Классный журнал

Шеварднадзе
Жизнь просмолилась ясностью
Море большое, мама красивая, дом — там, где солнце и бабушка. Эти и многие другие истины не подвергались сомнению в детстве. Детство, — это вообще удивительный набор понятий, который тебе сопутствует всю жизнь. А вот сомнение в них — то, что развивает в тебе жизнь.
Со временем море становится то ли пустынным, то ли бушующим. У мамы появились морщинки, а бабушки больше нет. Сомнение вселяется в тебя где-то в подростковом возрасте, когда на пухленьком лице выскакивает первый прыщ и ты терзаешься вопросом, можешь ли ему понравиться, когда за соседней партой сидит блондинистая голубоглазая Дельфин. Но эти и другие сомнения сразу отметаются в силу юности, а решения принимаются легко, без рефлексий.
Наступает момент, когда сомнения начинают копиться без точки исхода. И разъяснения ты откладываешь на потом, как откладывают тяжелый разговор. Однако всегда приходит точка невозврата, где жизнь превращается в одно большое сомнение: «Почему я уже не влюбляюсь? Может, я вообще потеряла способность любить?», «Почему я занимаюсь журналистикой, когда мне часто претит обсуждать двусторонние отношения России и Америки?», «Почему я живу в этом сером городе, где всё красивое сносят небрежно, как пыль со стола?»
Я обнаружила себя загнанной в угол этой зимой. Видимо, и цифра 33 тоже имела свою символическую значимость. Вопросы оставались те же. Содержательно они не менялись, но масштаб приобретал несусветные габариты и их относительность становилось больше тебя самой.
Мы начали долгий разговор, который до сих пор продолжается. И разговор этот запустил механизмы, уточняющие мое место в жизни. Оказалось, самое главное — это по-настоящему захотеть и быть готовой навести порядок. Сигналы свыше появятся обязательно, так что не заметить их будет невозможно. Первый знак, когда мой двенадцатилетний крестник сказал за ужином, что мне обязательно надо поститься и молиться Богу. Я верующий человек и совершенно не воцерковленный. Но почему-то тогда, словно движимая третьей силой, я запомнила его фразу, на второе же утро начав соблюдать совпавший со временем пост, читать молитвы, которые крестник собственноручно выбрал из своего молитвенника, подарив мне его. Из ночи в ночь я вдруг стала делать то, к чему совсем недавно относилась скептически. И со временем слова «...научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить» обрели смысл.
Желание исповедаться стало следствием. Было семь утра. На улице вот-вот должно было появиться солнце, под ногами поскрипывал снег. Я отправилась пешком. Расстояние от дома до церкви казалось бесконечным, хотя заняло всего десять минут. Когда я зашла в храм, меня накрыло божественной прохладой. Стоя на службе, не зная обрядов, я думала: «Мне это вообще поможет? Может, лучше уйти?» Сама не понимая того, я оказалась последней в очереди на исповедь. В какой-то момент за мной встала молоденькая девушка с молитвенником в руках.
— Девушка, я тут надолго. Можете пройти вперед. — Она воспользовалась моим приглашением. Пока я смотрела на ее аккуратно убранную косу под косынкой, меня переполняло множество взаимоисключающих чувств: страх, робость, беззащитность, радость и, конечно же, сомнение.
Когда подошла моя очередь, я сказала священнику дрожащим голосом:
— Я не могу изложить всё словами Святого Писания. Можно, я скажу как знаю?
— Конечно, — спокойно сказал он.
Я стала рыдать, рассказывая ему обо всем накопленном, как пассажир случайному попутчику. Он меня выслушал. Простил. И на прощание сказал, что главное — не унывать.
Я всю жизнь была против мракобесия и слабоумия на религиозной почве. И с трудом верю, что, поведав о своих грехах, я стала кристально чистой и невинной. Но в том, что мне казалось просто образом и символическим обрядом, оказалось столько силы, что это было равнозначно чуду. Этому свидетельствовало понимание абсолютного, неприкрытого счастья, которое наполняло меня на пути домой. Думаю, у этого ощущения были свои изначальные контуры. Во-первых, симметрия самой церкви, на которую я раньше не обращала внимания, и, конечно же, воздух, про который говорят «намоленный». Я впервые засомневалась в суждении тех, кто говорит, что с Богом можно разговаривать и в постели. Можно, конечно, иногда просто нет другой возможности, но церковь с ее архитектурой ведь тоже не про посредничество, а про Бога в деталях, что и помогает, в конечном счете, структурировать жизнь. Вот и моя жизнь просмолилась ясностью. Я поняла, что сомнениям надо уделять время и заниматься ими, как маленькими детьми. Их не надо бояться, не надо пренебрегать ими, тем более когда ты взрослый.
Так вот. Журналист я, по умолчанию, политический, потому что получается это у меня, по общему признанию, не так уж плохо. И политика дается мне так, как некоторым дается математика или география. А еще потому, что я уже не в том возрасте, когда можно зарабатывать на жизнь аргентинским танго. Живу я в Москве, потому что, несмотря ни на что, именно здесь я чувствую себя дома. А дом для меня — это там, где всегда есть место для большого моря, красивой мамы, солнца и бабушки.
Статья Софико Шеварднадзе «Жизнь просмолилась ясностью» была опубликована в журнале «Русский пионер» №27.
- Все статьи автора Читать все
-
-
12.03.2015Антитеза любви 4
-
07.07.2014Э. + Н. 1
-
05.05.2014Что лепит нас 1
-
28.12.2013Мороз и солнце! 2
-
04.12.2013Родимое кольцо 0
-
01.01.2013Лучше бы я туда не ехала 2
-
25.11.2012Лучше бы я туда не ехала 0
-
20.11.2012Душевный ум 1
-
08.10.2012Душевный ум 0
-
01.09.2012Я ищу Ноэ 0
-
21.08.2012Я ищу Ноэ 0
-
09.07.2012Таинственные уравнения любви 3
-
Комментарии (0)
-
Пока никто не написал
- Честное пионерское
-
-
Андрей
Колесников1 1013Февраль. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 6009Доброта. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 8011Коллекционер. Анонс номера от главного редактора -
Полина
Кизилова8788Литературный загород -
Андрей
Колесников12438Атом. Будущее. Анонс номера от главного редактора
-
- Самое интересное
-
- По популярности
- По комментариям