взвесив все шансы, я выбрала меньшее из двух зол. И стала постепенно добавлять банановый шампунь в банановый же ликер. Периодически пробуя смесь на вкус. Хорошо еще, что интуиция подсказала добавить туда водку. Все же я прирожденный художник, по цвету расхождений не было. А вот по вкусу не очень удачно получилось.

Знаете, почему я Восьмое марта не люблю? Потому что я пережила жуткий стресс. С самого утра родители собирались в гости. К Казимировне, папиной кузине. И оказалось, что он забыл на работе подарок. И туда было не попасть. Они с мамой весь день обсуждали альтернативные варианты. Вдруг мама вспомнила про ликер. Но отец даже вспылил: ты что, я же его открыл! Во время этой фразы я от счастья свалилась с температурой. Родители остались дома. Но я никак не могла забыть об этой бутылке. Она мучила меня. Отец, видимо, о ней совсем забыл, а я мучилась ужасно. Стала хуже учиться в школе, по ночам мне снились кошмары. Я все время жила в ожидании приговора. Но его не было даже со стороны сестры. Может быть, у меня способности к химии? Вспомнить бы, чем я ее шампунь разбавила. Но примерно через полгода опять случилось страшное. К папе пришел в гости его фронтовой друг. Мама была в командировке, далеко-далеко. Сестры тоже не было. Я была совершенно беззащитна. Когда я увидела этого незнакомого человека у подъезда с бутылкой коньяка — я сразу поняла, что это к нам. И детская интуиция подсказала, что это не предел. Так и оказалось. Они не виделись много лет. Выпивали на кухне. Спорили, периодически переходили на шепот. Иногда отец ходил в кладовку. А я сидела в своей комнате и немела от страха. Пыталась делать уроки. Но я знала, что они дойдут до конца. До этой несъедобной бутылки. Зачем-то я надела на себя все колготки, гамаши и спортивные штаны. Хотя порки в нашей семье не практиковались, я была уверена, что за такое будут пороть. Иногда я пробиралась с фонариком в кладовку, чтобы оценить масштабы бедствия. Вскоре мой внутренний сейсмограф зашкалило: осталось всего две бутылки. Одна из них, которую я тоже любила, но только внешне, была от коньяка «Камю», матовая такая, совершенно непрозрачная и очень приятная на ощупь. В ней уже давно жила спиртовая настойка прополиса. Мама пыталась вылечить папину язву с помощью альтернативной медицины. Вторая — сами понимаете, с моим мыльно-банановым ликером. Как сейчас помню голос отца: «Толя, у нас дилемма». Мне повезло. Бывшие военные медики выбрали прополис. Точнее, спирт. Но везение не может быть вечным. Его там оказалось совсем мало. Грамм по сто, не больше. И развезло их от него так, что они решили отрезвить себя с помощью пары чашек кофе. А к кофе в приличных домах подают ликер. Эту фразу я тоже запомнила.

Спас меня папин друг. Фразу «Что за мыльная гадость» он заткнул ироничным «Главное, приличия соблюдены». Когда отец отправился провожать друга, я вылила остатки в умывальник. От греха подальше. Впрочем, не так уж много там оставалось. Как умная и воспитанная девочка, оставила немножко на дне, алиби стопроцентное.

Эта жуткая история всколыхнулась в моем сознании при виде куантро. Следует отметить, после этого детского кошмара я с большим подозрением отношусь и к сладким напиткам, и к мужчинам, которые их употребляют. А такие встречаются. Так что индус не только не расположил меня к общению, а наоборот — неприязнь усилилась. Но он-то решил, что дело сделано, расслабился и поведал мне о сокровенном. О своей девушке. Не просто девушке — невесте. Из далекого Саратова. Интернет-знакомство. Он действительно собирался жениться на ней, а она при этом автоматически становилась верноподданной Соединенного Королевства. Но летел он не к ней, а по делам. В противоположную от Саратова сторону. С пересадкой в Москве. И попросил меня позвонить девушке в Саратов, рассказать ей, какой он прекрасный человек. Написал мне номер телефона на клочке бумаги, имя и слово «хэндс». Почему-то он был фанатом собственных рук, долго мне рассказывал о них, а я должна была все это пересказать неведомой Раисе. Имя девушки его возбуждало больше всего, а вот наличие великой русской реки Волги в Саратове пугало. Плавать индус не умел. Вплавь он, что ли, к невесте добираться планировал? Скрыться от этого потока индийского сознания не было никакой возможности, пришлось отправиться в туалет. Первым делом я злобно спустила записку с телефоном Раисы в унитаз. Но не тут-то было. На выходе из сортира меня ждал мой спутник. Он лучезарно улыбнулся мне, опять показал руки и закрылся в кабинке. Когда я вернулась на свое место, меня накрыло. Я представила страшную картину. Она выглядела следующим образом: индус/индиец входит в туалетную кабинку, поднимает крышку унитаза и на самом видном месте видит листок с телефоном Раисы. Я же не проследила, я же ничего там не делала, в этой кабинке, просто смыла бумажку в сердцах, хоть и запрещено это, и все. Ну, такой протест. А вдруг она прилипла???

Попутчик вернулся на свое место какой-то подавленный. Ну, сейчас-то я знаю про биохимию. Сброс глюкозы с уриной. А вдруг бумажку прилипшую увидел? Но, скорее всего, это моя личная реакция: ликер=угроза. Я занервничала. Самобичеванием занялась. Человек счастье хочет свое построить, а тут я со своей мизантропией... На всякий случай стала рыться в карманах сумки, а потом попросила его еще раз написать телефон Раисы. Мол, вечно все теряю, на всякий случай, не сочтите за труд. Он посмотрел на меня как-то устало, но телефон еще раз написал. В это время мы как раз заходили на посадку, и мое пострадавшее от прыжков в воду ухо опять побаливало.

Так я и не знаю, что там произошло, в туалете самолета Лондон—Москва. Обнаружение цинично сброшенного туда клочка бумаги или сброс глюкозы, повлекший за собой приступ усталости. Но мне было неловко. А неловкость лучше всего снимается алкоголем. Муж встретить меня не мог, выслал вместо себя беспилотный модуль. Им оказался фотограф Тимофей Изотов, который изредка фотографирует для нашего журнала. Без машины, разумеется. Он моментально оценил мою нравственную проблему, и мы выпили прямо в Домодедове. Потом еще по дороге. Потом дома. В час ночи мы позвонили Раисе.

Статья Виты Буйвид «O, banana!» была опубликована в журнале «Русский пионер» №30.

Прочитать другие статьи Виты Буйвид