Классный журнал

Михаил
Ефремов

Травят честной народ

Ресторанная критика, как мне кажется, должна критиковать рестораны. И давно пора критиковать рестораны, потому что их развелось очень много. Когда чего-то много разводится — тараканов ли, чиновников ли, ресторанов ли — их надо сразу же критиковать. Причем критиковать беспощадно.

Что главное для меня как начинающего ресторанного критика в ресторане? Главное — чтобы жратва была. Нормальная жратва. Непритязательная. Я человек непритязательный, поэтому мне и жратва нужна непритязательная. Главное, чтобы водка была непаленая и люди чтоб были не г…

А тут я прихожу в «Маяк», заказываю двойной бурбон и слышу от бармена:
— Теперь ты один такой остался, бурбоновец.
— Здрасьте, — говорю. — А Вася?
— А Васю теперь сюда не пустят.

(Это решение было принято после того, как медиаменеджер десятилетия Андрей Васильев откусил ухо негру и посвятил этому событию свою колонку в «РП» №16. — Ред.)
— Кто?
— Хозяева велели. Митя Борисов и Дима Ямпольский.

Не буду врать, что я подавился тем бурбоном. Допил. Плюнул в пустой стакан и ушел. Навсегда.

Так вот, началось для меня сопоставление г…людей с российскими ресторанами еще в моем глубоком детстве. Лучший друг моей сестры Анастасии — литератор и пьяница Аркадий Тихонов — один раз был не пущен швейцаром в ресторан «Аэрофлот» со словами: «Куда ты прешь, жидовская морда?» За что немедленно швейцар был назван швейцарской мордой, отправлен в нокаут, а Тихонов получил полтора года «химии».

Почему так произошло? Потому что ресторанов было очень мало. Потому что были большие очереди в рестораны. История из детства, мне лет пять-семь. После какой-то репетиции в «Современнике» мы пошли с семьей в «Пекин». Там была очередь. И папа стоял, опустив голову, и простояли мы так минут пятнадцать. Маме надоело стоять, и она сказала отцу: «Подними лицо». Он поднял лицо, и нас сразу пропустили в этот «Пекин».

То есть уже с детства я понимал, что пройти в ресторан для советского, а как я сейчас понимаю, в принципе и для российского человека — это значит преодолеть некую преграду, некое препятствие. Тогда это были швейцары, сейчас это хозяева ресторанов. Не побоюсь этого слова. Хозяева ресторанов.

Так вот, прошло много времени, ресторанов стало открываться больше. Мы все помним, сколько можно было дать — пятерку за проход в ресторан, треху, были рестораны типа Дома кино или ВТО, куда не пускали просто так. В общем, я считаю, что советский ресторанный опыт я успел познать, потому что был в одной из последних компаний, которые сжигали Дом актера на Тверской. И опыт общения с советскими ресторанами у меня был. Ну, скажем так, мне ресторан был нужен, но он был негативен. Потому что туда было попасть трудно.

Но вот наконец-то началась революция. Прогремел девяносто первый год. Да даже начнем раньше — сначала стали открываться кооперативные рестораны. Что это было за чудо! Еда как дома. Еще никто не плевал на кухне вам в суп. Хотя нет, до этого плевали и потом плевали. Но было очень короткое время, когда открылись кооперативные рестораны и они были вынуждены работать настолько хорошо, настолько переливать... Не пятьдесят грамм тогда наливали в этих, в кооперативных ресторанах, а пятьдесят четыре. Чтобы приходили еще.

Ну а сейчас такого рода заведений открылось великое множество, и поэтому я считаю, что нужно обратить внимание на душу ресторанов. То есть у меня позиция идеалиста. Я понимаю, что звучит: «А знаешь ли ты, щука, что такое добродетель», когда говорю ресторатору, что он должен уважать сначала людей, а потом свой бизнес. Но так, в общем, все идеалисты считают — что сначала надо уважать людей, а потом все остальное. Вот поэтому я не мог не высказаться о том вопиющем случае с Васей.

Поскольку «Маяк» открылся в самый пик революции, я имею в виду — капиталистической революции в России, то «Маяк» для меня и является развитием нового капитализма в России. Сначала наивного. Потом более жесткого, что ли, — когда меня туда не пускали. Я долгие годы прожил — меня не пускали в «Маяк» раз пять. По разным причинам. По причинам политического, сексуального и алкогольного характера. Разные люди. Из ревности меня не пускали. Просто от тупой ненависти.

Но я никогда не был душой «Маяка». Я всегда был его блуждающим нервом. А душа «Маяка» заключается как бы в Васе. Ну, в общем, сейчас «Маяк» бездушен. Как-то так. Как может человек сказать: «А ты, душа, не приходи ко мне!» Потому что душу из «Маяка» вынуть можно. Но засунуть ее обратно в «Маяк» — это, боюсь, будет проблематично.

Мы знаем «Маяк» давно, мы помним еще, когда там женились такие люди, как Иван Охлобыстин. И я. И многие еще. Там зарождалась масса детей. Там и сейчас даже Ямпольский, несмотря на то что он бездушный человек, делает хорошую программу для детей с ВИА «Татьяна». Но души-то там нет! Детьми душу не заменишь.

И ситуация, разыгранная недавно владельцами клуба «Маяк» с Андреем Витальевичем Васильевым, напоминает мне ситуацию, которая разыгрывается последние двадцать лет между Кремлем и Михаилом Сергеевичем Горбачевым. Его не пускают в Кремль. Вы не заметили, что Кремль последние лет двадцать как-то бездушен? Душу из него выгнали и не пускают обратно. То же самое мы увидим, поверьте, и в «Маяке». «Маяк» — наш Кремль.

Как художник, я хотел бы отобразить это происшествие в кино. Фильм будет называться «Травят честной народ».

P.S. В конце я хочу сделать официальное обращение, но не в Генеральную прокуратуру, а в редколлегию журнала «Русский пионер». Пора наконец разобраться с такими горе-рестораторами, как господа Борисов и Ямпольский. Пора призвать их к ответу. Давно пора.

P.P.S. И пусть вернут бильярд. 


Статья Михаила Ефремова «Травят честной народ» была опубликована в журнале «Русский пионер» №17.

Читать все статьи автора