Классный журнал

01 сентября 2012 21:47
До сих пор журналист Софико Шеварднадзе писала колонки в «РП» от первого лица, но хотя главные герои сегодняшнего рассказа существуют в третьем лице, история про Анну и Ноэ не стала от этого менее личной или более отстраненной. Читатель сам поймет, в чем этого причина.

Было утро седьмого июля, и Анна открыла окна под знакомое: «Раз и-и-и два! Раз и-и-и два!» Она задержалась у окна и подумала: «Неужели кто-то еще ходит на занятия?» Было еще жарче, чем вчера, и солнце пекло беспощадно. Во дворе играла одна маленькая Этуна. Мамы ее никогда не было дома, и она могла играть во дворе круглый год, в любую погоду. К Анне в комнату зашла няня с бледно-фиолетовым начесом, из-за которого Анна любила ее еще больше, и сказала: «К тебе пришел Ноэ». В глубине души Анна надеялась, что это тот самый Ноэ, который всегда на нее смотрит из окна первого этажа, пока Алексий, его отец, преподает уроки танца. С Ноэ она никогда не играла. Он был на год младше, а еще он вовсе был не из их двора. Он просто приходил к отцу после школы и ждал, пока закроется студия, чтобы затем уйти с ним домой, куда-то далеко.

— Какой Ноэ? — спросила Анна, как будто впервые услышала это имя.

— Сын Алексия! Танцора нашего!

Анна вздрогнула от радости, и от волнения заиграл левый глаз. Но своему новому чувству она не поддалась:

— Я его вообще не знаю!.. Что он хочет?

Няня подняла бровь и сказала:

— Цветы принес чудные! Замуж, видимо, просит!

У Анны вскипела кровь. Она вдруг разозлилась:

— Цветы?! Как он смеет! Кто он вообще такой? Наглец! Ему всего 14 лет.

Пока Анна натягивала платье и новые лаковые балетки, у нее потели ладошки.

Ноэ стоял у приоткрытой двери и держал в руках плоскую вазу. В ней поверху плавали три речные лилии. Белые цветы оттеняли его костлявые обгорелые плечи. Прикусив себе щеку, она нахмурилась от внезапной боли. Увидев ее лицо, Ноэ отвел взгляд и быстро проговорил:

— Это тебе.

— Что это? — спросила Анна, будто никогда не видела цветов.

— Тебе прислали!

— Что?! Кто прислал?

— Я не могу тебе этого сказать!

— Что за глупости?!

— Не могу. Меня убьют, если я тебе скажу, — героически сказал Ноэ, глядя прямо в ее огромные карие глаза.

На тот момент у Ноэ было две мечты: быть сыном богатого человека и жениться на Анне, когда он повзрослеет. Анна испытывала к нему противоречивые чувства, впрочем, как и ко всему, что ей по-настоящему нравилось. Как-то раз, в пятом классе, она была влюблена в старшеклассника и три минуты до звонка всегда стояла перед дверью его класса. Когда тот выходил, она делала вид, что не замечает его, и потом рассказывала подруге: «Знаешь, как я здорово сегодня пококетничала с ним? Прошла мимо и не посмотрела на него!» К пятнадцати годам мало что изменилось.

После недолгой паузы, не дав Анне возможности сострить в ответ, Ноэ поставил вазу с лилиями у порога и крикнул через плечо: «Я пошел!» Он быстрым шагом, почти спотыкаясь, спускался с пятого этажа. Пока Анна смотрела в отдаляющийся затылок, она была уверена, что история про незнакомца была предлогом ее увидеть. Но вот только как он нашел речные лилии в городе, где их не существует? К ее изумлению, история оказалась правдой. В течение двадцати двух дней Ноэ приносил ей три речные лилии в день, и ее дом постепенно превращался в одну большую лилию. Она так и не узнала, кто их посылал. И хоть это был первый случай, когда незнакомый поклонник осыпал ее цветами, Анну это особо не будоражило. Единственное, что доставляло ей тайное удовольствие, было то, что цветы эти приносил Ноэ, и в ее представлении он должен был от этого страдать. А Ноэ совсем не задумывался об обстоятельствах. Он был счастлив, что каждый день, хоть на долю минуты, мог видеть Анну и ее родинку на шее.

Утром тридцатого июля Ноэ поднял цветы на пятый этаж, как он это делал каждое утро, и увидел, как прислуга выносит многочисленные чемоданы. На секунду он перестал дышать и увидел за приоткрытой дверью, как Анна укладывает свои длинные волосы перед зеркалом. Ее торопили, вокруг суетливо носилась няня, а Анна стояла будто одна во вселенной. Она увидела Ноэ в зеркале и сделала вид, что не заметила. Ноэ стоял ошеломленный и от безысходности чувствовал, что его тело сыпется, как песочный замок. Анна наконец-то повернулась к нему.

— Мы уезжаем на море, — сказала она.

