Классный журнал

Николай
Фохт

Восток и мерзлота

…И правда — а зачем людям знать, что есть Назим Надиров? Хорошо — яркий человек. Так выходите в город, в Москву, поболтайтесь тут, пошныряйте по улицам да проспектам днем, а особенно вечером — большая вероятность, что столкнетесь с Назимом лицом к лицу, такой он яркий. Зачем все разжевывать, маленькие, что ль? Я Назима много раз видел, мне про него трудно рассказать что-нибудь новое. А всякий, кто видит его первый раз, так и говорит: ух ты, Назим!

И это правда.

Хорошо, предположим, с познавательной точки зрения. Точнее, с такой, с рекордной позиции надо знать о достижениях этого человека. Хорошо. Я уже составил список Назимовых побед и рекордов — вот он.

Что Назим Надиров, кандидат филологических, продюсер и артист сделал первым:

— доказал, что язык 40-миллионного курдского народа (соответственно, курдский язык) не недоносок с заимствованиями из всех мыслимых и немыслимых языков (как считали все востоковеды до этого), а один из древнейших индоевропейских языков;

— привез зарубежных артистов в Турк­мению, впервые вывез туркменских артистов за рубеж;

— издал первый в мире компакт-диск с туркменской музыкой;

— пригласил в Россию Дживана Гаспаряна, Севару Назархан, Далера Назарова, группу «Ашхабад» и многих других суперзвезд этнической музыки;

— вывез «Чижа» за рубеж, в Германию.

Локальный список получается. Подумаешь, Гаспаряна, подумаешь, «Чижа»… Хотя есть мнение, что именно Надиров зачал моду на всё (вообще всё) восточное в Москве, что после его культуртрегерских усилий, после того, как распробовали тут пряные восточные звуки и впервые увидели аутентичные танцы живота (по некоторым сведениям, именно Назим способствовал первому телепоказу танца живота в России), стали распускаться в столице сети восточных ресторанов — «кишмиши» всякие, «шешбеши» и прочие. Еще раз: почувствовав духовную поддержку, избыв комплекс неполноценности, восточная культура встала в полный рост и расправила плечи. Правда. Есть такое мнение.

Кишмиш — это уже серьезно.

С другой стороны, каким бы ни был Назим Надиров ярким и неординарным человеком, есть шанс и не встретиться с ним в Москве — большой город, да и времени болтаться ради этой встречи мало, возможно и нету. Поэтому все-таки придется поговорить о Назиме, придется рассказать о нем. Тем более что он сделал одну важную вещь. На этот раз, предполагаю, не первым, далеко не первым, но одним из немногих. Но в тему сделал, в тему.

Восточный мужчина лихо ведет свой прекрасный, благоухающий специальными жидкостями по уходу за пластиком  автомобиль. Он красиво прикуривает, он лукаво косится в мою сторону, вежливо предлагает сигарету — хотя, разумеется, знает, что не курю. Он рад своей неиссякаемой солнечной радостью, его хорошее настроение генерируется в избытке. Он цокает языком, он успевает проводить взглядом каждую пешеходную девицу. Он тянется к магнитоле и включает заунывную песенку. Неприятные звуки добавляют ему радости. Он вполголоса подпевает: «Ухади, черт с табой, у меня теперь другой, мне теперь не нужен твой номер в книшке записной».

Он жмурится от такого простого московского счастья. Это не Назим Надиров. Но я вспомнил классическую историю с участием Назима.

Однажды, как всегда, первым в мире, Назим догадался выпустить пластинку традиционной казахской музыки. На Западе, ну точнее, думаю, в Германии. И с этой пластинкой оказался в одной машине с казахом. Поставил. Несколько минут казах из вежливости слушал, но потом сказал: а можно эту вашу музыку убрать, можно Апину поставить? Назим даже рассердился: это не моя, это ваша музыка. Ну ведь Назим курд все-таки, а не казах, хотя и родился в Казахстане.

Вот почему вспомнил я Назима в этой благоухающей «шестерке» темно-синего цвета с водителем таджиком.

