Классный журнал

Я думал об этом в кафе с вызывающим названием «Гринвич», на Дубининской улице. Конечно, я имею право на подобные размышления. Можно сказать, родился тут, на Павла Андреева, в подвале дома, который смыкается со старым зданием ДК Завода им. Владимира Ильича. Рабочая слободка, характерная местность, опыт, впитанный подсознанием, — и никакой Фрейд не выбьет его оттуда. Аншлаги на лавочках у детских площадок, покупка свежего батона и докторской колбасы в продуктовом на углу, прогулки в сквере у входа на завод вокруг заветного, сакрального, проклятого камня.

 

 

Камень с души

 

Собственно, об этом камне и речь. Камень этот гранитный установлен на месте покушения. Тут злая Каплан стреляла в доброго Ленина в 1918 году. Рядом есть бронзовый Ильич, рядом — одноименный завод, который до сих пор штампует что-то электромеханическое. А от Фанни Каплан только этот камень и остался — нет никакой Каплан, пепел развеян над Кремлем. В общем, совсем рядом: рядом с камнем, рядом с «Гринвичем», за стойкой которого типичная замоскворецкая женщина, которой помогает улыбчивый юноша азиатской наружности. И вот именно тут и пришла в голову первая здравая мысль этого расследования: вся беда Фанни Каплан в том, что она никогда не была женщиной Замоскворечья, иначе все закончилось бы хорошо. Причем как бы ни закончилось.

 

Кто стрелял в Ленина — главный вопрос покушения на председателя Совнаркома в августе восемнадцатого. В прямом и переносном смысле: кто жал на спусковой крючок и кто заказал убийство? Другими словами, действительно ли Каплан стреляла в Ленина, и был ли заговор действительно подготовлен эсерами, которые боролись за власть с большевиками. Казалась бы, ерундовое дело, очевидное. Но стоило только соприкоснуться с ним, стоило через столько лет вернуться в родную местность, к заводскому камню, обнаружилась глубина загадки, мистическая и настоящая.

 

Сразу скажу, дело Фанни Каплан напомнило мне одновременно кейс с покушением на президента Кеннеди и почему-то дело Джека Потрошителя, которые «Русский пионер» с успехом уже раскрыл. Ну, Кеннеди понятно, в общем, одного формата ягода. Ассоциации с уайтчепельским потрошителем возникли, наверное, потому, что совершенно реальное событие, которое произошло на глазах нескольких десятков людей, превратилось в миф сразу, мгновенно. И в этом мифе нет ничего достоверного — каждый эпизод имеет два-три варианта толкования, иногда с разными действующими лицами. Вообще, все элементы события могут быть поставлены под сомнение: стреляла ли в Ленина Каплан, стрелял ли в Ленина вообще кто-нибудь, стреляли ли в Ленина пулями дум-дум, были ли отравлены пули ядом кураре (в этом месте еще и Шерлок Холмс возникает с его «Знаком четырех» и отравленными иглами дикаря Тонго), был ли это заговор левых эсеров, был ли это заговор ВЧК, с участием Дзержинского и Свердлова, был ли это заговор с участием самого Ленина, хотело ли ВЧК убрать Ленина физически или просто напугать — чтобы отменить Брестский мир. Да еще столько же сомнительных, нетвердых элементов можно обнаружить.

 

Суда над Каплан не было — ее расстреляли почти сразу, успев пару раз допросить. В следственном эксперименте она участия не принимала. Ленин ни разу опрошен не был — то есть не было нормальной следственной процедуры, законной и профессиональной. В отличие, скажем, от следствия по делу об убийстве Урицкого, которое случилось утром того же дня. Такое ощущение, что состоялось такое wiki-расследование: все, кто имел хоть какой-нибудь доступ, добавляли свои посты, свое видение ситуации, вставляли непроверенные факты. И никто особенно это wiki-расследование не модерировал. Вот теперь все это и приходится расхлебывать. С другой стороны, мне это выгодно: как ни опиши, не ошибешься: факты можно и не проверять, можно собрать все известное в кучу, положиться на интуицию и немалый уже опыт в пионерском следопытстве — и Кеннеди тут поможет, и Джек Потрошитель, и Шекспир, и, подозреваю, даже расследование полета американцев на Луну.

 

 

Роман с покушением

 

Попытаюсь изложить, как это было. Источники разные — несколько телевизионных расследований, фильм Ромма «Ленин в 1918 году», сборник документов «Фанни Каплан, или Кто стрелял в Ленина?», газетные публикации разных лет.

 

Итак, Фанни Каплан, которую скорее всего звали Фейга Хаимовна Ройтблат, с детства увлеклась революцией. Причем как-то сразу перешла к делу. В пятнадцать лет стала анархисткой, а через год уже готовила покушение на губернатора Киева Сухомлинова. Вместе со своим любовником Виктором Гарским (он же Яшка Шмидман, он же Сашка Реалист) они собирали бомбу в номере киевской гостиницы «Купеческая». Ну и конечно, бомба взорвалась в руках, но как-то удачно: Фейгу контузило, а Гарский и вовсе не пострадал — поэтому смог убежать. Дору (тогда у нее такая кличка была) поймали и упекли на каторгу «бессрочно», пожизненно значит (надо сказать, что всю ответственность за подготовку покушения Дора взяла на себя, Яшку не сдала, вообще никого не сдала — за это и получила на всю катушку). Там она стала слепнуть, но слепота эта была как бы мерцающей — возникала только во время стрессов. Другое дело, что стрессы у Фейги случались постоянно. Сокамерницы хлопотали перед начальством о ее лечении. К тому времени срок ей скостили до двадцатки, родители уже уехали от греха в Штаты, ну и случилась ко всему февральская революция — Фанни Каплан амнистировали. Она вышла на волю, одна-одинешенька, пострадавшая почти за любовь, с истерической слепотой и новыми социал-революционными взглядами, которые подхватила от сокамерниц. Фанни приезжает в Москву, живет у подруги на Садовом (в том же доме, что и компания Воланда из «Мастера и Маргариты). Летом 1917-го Каплан направляется в Евпаторию, в санаторий для политкатаржан, знакомится там с братом Ленина, Дмитрием Ульяновым, который, помогает ей устроиться в Харьковскую клинику на лечение — сделать операцию на глазах. Операция прошла успешно, зрение частично вернулось (то есть значительно улучшилось). Каплан перемещается в Севастополь, занимается подготовкой чиновников для земств. Надо только заметить, что все относительно хорошее — амнистия, жизнь в Москве, лечение в Евпатории, операция — происходило с Каплан до узурпации власти большевиками в январе 1918 года. Каплан стояла за Учредительное собрание, то есть, несмотря на анархистское прошлое, ей был близок эволюционный путь развития России. Ну, формально это выглядит именно так. Большевики во главе с Лениным разрушили этот сценарий и вернули революционный расклад. Могло ли это новоиспеченную социал-революционерку с бомбой в генетической памяти вернуть на старые рельсы? Мне кажется, могло. А может, и не это главное.

 

Главным событием, трагическим переломом могла стать встреча с Гарским, который к тому времени стал знатным чекистом (необходимо сказать, что он все-таки дал показания по делу o киевском покушении, где заявил, что Дора совершенно ни при чем, — думаю, тогда ей и отменили пожизненное). Скорее всего, свидание произошло в Севастополе. Фанни все это сама рассказала, на допросе чекисту Петерсу — о личной жизни Каплан они в тот день, после покушения на Ленина говорили очень много. Ну вот, Каплан перед свиданием обменяла любимую шаль на кусок хорошего мыла. Встретилась с любимым (судя по всему, они переспали), после чего возлюбленный заявил: вместе быть не можем, а любовь у нас сегодня случилась, потому что от тебя хорошо пахло и я вспомнил молодость. Каплан в одно мгновение опять потеряла все: любимого, смысл одиннадцатилетнего заключения и единственную теплую вещь — шаль. Не просто опустошена — раздавлена. Короче говоря, в августе она оказывается в Москве, живет у подруги в Замоскворечье. Тридцатого августа 1918 года идет на митинг в гранатный цех завода Михельсона, производит три выстрела из шестизарядного браунинга. На трамвайной остановке у Большой Серпуховки ее хватает рабочий Иванов, которому она тут же признается в покушении на Ильича. Допрос по горячим следам. Объявление Свердлова о красном терроре. Через двое суток, первого сентября, другой рабочий приносит браунинг, который он подобрал на месте преступления. В тот же день разыгрывается следственный эксперимент (без участия Каплан и Ленина — хотя Ленин уже, в общем-то, мог). Третьего сентября расстреляна комендантом Кремля Мальковым. Труп запихали в железную бочку, облили бензином и сожгли.

 

 

Почему не Фейга

 

Сомнения были всегда. В 1992 году решено даже пересмотреть дело о покушении. Официального итога не получилось, вышел только сборник рассекреченных документов с комментариями. Но осадочек остался.

 

Самый главный аргумент — Каплан была слепая. У нее было плюс восемь, посылать такого человека на ответственное задание — абсурд, как она Ленина-то различит? Справедливое возражение. Но ради справедливости надо учитывать, что даже до операции слепота Каплан была периодической. А после хирургического вмешательство зрение улучшилось — даже она без проблем могла попасть в Ленина с трех метров, а именно с такого расстояния по официальной версии велась стрельба.

 

Теперь оружие. В Ленина стреляли трижды — две пули застряли в его теле, одна прошила одежду, не нанеся вождю ущерба. Надежда Константиновна любовно пометила входные-выходные отверстия на пальто Владимира Ильича. А в шестизарядном браунинге осталось четыре неизрасходованных патрона. Даже если это ее пистолет, она, выходит, стреляла только два раза, кто-то еще палил в Ильича. То есть как минимум не только и не столько Каплан. История с орудием преступления не снимает подозрения именно с Фанни. Да, браунинг был любимым оружием террористически ориентированных эсеров — если покушение их рук дело, то они правильно снабдили Каплан именно браунингом, а не револьвером, который Фанни требовала в фильме Ромма. Пистолет браунинг практичнее, перезаряжается быстрее, меньше, чем у револьвера, риск осечки (то, что в некоторых документах следствия оружие называют револьвером — так это просто ошибка, неискушенные большевики могли и не знать разницы). Почему в обойме осталось больше патронов, чем надо? Есть красивый ответ: террористы загоняли один патрон в ствол, а после вставляли целую обойму — таким образом увеличивая количество возможных выстрелов. Так что Каплан вполне могла три раза выстрелить, оставив в обойме четыре патрона. А может, иначе было. Судя по всему, водитель Ленина Степан Гиль тоже стрелял — в злоумышленника. Есть версии, по которым одна пуля угодила в Ленина (поэтому пули, которые извлекли из тела Ильича в 1922-м и после смерти в 1924-м, оказались разного калибра). У Гиля, кстати, был как раз револьвер. Другая досталась кастелянше Поповой, которая притормозила Ленина с расспросами «о хлебе» и сделала его удобной мишенью для расстрела. Так что теоретически Каплан могла сделать и три выстрела, и два. Если вообще браунинг, который был найден на месте сознательным рабочим Кузнецовым и черт знает где находился целых два дня, — оружие преступления. Нет объективных улик, которые доказывали бы вину Каплан. Но есть ее признание, которое она сделала четко и однозначно. Это признание, конечно, перевешивает. Остается вопрос: не оговорила ли она себя?

 

Тут как раз и возникает тема кремлевского заговора с участием Свердлова, Дзержинского и самого Ленина.

 

Одним из главных аргументов сторонников этой версии стало время подписания Яковом Свердловым «Воззвания к ВЦИК», где впервые сообщается о покушении на вождя — под документом стоит время 22.40. Но по всем выкладкам получается, что Каплан еще даже в Кремль не доставили для допроса. На допросе Гиль заявил, что он привез Ленина на митинг в гранатный цех завода Михельсона в десять вечера. Ну, скажем, полчаса митинга, потом пять минут выйти из цеха, поболтать с кастеляншей о самоуправстве заградотрядов, которые отнимали хлеб у мирных крестьян, — бац-бац-бац! Выстрелы прозвучали в лучшем случае в 22.35. А в воззвании говорится, что покушение произошло несколько часов назад. Короче говоря, Свердлова подозревают в том, что воззвание это, с которого начался красный террор, было заготовлено заранее — и Свердлов знал о нем. Но реальный график выступлений Ленина изменился, на завод он приехал только после митинга на Хлебной бирже в Лефортове. Свердлов же заготовку не вычитал, не отредактировал. Смерть Ильича была выгодна Свердлову — в тот исторический отрезок времени они с Лениным были практически равновеликими вождями, есть подозрения, что Свердлов в своем заговоре опирался не только на партийцев, но и на чекистов, недовольных Брестским миром, который отстаивал Ленин. Тут есть логика, понятная и сегодня: спецслужба видела в этом соглашении унижение России и понимала или подозревала, что Ленин не просто так отдает немцам полстраны. Как же его не ликвидировать?

 

Разумеется, в пользу чекистско-кремлевского заговора говорит и процесс 1922 года над эсэрами. Формально было подтверждено, что заговор готовили правые эсэры Семенов, Коноплева, Никонов, Усов (который однажды уже собирался убить Ленина, но не смог «вырвать бога у рабочих»). Все подробно признались, что именно они снарядили Каплан и браунингом, и пулями дум-дум (которые не разорвались внутри Ленина), и ядом кураре (который Ленина не отравил). Все было чинно и благородно, подробно и очень законно. И, о чудо, — злоумышленников оправдали как «добросовестно заблуждавшихся». Семенов стал резидентом советской разведки в Японии, Коноплева взялась обучать курсантов НКВД взрывному делу. Их расстреляли в 1937 году — как положено. Разумеется, теперь выяснилось, что руководители боевой группы эсеров, Семенов и Коноплева, были внедренными сотрудниками ВЧК. Это значит, что контора контролировала и убийство Володарского, и покушение на Ленина (убийство Урицкого, на мой взгляд, стоит особняком).

 

Получается, Дзержинский и Свердлов замешаны? А что это меняет?

 

 

Черно-белый саспенс

 

Честно говоря, пара недель изучения дела о покушении на Ленина ввергло меня в какое-то паническое состояние. Сегодня, когда информация систематизирована, когда вычеркнуты совсем уж безумные предположения и откровенно высосанные из пальца «факты», даже теперь история этого периода выглядит истерическим хаосом. Рабоче-крестьянская масса — андроиды, годные только на пушечное мясо, идеологи революции, в общем, образованные, как минимум умеющие читать и писать люди-психопаты, лучшие качества которых проявляются только на допросах и в судах. Тут они последовательны и храбры — что лично для меня вообще ничего не значит и доказывает лишь их глубокую ненормальность. Но окончательно добил меня, взорвал мозг, вогнал в глубокую депрессию фильм Ромма «Ленин в 1918 году».

 

Я-то собирался как раз улучшить настроение. Я не надеялся получить из этого произведения искусства дополнительной и достоверной информации — хотя бы потому, что кино редактировали-перередактировали, резали-перерезали: то Бухарина изымут, то Сталина, то еще кого-нибудь. Потом обратно вставляли — и нет у меня уверенности, что в правильном порядке вставляли, по сценарию, по замыслу режиссера. Но остались теплые детские воспоминания. Когда всей семьей, с правильными комментариями бабушки Прасковьи Филатовны про шпика («кто же так душит: за яблочко, за яблочко надо»), параллельными ее воспоминаниями, как в конце двадцатых они в Москву приехали и поселились как раз рядом с заводом Михельсона. И ее неожиданным резюме на атеистическую тему: «Попам я никогда не верила, но что-то есть»… Но три гига черно-белого бестселлера в hd качестве, скачанного с торрента, абсолютно не оправдали.

 

Выяснилось, что даже недавний хит «Человеческая многоножка» и смертельно натуралистичный фильм «Плюю на ваши могилы» уступают. Буквально все экранное время речь идет об убийствах, массовых и одиночных. Большевики смеются над Горьким, который предлагает быть помягче как-то, почеловечней. Говорят, мол, сотни лет капиталисты лили кровь русских рабочих, а вы, Алексей Максимыч, к милосердию зовете. Откуда, интересно, у рабочих России столетняя история? И так весь фильм. Там даже поубивали тех, кто в реальности выжил, — вон известный уже Константин Усов, который не смог выстрелить в Ильича. Его, конечно, расстреляли в тридцать седьмом, но в кино-то за что, в восемнадцатом? Не убивали его эсеры за то, что он пожалел Ленина. И коменданта Кремля не убивали — это скорее он расправился с Фанни Каплан третьего сентября. А в кино его сначала расстреляли, а потом и достреляли в упор. На съемках, как почему-то с удовольствием рассказывали участники, массовка так разволновалась, что чуть на самом деле не растерзала Наталью Эфрон, игравшую Каплан.

 

Да, говорю — кошмар. А уж насчет достоверности, фактуры... В общем, с этой стороны помощи ждать нечего.

И я вернулся к Замоскворечью, на маленькую родину.

 

 

Не смертельно

 

Да, поставила меня Фейга Хаимовна в сложное положение. Ведь в этой истории понять решительно ничего невозможно.

 

— А без сдачи не будет? А то ведь сейчас как дадите опять пять тысяч.

 

Трудно в это поверить, но барменша «Гринвича» больше всего в жизни в данный момент боялась именно неразменной купюры. Я стал искать по карманам нужную сумму, а в мозгу вспыхнула та самая первая правильная мысль: если бы Каплан была замоскворецкой женщиной, с ней бы такого никогда не случилось. И в оставшиеся полчаса, пока я пил неплохой двойной эспрессо, во время короткой передышки я пытался защитить, выгородить, отмазать Фанни от этого дела. Ну хотя бы частично.

