Классный журнал

Михаил
Васин

Царь-лазер

Часть 1. Выстрел

Москалев сидел за огромным пультом в центре, Юра Завалов — справа от него, Андрей слева стоял у контроллеров напуска.

— Поехали! — скомандовал Москалев. Помощники крутили ручки и перемещали движки, нажимая нужные кнопки, следя в основном не за стрелками, а за зажигающимися по выполнении операции лампочками. Москалев постукивал по стеклышкам приборов, у него были измерительные отсеки. Где-то далеко отсюда клацала автоматика, сервомоторы подвывали слегка.

Огромные емкости кубометр за кубометром наполнялись газами, содержащими в себе страшную химическую энергию. Конденсаторы инициирования наполнялись нестрашной электрической энергией, но при страшноватых киловольтах. Росло напряжение на емкостях, росло напряжение в мозгах. Москалев почти крикнул, казалось, громко, а получилось как-то хрипловато:

— Доложите!

— Я готов!

— Готов!

— Резонатор настроен!

— Приборы нормально

— Давай, — сказал Москалев. Опять вышло сипло.

Юра Завалов нажал кнопку инициирования. Тугой удар не слышанной еще здесь силы прошел по всей трубе, всем помещениям, люкам, подвалам, смотровым площадкам, отсекам, винтовым лестницам… Волна прокатилась лесом и достигла поселка ослабленной. Сотрудники, сидевшие на своих рабочих местах во вспомогательных корпусах, притулившихся к трубе, были в специальных наушниках, оберегающих перепонки.

Но в поселке у полигона не испугались раската грома. Валька-буфетчица наливала сто грамм старому взрывнику Петровичу. В этот момент тряхнуло, рука дрогнула, грамм 15 пролилось.

— Что-то они сегодня перестарались в своих казематах!

— Валь, ты зубы-то не заговаривай, доливай, — приказал Петрович, за жизнь стравивший не один вагон взрывчатки.

В углах испытательной сыпалась штукатурка, лампочки мигали, включилась уже откачка и то, что осталось от этих страшных газов, вылетало в высоченную трубу, где они уже не были страшны.

Прорезалась громкоговорящая связь. Это Васька, находясь в измерительной будке на просеке за километр от пультовой, орал неистово:

— Горит как!

Так кричал Васька, хотя никто не видел, как горит, и не знал, может ли это гореть, кроме редких случаев пирокинеза. Горела и плавилась, между прочим, лобовая броня танка.

— Все, уже не горит, дым разгоняет! — продолжал докладывать Васька. Кинокамеры и сверхскоростные регистраторы перестали стрекотать.

— Дырища, как у… — кричал в запале необыкновенно возбужденный известный в поселке скабрезник и бабник Васька, хотя дыра в броне явно во много раз превышала любые человеческие.

Было ясно: первый полномасштабный эксперимент удался. Гриша диктовал помощнику показания своих приборов. «Джаули», как говаривал Членкор, были неплохи. Москалев собирался с мыслями, обдумывая, что сейчас он будет докладывать Членкору.

Членкор, фактический директор огромного института, старый и опытный разведчик, выслушал, не давая выхода чувствам, немножко похвалил, вяло ругнул за нарушение плана и под конец сказал:

— В шарик, Юра, надо, в шарик!

Но душа Членкора ликовала. Он вынул из шкафчика початый армянский, самый лучший, от друга Коли, щедрого академика, писавшего свою фамилию то на -ян, то на -ов. Хватил стопочку, подошел к отдельному столику, вставил ключик в вертушку, позвонил:

— Капитон Федорыч, ну мы тут того, начали немножко, — без всяких эмоций, как бы между прочим сказал Членкор.

— Молодец, — также суховато бросил Капитон Федорыч, чувствуя подъем настроения. — В шарик давай теперь, Борисыч, в шарик!

Лежащий зверь чихнул, пролаял и снова затих. Надо было готовиться к плевку страшной лазерной энергией из самой большой на земле лазерной пушки в космос — «в шарик»! Предстояло не только повернуть луч вверх , необходимо было пробить атмосферу, сохраняя энергию импульса. Лазерный луч, даже если не рассеивается в атмосфере, испытывает так называемую дифракционную расходимость и достигает объектов в космосе уже весьма размытым, с меньшей концентрацией энергии. Легкий, почти невесомый воздух оказывается серьезным препятствием для излучения. До нужного объекта доходит только доля начальной энергии, и все дело в том, какая это доля. Управлять этим гиперболоидом, этим мощным лазерным лучом — задача непростая. Этим занимались целые институты.

Четверть века с того залпа по танковой броне минуло. Где они теперь? Где Членкор, где Юра Завалов, что стало со скабрезником Васькой? Прошлое обросло легендами. Говорили о военных астрономах, молодых старлеях Сереже и Володе, присланных откуда-то с гор вместе с телескопом средних размеров. О том, что наши сначала где-то и когда-то стрельнули в наш же, уже отживший, на излете, с выработанным почти ресурсом спутник. Якобы попали и попадание это зафиксировали. Правда, серьезно сменить орбиту не смогли, хотя сам факт попадания радовал, лиха беда начало. Рассказывали и о том, как однажды был совершен партизанский космический налет на вражеский объект. За несанкционированный выстрел потом получили от одних начальников по шапке, зато другие обещали представить к Ленинской премии. Факт остается фактом: спутник неизвестной национальной принадлежности, слишком уж нагло нависший над заставой, потерял вдруг ориентацию, закувыркался, неуправляемо стал снижаться и сгорел совсем не голубым пламенем в плотных слоях атмосферы.

Это были будни звездных войн.

Часть 2. Зверь

В не самом дальнем Подмосковье, в сосновом лесу, за бетонным забором на огромной бетонной же площадке распластано странное бетонное сооружение. Из космоса оно может показаться гигантской папиросой. Между прочим, если попросили бы, от нее можно было бы и прикурить — так прикурить, что на земле начался бы ад. Но из космоса хорошо видели эту славную папироску — поэтому, возможно, и не закуривали свою примерно такую же.

Зев этого зверя свободно проглотит электричку. Опирается он на четыре двух- и трехэтажных корпуса-лапы и могучее утолщение живота — конденсаторный зал посредине. А впереди отделенная от туловища тонкой шеей — ниткой грузового монорельса голова баллонная, то есть склад газовых баллонов. Выхлопная труба, как загнутый кверху хвост, торчит торчком над гигантским телом: держит хвост пистолетом зверь.

Когда американцы засекли со спутников это чудовище, прикинули его возможную мощность, по дипломатическим каналам пошли запросы о новом секретном оружии русских, не предусмотренном ни Женевской, ни другими конвенциями. Ответили, что это всего-навсего новый лабораторный корпус одного из академических институтов. Американцы, естественно, не поверили.

Была пора ударной гонки вооружений. Атомным и ядерным оружием стороны уже перенасытились, обычное достигло небывалого совершенства, возникла потребность в чем-то новеньком. Первый лазер заработал в 1960 году и сразу же увлек воображение военных. Лазерные прицелы и дальномеры позволяли ствольной артиллерии поражать цели с первого выстрела. Дальше больше… Стали говорить о непосредственно боевом применении лазеров, акцент делали на так называемых химических оптических генераторах или хемолазерах. Для них не надо было тратить электрическую энергию. В 1968-м советские физики получили генерацию на цепной разветвленной реакции двух газов — фтора с водородом (дейтерием). Это был грандиозный прорыв. Думалось и грезилось, что вот-вот на смену и  обычному оружию, и атомному наконец-то придет столь почитаемый с детства смертельный луч инженера Гарина.

Заговорили о звездной войне. Только две державы могли позволить себе строить мощные лазерные установки. Лазеры требуют много энергии, с ней в космосе проблемы. Солнечных батарей недостаточно. Засылать электростанции в космос с запасом химического горючего — дело разорительное. Вот и пришла мысль использовать химию напрямую: сразу из химической энергии получать направленную, то есть лазерную энергию, которая потом и будет уничтожать, толкать и слепить спутники и корабли в космосе.

Действует так: смешивают какие-то газы, пары или даже жидкости, следует взрыв, яркая вспышка, из этого ада вырывается в нужном направлении смертельный луч невидимый.

Понятно, что это встревожило американцев. Их военные спутники день и ночь не выпускали объект из поля зрения. Где-то в архивах ЦРУ хранятся снимки Трубы и фигурок машин и людей около нее. Где-то там и изображения моих друзей, которых больше никто в жизни не фотографировал из космоса. И вряд ли уже сфотографирует.

Но не все можно было разглядеть со спутника.

По бесчисленным кабелям входила в Большого Зверя электрическая энергия, когда по многим трубам текли в него газы, накачивая его тело энергией химической. Это как в живом огромном механизме кровь, лимфа, воздух, жидкие и твердые отходы, слух и зрение, мускулы и кости. Многочисленные датчики, как нервные окончания, как чувствительные точки пронизывали где больше, где меньше тело Зверя, давая знать о готовности его к рывку. Множество сервомоторов, как мускулы и жилы, подтягивали газовые баллоны, закрывали и открывали двери, настраивали зеркала. Гигантские фильтры и мощные вентиляторы служили легкими для этого необъятного бетонного тела, покрытого стальной кожей.

И наставал момент, когда ближайшие окрестности сотрясал сильнейший лай. Страшная дрожь взрыва бежала по звериному телу, и невидимый глазу луч вырывался из его нутра. А в высоченную выхлопную трубу уходили на безопасное для человека расстояние потоки вредных продуктов…

Теперь лежит неподвижно страшный Зверь, электронно-оптическое чудовище, сторожащее вход в преисподнюю, который так, слава богу, и не был открыт.

Другая эпоха наступила. Железобетонный гигант лишался людей, обслуги и обслуживания, хирел, ржавел, оседал. Отключили громкоговорящую связь, телефон, компьютерные сети. Перекрыли газ. Увезли в неизвестном направлении огромные зеркала. Из многочисленного штата в конце концов остался один Петр Иваныч. Он здесь работает на станке и присматривает за помещениями, которые все больше погружаются в тьму и хлад: сотни лампочек не горят, а поступление тепла постепенно уменьшают.

Петр Иваныч знает нутро зверя, он живет на границе с тем миром и иногда лезет в преисподнюю.

Часть 3. Сталкер

Теперь это Зона.

В «Сталкере» Тарковского на Зону упал метеорит, спровоцировав необъяснимые процессы. На лазерного гиганта ничего не падало. Ну кроме разве что того сбитого вражеского спутника. Царь-лазер просто угодил под смену эпох.

Место обнесли бетонным забором. А потом возникли слухи о конденсаторном зале, в котором исполняются, точно как в «Сталкере», любые желания.

С тех пор Зона стала притягивать к себе разных посетителей. Много оказалось страждущих изменить свою жизнь как по волшебству.

Тут же появились и проводники. Их было несколько, предпоследний уволился полгода назад. Теперь остался один Петр Иваныч. Очень неохотно водит он паломников в конденсаторный зал. На этот раз ведет меня и фотохудожника Андрея.

Сталкер идет осторожно, прощупывая путь инфракрасным фонариком. Я убеждаюсь, что есть внутри Трубы что-то от преисподней. Темь, хлам, странные и страшные звуки хаоса. Удивительно, что наружу не вырываются отсюда темные силы, их как будто из последних сил сдерживает ракетный железобетон. Такое впечатление, что гигант словно затаил на создавших его людей смертельную обиду.

Сейчас должен появиться конденсаторный зал.

И тут на пороге выясняется, что фотохудожник коварно прихватил с собой небольшую фотокамеру, с помощью которой намерен запечатлеть таинственный конденсаторный зал. Потрясенный Петр Иванович в своем негодовании становится точь-в-точь таким, как тот Сталкер, пытающийся урезонить Писателя, притащившего в комнату бомбу с целью уничтожить местo, где сбываются заветные мечты. Петр Иванович бросается на Андрея практически с кулаками: «Здесь снимать нельзя! А вдруг это спровоцирует Темные Силы? Вдруг они выйдут из-под контроля? Что вообще знает человек о тех силах, которыми он так опрометчиво пытается повелевать?»

Я перестаю понимать, что происходит и где я нахожусь. Я чувствую дыхание притаившегося зверя у себя за спиной. Мороз по коже… Какая тонкая, какая хрупкая грань разделяет победоносную науку и необъяснимую мистику. И не может человек оставаться на одной из сторон.

Мы возвращаемся по какому-то кажущемуся бесконечным коридору — подземному каналу под Трубой. Впереди идет Петр Иваныч, последний хранитель былой славы. Сталкер, соединяющий миры — живой и уже несуществующий. Он что-то приговаривает, не разобрать, доносятся только обрывки фраз:

— Люди не хотят верить… Очень жаль… Говорят, что вера — сила слабых людей. Как же это ошибочно…

Он никого не проклинает, он просто выводит нас из преисподней, из Зоны на свет божий.

И как же хорошо здесь, на этом свете. Нам весело. Вокруг нас светло, местами ржаво, местами аляповато.

Довольный Андрей фотографирует.

Зверь молчит.

Статья Михаила Васина «Царь-лазер» была опубликована в журнале «Русский пионер» №4.