— До сентября? — спросил Ноэ небрежно, будто разговор с ней был привычным для него делом.

— Да, до сентября, — ответила она, почему-то решив не упоминать о том, что в сентябре она уедет жить в другую страну.

Ноэ поставил вазу у входа, улыбнулся ей, развернулся и ушел. Анна повернулась обратно к зеркалу и продолжила собирать волосы в хвостик. В тот момент, когда она упорно зализывала переднюю часть, проступили слезы.

Прошел год. Другой. Еще один. Ставни дома, где жила Анна, давно не открывались и были забиты жирной пылью. Ноэ окончил школу и все реже приходил к отцу в студию. В один июльский день того года, когда у Алексия на уроке был всего один ученик, безнадежно пытавшийся поступить в балетное училище, а розы посередине двора сохли от жары, окно Анны открылось. Услышав, как счет под размер польки испаряется в горячем воздухе, Анна наконец почувствовала, что она дома. Ничего не изменилось, только комната казалась меньше и няня перестала красить волосы бледно-фиолетовым. Теперь у нее был белый, как снег, пушистый начес. Поспав немного, Анна решила навестить подружку. При выходе из дома она увидела Ноэ, который пытался захлопнуть багажник своей машины. Последние три года она время от времени думала о Ноэ. Бывало, что забывала его совсем. А теперь он стоял точно таким, каким она себе его неоднократно представляла.

— Привет! — слегка истерически крикнула Анна, сама не понимая, почему она это сделала.

Ноэ поднял голову, сделал глубокий вздох и постарался выдохнуть очень медленно, так, чтобы никто не заметил. Волнение улетучилось. Вместо него наступила приятная ясность.

Этим летом они поцеловались. Это был первый поцелуй Анны. «Я люблю тебя», — прошептал ей Ноэ. Она улыбнулась и ничего не ответила. Как-то вечером они лежали на крыше ее дома, куда можно было выбраться с пожарной лестницы квартиры. Ноэ впутал свои пальцы в ее нескончаемые волосы и положил ее лицо себе на грудь.

— А что ты хочешь? — спросил Ноэ.

— Много чего! — засмеялась Анна.

— Нет, правда! Ответь мне.

— Сейчас или вообще в жизни?

— И то, и другое.

Анна подняла голову и посмотрела ему в лицо. Сумерки преломляли его источенные скулы, а зрачки терялись в темноте. «“Сейчас” и есть мое желание», — подумала Анна.

— Я всегда представляла себя в большом доме, — продолжила она вслух. — Но это не просто большой дом, а большой и плоский... со двором внутри дома! Как в Мексике! Думаю, он должен быть пестрым и с мозаикой на террасе двора. Там обязательно должен быть кинотеатр. Вечером будут показывать по два фильма. Первый дети будут смотреть с нами. Во время второго они пойдут спать. После фильма надо будет выйти на террасу и обсудить фильм с гостями или вдвоем. Возможно, я буду его режиссером.

Анна захлебывалась при рассказе. Ноэ, улыбаясь, слушал ее с закрытыми глазами.

— Ну и конечно, всегда будет играть хорошая музыка. Предпочтительно — Лиза Станфилд. Там всегда будет вкусная еда и распахнутые двери.

Наступила тишина. Анна взяла его левую руку, подложила ее под свою левую грудь и легла на нее. В ладони руки он слышал, как в неровных два счета бьется ее сердце. В июле следующего года Анна вернулась. День был жарким, как и всегда в этом июльском городе. По прошествии времени дом для Анны перестал определяться родной комнатой, белым начесом, громким счетом и прочими деталями. Главное теперь было — предвкушение.

Вечером Анна сидела на лестнице перед своей квартирой и ждала Ноэ. Раздались быстрые шаги, а внизу появился силуэт. Их разделяли четыре лестничных пролета. На втором этаже Ноэ посмотрел наверх и ускорил шаг. Анна непроизвольно улыбнулась и прикрыла губы рукой. Потом вдруг убрала руку, в которую просочилось неодолимое чувство слабости. У него тоже сразу появилась улыбка, почти болезненная. За эти четыре этажа, которые их разделяли, она знала, что любит его. Немного наивного, свободного, худощавого. Этим вечером они поехали кататься на его машине. Проехали центр, массивы, автостраду. Ехали в непонятном направлении. В какой-то момент Анна перебралась на его сиденье и обняла обеими руками, зарыв голову в живот. Со всей недосказанной лаской она бесперебойно целовала его голубое поло. Неожиданно Ноэ спросил:

— Хочешь, я тебе спою?

Анна опять рассмеялась и кивнула головой. Пока она его обнимала, иногда мешая ему управлять машиной, Ноэ спел единственные две песни, которые знал наизусть. Это были колыбельная, которую он знал с детства, и один куплет из песни «Битлз». Пел он совсем неплохо, весело`. В этот момент он ей казался бесконечно красивым и вечным. У Ноэ было одно желание: всегда быть с Анной.

