Классный журнал

Василий
Голованов

После бомбы

Как раз в момент, когда советские и американские вояки тешили себя мечтой о победоносной ядерной войне, американский химик Дж. Брикс, который мальчиком был свидетелем бомбардировки американцами Дрездена в 1945-м, вспоминал, как в какой-то момент город превратился в сплошной огненный фа­­кел, неистовая тяга которого поднимала в небо большие чемоданы.

И вот этот Дж. Брикс позвал другого химика, П. Курцена, и вместе они с точки зрения химиков проанализировали эффект возникновения «огненного торнадо» во время бомбардировок Гамбурга и Дрездена, ну и объяснили, как огненный смерч начинает всасывать в себя кислород и внутри этого смерча начинают гореть даже негорючие материалы, как, например, железо, и образуется колоссальный, сравнимый с вулканическим, выброс пепла в атмосферу, способный в буквальном смысле затмить небо. Когда этот эффект гипотетически был приложен к последствиям крупномасштабной ядерной войны — а главной военной доктриной начала 80-х была именно крупномасштабная ядерная война, при которой ударам подвергалась вся Европа, СССР, Америка и район Дальнего Востока, включающий Японию и Корею, — то было уже нетрудно предположить, что последствия такой войны будут совсем другими, нежели до сих пор представлялось военным, президентам и генсекам. В 1983 году группа крупнейших ученых-климатологов (несколько американцев и один наш, В. Александров) составила блиц-прогноз последствий глобальной ядерной войны, результатом которого стала известная концепция «ядерной зимы», которая и привела потом к борьбе за мир и последовательному разоружению. Расчеты показали, что помимо разрушений, которые произойдут буквально в момент ядерной дуэли, будут еще и другие последствия, о которых без расчетов ученых военные не знали и знать не могли. В самых общих чертах это было затемнение земной поверхности от 20 до 100%, падение температур от 0 до -50о С, иначе говоря, «ядерная зима» продолжительностью около года и, соответственно, почти 100-процентная гибель человечества и всего живого на Земле. Это вызвало такой шок у политиков и такой яростный протест среди военных, что СССР и США пришлось срочно создавать крупные группы ученых, которые перепроверили бы полученный результат. У нас такие группы были созданы в Вычислительном центре Академии наук под руководством академика Н. Моисеева. И результаты только подтвердили, сделали еще более беспощадными и доказательными выводы первых исследователей проблемы. То есть то, что в глобальной ядерной войне победителей не будет. Погибнут все: и «победители» (успевшие в первые секунды и минуты нанести наибольшее количество ударов противнику), и «побежденные», и даже те, кто занимался себе рыбалкой где-нибудь в Океании и вообще ни сном ни духом… Началось острожное обсуждение темы в ученой среде. Когда В. Александров сделал доклад о «ядерной зиме» в Институте жизни в Хельсинки, к нему подошел крупнейший финский ученый фон Рихт. Было видно, что он неестественно бледен, у него дрожали руки. «Я прошел всю войну, — суммировал он свои впечатления. — Но никогда мне не было так страшно». Концепция «ядерной зимы» была обнародована в Папской академии наук в Ватикане, а затем и в мире политиков. В. Александров вместе с Н. Моисеевым доложили свои выводы в Конгрессе США, после чего сенатор Эдвард Кеннеди подвел предварительный итог гонке ядерных вооружений, в которую было вбухано благосостояние всего советского народа и — в меньшей, конечно, мере — американского. Кеннеди сказал, что та страна, которая начнет ядерную войну, неминуемо погибнет от своих или чужих ядерных ударов — собственно, кто их нанесет, будет уже неважно. Он сказал, что расчеты, проведенные учеными двух враждующих станов, заставляют относиться к ним крайне внимательно, ибо исключают возможность идеологического запугивания. Любопытно, что за неделю до исторического доклада в Конгрессе американский аналог ГрОб, Управление по мобилизации при чрезвычайных обстоятельствах, направил в Белый дом доклад о перспективах развития сельского хозяйства во время ядерной войны, которые представлялись авторам доклада вполне оптимистичными. Ведь сельское население должно пострадать от взрывов меньше городского, к тому же беженцы из городов создадут на селе избыток рабочей силы, а едоков, получивших смертельную дозу облучения, придется кормить недолго… Все это в свете проблем, возникших перед политиками и военными, звучало просто как издевательство. От концепции крупномасштабной ядерной войны, предусматривающей удары по крупным городам, являющиеся главными источниками пожаров, пришлось отказаться. Что же тогда определяет военную мощь государства? И  как, блин, властвовать над миром?

Ученые продолжали доставать военных, все более всесторонне изучая последствия возможных ядерных конфликтов. В результате военные были полностью повержены: оказалось, что эффект «ядерной зимы» или, по крайней мере, продолжительной — но достаточной для чувствительного удара по биосфере — ночи достигался уже при использовании 1% имеющегося в мире ядерного арсенала — 100 мегатонн (правда, это 8200 Хиросим), но, с другой стороны, столько несет на себе одна американская подводная лодка. При помощи различных расчетов пытались выявить: а сохранится ли вообще человечество на Земле? Есть ли у него такая возможность? Такие расчеты провела группа ученых из ВЦ РАН под руководством профессора А. Тарко. В качестве модельной территории была взята Горьковская область современной России. Модель приходилось все время «оптимизировать», то есть добавлять в  нее некие априорные факторы и следить, как они будут развиваться в дальнейшем. Вместо Горьковской области желающие могут подставить штат Алабама или Небраска — ситуация от этого не изменится. Итак, первая «оптимизация» — чудесное допущение, что люди все-таки выжили после 12 месяцев «ядерной зимы на Земле». Но одна эта оптимизация бессмысленна без второй — наличия каких-то, хотя бы примитивных, орудий для обработки земли и сохранных запасов зерна. Допустим, сохранились лошади. Итак, выжившее человечество начинает пахать землю на этих лошадях (при этом мы предполагаем, что человечество действует исключительно разумно), получает урожай зерна и, употребляя в пищу самодельный хлеб и конину, пытается выжить. В общем, картина лишена, конечно, радости. Земля полностью отравлена. Получая хлебный паек, в среднем равный пайку ленинградского блокадника, люди медленно, но верно вымирают. В течение 3 лет выживают только самые сильные, да и то при условии ровного климата и бесперебойных урожаев. Первый же неурожайный год автоматически дает краткую вспышку людоедства и уничтожает всю популяцию в регионе. Одновременно с людьми исчезает флора и фауна средней полосы, степей, тропических и экваториальных лесов. Ничто живое не успевает даже мутировать — оно просто гибнет. Сохраняется растительность (и, возможно, часть фауны) арктических пустынь, полупустынь и тундр. Отчасти можно надеяться на сохранение тайги. Но в целом те, кому суждено выжить после ядерной заварушки, не узнают родную Землю. Апо­калип­тическое пророчество Иоанна Богослова оказалось мягче мягкого по сравнению с  «ядерной зимой» Ведь в «Апокалипсисе» помимо метафор катастрофы есть точные цифры: так, в день Страшного суда погибнет треть деревьев, тварей, людей, день на треть потеряет свой свет, а люди будут мучимы пять месяцев… Но даже Иоанну Богослову не могло прийти в голову, что люди — венец божественного творения! — могут исчезнуть. Совсем. То есть биосфера сохранится, а человечество — нет. Как вам это нравится — Земля без людей? В общем, никому не захотелось опробовать такой сценарий, в результате чего военные доктрины основных претендентов на мировое господство были полностью изменены. Ядерное оружие сохраняется теми же США лишь с той целью, чтобы немедленно нанести упреждающий удар по стране, которая задумала бы его применить — скажем, по Пакистану. Тактику современного управления миром при помощи локальных войн США продемонстрировали во время войны в Кувейте и в Ираке. При этом возникали даже пугающие пожары, но ученые тщательно следили за этим. Но это далеко не последнее слово военного хайтека. Скажем, Сербия в свое время была «вырублена» путем распыления над энергетическими объектами наночастиц углерода — все замкнуло, страна в прямом смысле была выключена из сети. Но вместо углерода можно распылять над территорией противника и радиоактивные вещества… Никакой «ядерной зимы» не будет, просто люди начнут умирать. Все будет заражено: почва, растения, жилища… А еще можно разбомбить имеющиеся у противника склады химического и бактериологического оружия, и тогда к радиоактивной отраве прибавятся смертоносные эпидемии и отравляющие вещества (срочно избавиться от них!). Когда я попытался расспросить профессора А. Тарко, как будет развиваться человечество в условиях тотальной радиоактивности, я получил ответ, что институты академии не получали ни заданий, ни денег для того, чтобы исследовать этот вопрос. Что известно? Что после Хиросимы и Нагасаки японцы тщательно сравнили смертность среди детей обычных людей и потомков тех, кто оказался в зоне ядерной бомбардировки. Разницы нет никакой. В то же время после Чернобыльской катастрофы шведами было зафиксировано необычное явление — значительное увеличение числа выкидышей у женщин. Некоторое увеличение числа мертворожденных детей. Не было замечено мутаций — но зато отмечены разнообразные хромосомные аберрации — ну, например, некоторое изменение формы спирали ДНК дает вместо нормальных детей детей-даунов. Остальное неизвестно. Что будет с растениями, с животными? Неизвестно. Вымрет человечество или сохранится в виде каких-то нечувствительных к радиации мутантов? Неизвестно. Многие чернобыльские данные до сих пор строго засекречены, поэтому судить о последствиях применения нового оружия массового уничтожения довольно трудно. Я знал человека, руководителя научной группы из Курчатовского института, который по сумме набрал в Чер­нобыле 3000 рентген и при этом сохранял жизнелюбивость и жизнеспособность… А другие, получив уже 300–500 рентген, становились пожизненными инвалидами. У некоторых развивались странные депрессивные состояния… Изучением воздействия ионизирующего излучения на живые организмы занимаются в Обнинске, но сведений, касающихся человека, очень мало. Часть данных, зафиксированных в Чернобыле, засекречена, а опыт… Опыт здесь не поставишь.

В любом случае — Апокалипсис сегодня будет развиваться совершенно по иному сценарию, чем сценарий А-бомбы, которым нас пугали в детстве. Мы ничего не знаем о нем. И мы так же беспомощны перед ним, как были беспомощны перед «ядерной зимой» ГрОбовщики со своими ватно-марлевыми повязками…

Статья Василия Голованова «После бомбы» была опубликована в журнале «Русский пионер» №4.