 

Совершенно ясно, что террористы контролировались ВЧК. Во всяком случае, почти уверен, что убийство Володарского летом курировалось чекистами. Есть версия, что у партии были финансовые претензии к Володарскому. Ну и политический бонус — компрометация эсеров. Убрать Ленина — это, пожалуй, тройной бонус: Свердлов, который участвовал в игре, становится единоличным лидером большевиков и расправляется с Бухариным и Троцким, срываются брестские соглашения, можно, наконец, развязать красный террор, о котором уже несколько месяцев говорил сам Ленин. Все прекрасно, только в сложной политической обстановке лишиться вождя партии — самоубийство. Как бы Свердлову, предположим, ни хотелось стать лидером в конкурентной борьбе с Бухариным, Троцким и самим Лениным, он понимал, что ликвидация Владимира Ильича может обрушить всю игру большевиков. Да и все остальные понимали. Но, предполагаю, Яков Свердлов рискнул. План состоял в том, чтобы максимально реалистично инсценировать покушение. Знал только Свердлов и кто-то из внедренной к эсерам боевой группы, скорее всего это был Григорий Семенов. Фокус был в том, чтобы оставить в неведении Феликса Эдмундовича. Дзержинский, думаю, был против опасной игры. Косвенным доказательством этого служит история с убийством в июне 1918-го германского посла графа Мирбаха. Покушение совершил Яков Блюмкин — эсер и, как всегда, агент ЧК. Но Дзержинский не смог арестовать его — тайный чекист Протопопов в момент ареста оглоушил Железного Феликса и связал его. Блюмкин, кстати, стал разведчиком, его считают одним из прототипов Штирлица. Уф…

 

Дальше дело было так. В Ленина надо было стрелять, но не убить. После покушения требовалась жертва, на которую все можно свалить. Если все по плану — и Ленин цел, и волки сыты. Если не повезет Ильичу — плохо, но там уж как-нибудь разберемся. Чтобы не убить Ленина, на пулях делаются насечки. По мнению экспертов-оружейников, слишком глубокие, не такие, как на пулях дум-дум. Именно по этим насечкам пороховые газы (или как там они называются) отводятся, что уменьшает убойную силу выстрела. Поэтому и не раскрылась пуля в теле Ленина — не хватило энергии. По поводу яда кураре. Думаю, и правда Коноплева доставила яд, а Семенов должен был зарядить им пулю. Но он этого просто не сделал. На роль козла отпущения выбрана была Фанни Каплан. Свердлов знал Фанни — его жена тесно с нею общалась. С другой стороны, был контакт с Виктором Гарским, который тоже доложил, что Фанни вполне готова для этой роли: брать всю вину на себя ей не впервой. Известно, что после покушения Гарский появился в кабинете у Свердлова и вышел от него с повышением.

 

Покушение случилось спонтанно. Свердлов решил воспользоваться убийством Урицкого (его действительно совершил одиночка, не связанный с эсерами и, значит, с ЧК) и тем, что Дзержинский отбыл в Питер. На завод поехала Каплан и кто-то еще из группы, смотрящий так сказать. И получается, что стреляла все-таки Каплан — но только для того, чтобы не убить Владимира Ильича. Ей его показали на митинге, подвели на три метра, она три раза выстрелила (одна пуля, которая не задела Ленина, попала в кастеляншу Попову). Ранения Ленина вопреки расхожему мнению были совсем не страшные — вот и пригодилась последовательность Фанни. Вообще никакой угрозы здоровью. И сразу после покушения он сам поднялся в свою комнату, лег. А уже через пару дней был в строю — только гипс напоминал о покушении.

 

Фанни, как и положено революционерке со стажем, во всем призналась и взяла вину на себя. Ее уничтожили (вполне возможно, даже раньше, чем третьего сентября, скорее всего еще до приезда Дзержинского, чтобы он не смог с ней поговорить). Был объявлен красный террор. Думаю, Дзержинский взбесился, когда понял, что произошло. Ленин тоже от такой наглости был не в восторге. И неслучайно вскоре Яков Свердлов помирает непонятно от чего. Последним с ним разговаривает Ленин.

 

Бедная Каплан. С другой стороны, ну уж совсем дурой тоже не надо быть. Чтобы с плохим зрением, в темноте, без подготовки стрелять в незнакомого человека. Даже если этот человек Ленин.

 

Чего ей не сиделось на месте, в Крыму например? А уж приехала к нам на Серпуховку, гуляй по скверу, вдыхай ароматы парфюмерной фабрики Брокара, пройдись к Москве-реке. Полезно и здорово, очень успокаивает наша замоскворецкая природа. Глядишь, и перековалась бы неистовая Фейга.

 

 

Статья Николая Фохта «Невольный стрелок» была опубликована в журнале «Русский пионер» №25.