На втором курсе университета Анна встретила смуглого иноземца. Он исповедовал другую веру. Иноземец был старше ее на восемь лет. Хватило всего нескольких дней знакомства с ним для того, чтобы попасть в дальнее зазеркалье. Ей казалось, что иноземец знал о жизни то, чего не знала ни она и ни один ее знакомый. После многочисленных скандалов дома, вопреки всему, бросила учебу и уехала с ним путешествовать на другие континенты. Она решила ничего не писать Ноэ и не объяснять. «Так будет легче для всех», — уверяла она себя.

Первые полгода Анна со сладкой мятежностью и горькой радостью поглощала все, что преподносила ей жизнь. Ни о чем не задумываясь, не боясь захлебнуться насмерть. Но постепенно линия горизонта выравнивалась, и Анна насильно пыталась не думать о Ноэ. Мысли свои она вырывала клочками и загоняла в глубину подсознания... Потом Анна стала просыпаться рядом с незнакомым мужчиной. Однажды она нашла его голым в объятиях общей знакомой.

В этот день она плакала, потому что никогда не любила его. Потому что они наконец расставались. Скорее, ей было обидно за себя. Иноземец пытался утешить Анну, но, как любой царь-самозванец, был совершенно не способен понять ее животную боль. Это был в меру глупый и ровный мужчина, с маленькими изменами среднего мужчины, с маленькими жестокостями среднего мужчины, который случайно пересекся с Анной там, где пересекаются души всех сортов и видов.

После длительного странствия Анна вернулась к родителям в чужую страну. Было непонятно, какой стоял месяц. Погода и время не считывались в этой стране. Похудев на десять килограммов, она была похожа на истощенного дикого зверя и порождала лишь щемящие чувства.

Зайдя в свою комнату, Анна тут же увидела огромную стопку писем. От Ноэ. Анна взяла ее в руки и вытянула из нее два последних: «Моя Анна, я не знаю, где ты. От тебя уже семь месяцев как ничего не слышно. За это время я думал за несколько жизней. Взорвал в себе самые глубинные фибры души. Умер, для того чтобы заново начать думать. Я построю этот дом — плоский и пестрый. У него будет внутри двор, как в Мексике, и огромный кинотеатр. Каждый день будут показывать по два фильма. Там всегда будет вкусная еда и распахнутые двери. Я построю его для тебя, даже если тебя рядом со мной не будет. А где будешь ты, Анна?» Две недели спустя было отправлено еще одно письмо: «Моя Анна, сегодня умер мой отец. Он умер во сне. Я сидел у его кровати. Я сразу понял, — последний вздох ни с чем не перепутать. Ты просто знаешь, что он последний. Он ни на что не похож. Теперь есть только ты».

Это было последнее письмо, которое он ей написал. С того момента прошло уже пятнадцать месяцев. У Ноэ не было больше желаний. Для него теперь суть была не в ответе, а в ожидании, где вопрос больше не ставился.

Анна мелкими осколками соскребла остатки всей имеющейся силы и воли и на следующее утро оказалась в своем городе. Она не очень отчетливо помнила, какими путями она добралась туда, но это было совсем не важно. Главное было дойти. Она стояла перед входом во двор. Было сентябрьское утро, и из студии раздавалась музыка. Незнакомый ей голос считал под вальс. Она зашла во двор и посмотрела сквозь распахнутые окна студии. Зал с зеркалами был заполнен девушками в белых балетках. В начале зала у станка стояла худенькая блондинка с мелкими чертами лица. Когда закончилась музыка, она закончила считать.

Когда все ушли, блондинка встала в профиль и посмотрела на свой круглый живот в зеркале. Она увидела Анну в отражении и сразу ей улыбнулась:

— Здравствуйте! Вы записать маленькую?

— Нет, — медленно, почти угасающим голосом ответила Анна. — Я ищу Ноэ.

Девушка повернулась к ней и весело ответила:

— Ноэ здесь не бывает. Я увижу его вечером дома. Передать ему что-нибудь?

Анна молча качнула головой и слегка улыбнулась одной стороной лица. Она развернулась и неторопливо направилась домой, проходя мимо нового лифта. Поднимаясь по лестнице, она смотрела сквозь каменные жалюзи. Улица зарастала людьми. Снаружи просыпался осенний, еще не пестрый город. Вдали раздавались бессрочные: «Раз-два-три! Раз-два-три».

 

Статья Софико Шеварднадзе «Я ищу Ноэ» была опубликована в журнале «Русский пионер» №30.

Прочитать другие статьи Софико Шеварднадзе

Все статьи автора Читать все
       
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (0)

    Пока никто не написал
30 «Русский пионер» №30
(Сентябрь ‘2012 — Сентябрь 2012)
Тема: ГОРДОСТЬ
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям