Классный журнал

Михаил
Куснирович

Люди будущего

Все, ну просто все мне говорили «не пиши» — я пишу.
Все, почти все мне говорили «не ходи» — я пошел.
То есть получилось чисто «два в одном» — «не пиши», «не ходи», а я пошел и теперь вот об этом пишу.
«Не пиши» — это про заметки в «Русский пионер», «не ходи» — это про юбилейную встречу с одноклассниками.

Первое действие — «форма» — все понятно. Особенно тем, кто читал предыдущий номер: письмо мое на правах рекламы дошло до адресата! Критика возымела действие; шедевральных комиксов больше не печатают (во всяком случае, пока), журналистская свобода выбора художественных средств не страдает (тем более что реклама пошла) — короче говоря, надо выполнять обещания (тем более если снова зовут).

Действие второе — «содержание» — об этом и рассказ — 9000 знаков, не меньше, так что будьте любезны... Как-то получается, что в этом рассказе все предыдущие темы повторяются: и комплексы, и пионеры, и роскошь, и герои, в общем — сплошные одноклассники.

На дворе (для меня на Красной площади) — почти июнь. И холодно. И дождь. Что завтра июнь, понятно только потому, что на Красной площади, несмотря на метеоусловия, очень много людей. Они молоды, красивы, с бантами, с лентами, с колокольчиками, с шампанским. Целуются, бегают, кричат, стоят, в общем, находятся в полной ажитации. И причем это не свадьбы, как обычно, а выпускники — как раз в год. И мне, наблюдающему эту картину через огромное гумовское окошко, в который уже раз ясно: завтра июнь, а эти люди наше будущее; а у меня это было так давно, и я уже в лучшем случае настоящее; и вот уже скоро так мой сын... и надо все-таки пойти всем правлением в поход на байдарках по Псковской области недельки на 2-3 или хотя бы слетать на выходные на Байкал; и собраться всем классом надо, ну и так далее... Такие вот оригинальные мысли. И вечереет; и назавтра все устаканится и только через год снова засвербит.

Но тут согласно рабочему расписанию на одну очень высокопоставленную должность в управление персонала приходит устраиваться моя школьная (на класс младше) подруга — Наталья Чецкая.

Провожу установочную беседу. За окном банты. Настроение — сами понимаете. Но я, не будь дурак (начальник), демонстрирую наши корпоративные общечеловеческие ценности и собственную крутость: звоню единственному другу-однокласснику-партнеру Сергею Евтееву (Юрцу, по-нашему). Он теперь луна-парками в парке Горького и в других местах руководит и владеет. Звоню и задорно так, громко, чтобы Чецкая слышала, задаю коронный вопрос про встречу с одноклассниками.

Что-то я почувствовал, что на его ответ надо громкую связь отключить. Все-таки рядом женщина, в кабинете руководителя притом.

И точно, потому как прозвучал доходчивый такой, быстрый вопрос-ответ не для печати (в «Русском пионере» тем более). Если по смыслу, то что-то вроде: «Это тебе зачем, дружок? Совсем плохо себя чувствуешь?» Эх, знал бы точно зачем, не звонил бы.

И началось — я как порядочные Весы начал думать: таки да или таки нет? И думать начал вслух, так как сущностной оказалась сама цифра — четверть века со дня нашего выпускного! ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА после школы — это вам не хухры-мухры! Это для меня первый возрастной удар! Никакие пресловутые мужские сорок лет не были для меня вехой, а вот эта цифра стала!

Я отлично помню, как папа ходил на вечера: то на 20-летие окончания школы, то на 20-летие окончания института. 25 лет — это было последнее, что я помню, самое огромное, а для меня получается почти самое первое и абсолютно взрослое (почти, потому что мы все же собирались на 10 лет, но я быстро ушел, так как жена Катя была глубоко беременной, а мобильных телефонов еще не было).

Я оробел. Я позвонил маме — она назвала тысячу причин, почему не стоит этого делать, и одну — почему стоит. «Эрнест (папа) точно бы пошел». (Как же плохо, что уже не могу позвонить папе.)

