Классный журнал

Игорь
Мартынов

Так пить дать!

Частенько иноземцы кочевряжатся, воротят нюх: да как такое можно пить! Где вкусовые качества у водки, где у ее букет? Так в том и суть, что пьют у нас не для плезира. Не ради ароматов, не за вкус.

Алкоголь — это топливо наших разлук и слияний; восьмой день творения; высшая влага, оживляющая сухостой бытия. С первого вздоха знакомо нам это амбре — перегар акушеров, застолия предков. Наследственность смотрит на нас залитыми до чертиков зрачками: не подведи, сынок, не вырони стакан! С детства памятно, как, хватив лишку на свадьбе, на гулянке ль, на похоронах, наотмашь грянет бабка какая-нибудь Ефросинья: «Я на речке платье мыла, над порточком плакала. Куда делась та игрушка, что в порточках брякала!» И сразу понимаешь — ты среди своих. К услугам пьющего вся русская культура: нальет Есенин, подпоет Шаляпин и Веничка прокатит в Петушки. Особый статус главного напитка подчеркивается тем, что не досужий винодел его придумал, а ученый, и не простой, но с чудинкой, во сне открывший элементы.

Водкой пропитано все и даже выше. Когда челябинские школьники спросили человека-космонавта Волка, как попасть в космос, герой отвечал без раздумий: каждый день висеть на турникете по пять часов вниз головой, а достигнув совершеннолетия — пить. Спиртное в космос попадает так: из металлического контейнера вытряхивается руководство по безопасности полета, внутрь же заливается огненная жидкость, без которой на орбиту — ни-ни! Что уж говорить про дела земные: редко какая семья не имела в основе распития. Так надо мною, павшим в снег на турбазе в Икше, — вдруг взошло ее лицо… высокое, как звездная болезнь… со стороны Пегаса, хотя Пегас над Икшей отродясь не пролетал… Просто спросила: «Живой?» После смертельной дозы «куантро» и «гжелки» — вряд ли… Погрузила, снесла в ближайшее тепло… маленькая принцесса… Зачем-то выходила, спасла. Не так уж важно, кто она была — плечевая с обочины или дочь командира партизанского отряда… но сразу ясно — тут анекдотом не отделаться, придется жить с такой как минимум до гроба. Так и живем.

Или вот еще говорят: не пил бы Высоцкий, сколько бы понаписал еще баллад, сатир и опер! Но по-другому ставится вопрос: а сколько бы не написал, когда б не пил? Муки совести, чувство вины — после вчерашнего — толкают на подвиги, на творчество, на ударный труд. После вчерашнего саморазрушения — живительное созидание. Долог зимний простой земледельца, только и дела, что бражничать. Зато летом он подтянут, быстр, задирист. Такая уж сезонность, такой график — рывками. А планомерное, как лобзиком, выпиливание — нет, не для нас.

Иногда, правда, возникает потребность уйти в завязку, на просушку. Тут надо приготовиться к издержкам: с презреньем отвернутся влиятельные мертвецы. Александр Блок в серафических кудрях недобро глянет сквозь призму «нюи» елисеевского разлива №22. Модест Мусоргский не сыграет ни единой ноты. Земляки, сгруппировавшиеся у ларьков и на железнодорожных откосах, перестанут дружить. Используя твою точность в жестах и разборчивость в словах, тебя станут звать в понятые и доверят караулить чемоданы. Женщины перестанут бояться ездить с тобой в лифте. Ты будешь внушать всего лишь доверие, а раньше-то внушал священный ужас! Ты завершишь свой путь не в пьяной драке, красиво напоровшись на финку, а в тихой старости, с дежурящей у ног твоих нормой, отдающей нафталином, забытый боевыми спутницами, этими становыми алкоголичками, которые когда-то являлись всем очарованием утренних нераскрашенных лиц, отсутствием бровей и утешения. Будь готов к тому, что мир, открывающийся на традиционную отмычку C2H5OH, захлопнется. И снова, повинуясь корням, срываешься в гомон и чад, и пьешь до дна, и не находишь дна. А может быть, и нет его, как нет конца и края той стране, где угораздило родиться.

Сивушная, дражайшая, до капли последней — своя.

Статья Игоря Мартынова «Так пить дать!» была опубликована в журнале «Русский пионер» №17.

Читать все статьи автора