А Назим за рулем совсем другой — сосредоточенный. Молчаливый. Ответственный водитель. Однажды я ехал по Тимирязевской улице — есть в Москве такая. Москвичи знают. Ну вот, и вижу — в Красностуденческий поворачивает машина Назима, он же в тех краях обитает, сам себя называет «звезда Тимирязевского района». Я еле дождался свой стрелки и припустил за его аккуратной черной машиной. Догнал уже на Дмитровке, поравнялся — и ну сигналить. Опустил стекло и давай орать: «Назим, Назим!» Ноль эффекта. Назим двигался по полупустому шоссе медленно, но верно, смотрел строго вперед и строго отрешенно. Так и не повернул голову ни на градус до самой Новослободки. Даже в зеркало не то что заднего вида — в боковое не посмотрел. Опасно, конечно, так ездить, но что поделаешь — характер. Бесповоротный.

Да, я видел Назима много раз, знаю его очень давно, но тут он меня удивил. Назим купил квартиру в Анталье. Нормальную квартиру на берегу моря, в кондоминиуме — или как там правильно. Купил и через некоторое время сказал: вот тут рай, в Турции.

Назим, какой рай, в какой Турции: отсюда изгнали твою семью, турки ненавидят курдов — мы же все знаем, — какой рай? Что бы сказал твой отец, если бы знал?

Назим не любит таких слов, таких вопросов, ну, мне кажется. Поэтому делает лицо, как там, на Дмитровке в машине.

— Ты знаешь, все не так просто… Плохо так говорить, но если честно... драматические события с курдами — и их вина в этом есть. Те, кто представлял народ тогда, все сделали плохо. И случилось то, что случилось. Вот ты знаешь, ведь евреям в Германии с 33-го года до 39-го твердили — мы вас будем убивать, уезжайте отсюда. Каждый день. Все же было ясно — почему не уезжали, почему не спасали семьи? Ведь не было шансов. А вот ты задумывался, почему когда показывают ужасы концлагерей, печи — почему там, в печах, где сжигали евреев, немцы находили так много драгоценностей? А потому, что в 30-х трактовали Писание так, что там, в Германии — это последние страдания еврейского народа. Они шли в концлагерь, как на божественный акт — оттуда сразу на небо. Акт самопожертвования. Понимаешь? Это ничего не оправдывает, но может кое-что объяснить. С курдским народом тоже… Повели бы себя иначе — не было бы трагедии, такой трагедии. Хотя давай об этом не будем, мне не нравится разговор.

Назим деликатно подливает чай — в половине журналистских заметок про Надирова он подливает чай собеседнику. Колорит. Я понимаю, что ему не нравится разговор, но сегодня мне именно это интересно. Я чуть поворачиваю разговор.

— Почему в Турции, почему не в Казахстане, где родился, не в Киргизии или в Туве, где меня знают, уважают? Ну, во-первых, тут красиво, нереально красиво. Я выглядываю из окна и вижу апельсиновое дерево. Это настолько хорошо… Я сижу у моря или на балконе — и я равен сам себе. Это вообще впервые в моей жизни. Мне в этот момент неважно, чего я добился, что мне надо сделать — совсем неважно. Я вот если умру в такой момент, мне все равно, я готов тут. Это и есть рай.

Но почему?

— Знаешь, как я там оказался? Одна слушательница, ну таких, знаешь, много — фанатов «Арбы 7 муз», которая на радио Москвы выходила. Вот. Она армянка, вышла замуж за турка, уехала в Анталью. И однажды, не помню как, по телефону или в Москву приехала, предлагает: Назим, а купите квартиру в Анталье, выгодно, красивое место, по дружбе. Ну какие мысли сразу: к туркам, что я, сумасшедший? Да и все вокруг: знаем турков, дикари и так далее. В общем, я забыл о предложении. Она, эта поклонница, еще несколько раз предлагала, потом затихла. А однажды получаю пакет, в котором билет на чартерный рейс до Антальи. Это она прислала. Я: а если не поеду, деньги же пропадут? Она: ну и что, пропадут значит, я очень хочу, чтобы вы, Назим, приехали и посмотрели. Так все и решилось. Я приехал и понял, что попал домой.

Почему?

— Потому что турки — не дикари, как мы. Потому что там есть… ну… традиция, что ли. Там есть логика — они работают с утра до ночи, страна держится на труде, а не на нефти и газе, как у нас. Я уверен, что кончится нефть и газ — народ просто порвет всех, кто на Рублевке живет. Тут, в России, не понимают, что происходит, нет традиции… ну, трудиться. И поэтому люди не умеют уважать работу, не различают людей, которые занимаются разной работой в жизни. У турок интереснее. Они мудрее к этому относятся. Они знают свое место, каждый свое, не комплексуют по поводу того, что кто-то работает весь день, кто- то отдыхает. Там, в Анталье, я себя чувствую человеком особенным. На рынке, возле дома… А когда люди слышат, что я музыкой занимаюсь и знаю турецкую корневую музыку — вообще!

Назим любит, когда его уважают — кто не любит? Назим просто честно этого не скрывает. Я его понимаю — тут он яркий, экзотичный, модный. А там его уважают. Маленькая разница, но есть. Тут Назим занимается странным бизнесом — выгода от него Назиму намного меньше, чем выгода тем, кто рядом с его бизнесом. Да и вообще он этот бизнес ведет довольно лихо. Вот есть у него деловые отношения с магазином «Мир кино» — Надиров поставляет туда свою модную теперь worldmusic. Заказчик дает разнарядку — вот нам надо такие, такие и вот такие диски. Назим отвечает необычно: хер вам, я поставлю вам вот этого музыканта, этого и этого. Заказчик, соответственно, удивляется: это как? Мы же заказчики, мы хотим… Мы что, не имеем права? За наши же деньги? Не имеете, отвечает Назим. Я потому что лучше знаю, что вам нужно. Я лучше знаю, какая музыка качественная. Я за это отвечаю. А вы плохо разбираетесь. И диски, которые вы заказываете, зависнут. Точно говорю. Поэтому я буду решать.

Вот именно так и происходит. За это и любят Назима Надирова. За это его и не любят. А он не может остановиться — он развивает свою независимость и свободу, свободу слова и свободу вкуса. Вот прошли его «Курдские велосипеды» — импровизационные чтения, я бы сказал. Назим рассказывает смешные, баснословные, поэтические истории из своей жизни — и вдруг выдергивает из зала героя одной из историй. Заставляет петь или играть музыку — ну по профилю героя. Назим отыграл три таких тяжелых представления в Москве. В клубе «Высоцкий». Разумеется, расстался с администрацией не гладко — потому что нет должного уважения, потому что с деньгами лукавили — а с деньгами Назима не проведешь. В общем, от администрации никакого уважения, даже препятствия. Я Назима понимаю.

Вот вопрос такой: почему Назим Надиров культовый человек? Может, кто-то и запнется, я сразу отвечу. Я много раз был на его мероприятиях. Неважно, кто играет — Олег Фезов или Алик Кувезин, или новые его герои и фавориты. Со всей Москвы на мероприятие приезжают люди за звуками своей родины. За подтверждением, что их казахская, таджикская, киргизская — любая —  родина есть. Пока они в Москве, в России, ну что… живут, работают, прозябают, — родина все-таки есть. Она не стала мифом и не забыла про них. Это Назим Надиров подгоняет свою Арбу и делово, но заботливо распределяет гостинцы. Милые сувениры — на первый взгляд, может, и ничтожные, но бесценные на чужбине.  Его за это боготворят — одни, у которых тут чужбина. Другие, у которых тут не чужбина, любят за экзотику. Ну как любят… любят, но как-то не ценят. Поэтому и приходится сбегать в Турцию.

С другой стороны, хорошо, Турция. Но ведь там, в Турции, родина его деда и его отца. Оттуда их изгнали. Значит, Назим в двух шагах от родных мест. Еще усилие — и он там, на самой-самой родине. И тогда странным образом замкнется круг. Или, наоборот, разомкнется круг порочный. Назим успокоится. Он просто чует из своей Антальи родину. Хотя почему чует — он знает, что она совсем рядом.

Эта история скоро может закончиться. Еще один яркий московский герой, поупиравшись, побившись лбом о стены Белокаменной, о вечную российскую мерзлоту, свалит отсюда. И я даже радуюсь. Я завидую и злюсь.

Кто нам вдолбил, что родина — это то место, где мы стоим как вкопанные? Что где родимся, там и сгодимся? Не знаю, смотрю на Назима, и сомнения появляются. Может, родину еще поискать надо? Всякую причем родину. Оторвать жопу от всего насиженного да побродить, да помыкаться. Искать надо свою родину, не верить никому на слово. Вот как Назим.

P.S. Да, самое главное. Назим работает диджеем, играет в хороших клубах этническую музыку. В своих сетах он ни разу не повторил ни одну композицию. Ни разу — а я чуть было не забыл об этом сказать, почти самое главное упустил…

Статья Николая Фохта «Восток и мерзлота» была опубликована в журнале «Русский пионер» №9.

Все статьи автора.