Я позвонил своему пятнадцатилетнему сыну Илье. Он сказал: «Не парься, сходи, потом расскажешь». Даже если и слукавил, чтобы я отстал, все равно не тормознул. (Как же хорошо, что я уже могу позвонить сыну!)

Но наиболее опытные привлеченные друзья предрекали, что на пятнадцатой минуте такой встречи девчонки поднимут бокалы за то, что «хотя мальчиков не узнать, а мы все те же!»

На двадцатой минуте мальчишки выпьют за то, что «дуры вы, тетки, что от нас бегали — мы-то сейчас о-го-го, а от вас нам уже ничего и не надо». А потом все зависит от того, что раньше закончится: выпивка или отведенное время.

Но у нас, конечно, все должно было стать не так. Мы с Евтеевым (Юрцом) так решили. Делаем, мол, а там посмотрим, и... наши помощники начали «делать».

Формулировка «вас беспокоят из приемной Михаила Куснировича» не проходила. Во-первых, не было номеров телефонов, во-вторых — понты. Понты, как это ни странно, ликвидировать можно, с телефонами сложнее. Хорошо, что есть эти www.одноклассники.ru. Я этим благом никогда не пользовался, но мои юные помощницы оказались очень даже продвинутые и, что самое удивительное, мои реальные одноклассники тоже. Через неделю наша адресно–телефонная книга пополнилась 32 новыми номерами, и первичный контакт был установлен.

От лица приемной на прорыв была брошена еще находящаяся на стадии испытательного срока Валя (кстати, она благодаря этому прорыву испытательный срок успешно прошла досрочно); тылы прикрывала, мягко говоря, опытная Светлана. Текущий график жизни моих одноклассников открывался им как на ладони. Но даже я не мог объяснить, почему, например, Игорь Яшунский — лучший хоккейный вратарь не только нашей школы, но и всего Перовского района, на звонок с приглашением реагирует очень быстро в таком духе, типа «не мешайте, я в пробке, ничего не едет, говорить не могу, перезвоните, буду». Действительно, если уж ты в пробке — не суетись, говори про школьный вальс, а там, глядишь, и рассосется. В общем, Светлана предупредила меня, что лично хочет на него взглянуть. А через это не каждый проходит легко. Но ничего, пронесло Игоря. Даже расцеловались потом. Но целовались они, как положено, в пятницу вечером 20 июня, а пока все еще организовать надо было.

Школа наша № 890, что на Косинской улице, хоть изменила номер, очень здорово нас приняла. Денег не просили. Нынешние преподаватели обрадовались. Видно, давно к ним такие пузатые-бородатые выпускники не наведывались. Актовый зал сразу дали. Учителей наших еще помогли найти, сами принарядились, даже цветы полевые купили. Ждали.

Мы с Юрцом постоянно меняли сценарии и меню, но это обычное дело. Главное, чтобы на следующее утро, в субботу, я в Ниццу в 10.15 улетел. Решили не затягивать. Сошлись на том, что встречаемся прямо в школе, там сфотографируемся, а посидим в другом месте, в «Боско-кафе», например, на Красной площади. Ну не Боско-кейтеринг же, в самом деле, в актовом зале организовывать! Это же понты, а нам их не надо!

Встретились. Все как предупреждали. Девчонки, так сказать, отдельным кружком, мальчишки так называемые — отдельным. Учителя — на крылечке смущаются. Картина маслом.

И такое ощущение, что мы из фильма «Когда деревья были большими» — только наоборот. Потому что тогда деревья были маленькими, школа большая, мы ничего не смущались. А сегодня — деревья разрослись, школа усохла, мы загруженные. Но постепенно все начало возвращаться, и даже я — организатор хренов, конечно, на свои 15 минут опоздал.

И тут все расслабились. Значит, кое-что по-прежнему. Значит, надо опять слушаться: выстраиваться парами; брать цветы, дарить их учителям; целоваться с завучем Зинаидой Васильевной; ходить по всем кабинетам с географичкой Лидией Александровной; вспоминать Московскую олимпиаду с физруком Виктором Васильевичем. А потом, как уже в другом фильме, рассесться в своем классе по партам и рассказывать друг другу и учителям, что случилось с каждым за эти 25 лет, за отведенные 5 минут.

Все получалось. Настроение поднималось стремительно. Пошли наконец в актовый зал. Там Юрец с Серегой Грачевым подготовил и кино — 7 минут хроники нашего трудового лагеря в станице Красное Краснодарского края, 1981 года. Смотрелось, как «Мы из Кронштадта», не меньше.

Потом на наше футбольное поле пошли. В воротах попрыгали. Пофотографировались. С этим полем половина школьной жизни прошла. Осенью — поле, зимой — поле, весной — тем более. Но поле — после уроков, а во время — актовый зал. Там даже окна перестали стеклить. Без толку. Очень любили мы в футбол играть. И болеть. Дождь, снег, «Спартак», «Динамо» — неважно. Главное футбол.

Однажды мы в жуткий ливень играли с соседней 402-й спортивной школой. Проигрывали где-то 5:8. Уже и бегать невозможно, одни лужи. Я, понятное дело, вратарь. Тут «они» выходят один на один (на меня то есть). Я в ноги, в лужу, на самое дно — чуть не утонул, но мяч в руках намертво застрял. «Они» полностью деморализовались — а «мы» как взлетели. Выиграли мы тогда 10:8. Я думал, что я один это помню, но мы как к этим воротам подошли — все наперебой начали именно тот самый подвиг Карасика вспоминать. Приятно, черт побери. Вот мы на радостях все как один в «Боско-кафе» и поехали (а мы еще сомневались — дураки!).

За столом еще лучше пошло. Начали родителей вспоминать. Маму мою затребовали. Она приехала, конечно. Замечания мне начала делать. Все как полагается. Черешня на ура пошла. Ни одного идиотского тоста. Да и вообще никто лишнего на грудь не принял.

Кирилл Рожков, сейчас профессор-экономист, первый из нас дед, как всегда, нашего классного руководителя Валентину Ивановну передразнивал любя.

Наташа Карпова — тихая такая была, в очках, а теперь главный ветеринарный спасатель в Москве, зычно и вольно танцевать требовала. А Лена Панасенко (я с ней еще в первом классе за партой сидел) трогательно так в моих интересах ее утихомиривать пыталась. Маша Кисина с моей мамой старые фотографии разложили, новые начали делать, все вспоминали меня и моего папу.

К Сережке Бурову жена такая модная подъехала, глаза широко открывала и уши тоже; Инна Зуева уже свою дочуру к нам на работу устраивала; Юрец с Юлькой Васильевой, — красавицей (она теперь доцент-геолог), за отдельный столик отсел.

Вот это картина маслом. Вот это я понимаю!

Я вот что еще забыл сказать. В том самом 1983 году как-то особенно строго было. Никаких выпускных гуляний: аттестаты получили, чуть-чуть дискотека — и домой с родителями. Разнарядка такая была. Только я и успел сказать тогда нескромно (комсоргом был), что «мы, мол, еще прославим нашу школу» — это, кстати, тоже все отлично помнят. И все. Как говорится — в добрый путь! Путевка в жизнь!

А тут такая удача! 2008 год! Чудная погода! Красная площадь! Мы веселые и довольные и, главное, почему-то юные очень. И очень хотелось не расходиться, дождаться всем вместе рассвета и встретить завтра и мечтать, мечтать, мечтать и стать наконец тоже людьми будущего!

Так оно и было в ту юбилейно-выпускную июньскую ночь.

Хорошо еще, что я еле-еле на самолет успел в Ниццу к жене, к сыну — их тоже к будущему приобщать.

А фотки с той встречи я всем обязательно пошлю. И костюм спортивный белый с собаками гулять Наташке Карповой тоже.

Я ведь обещал. По-настоящему.


Статья Михаила Куснировича «Люди будущего» была опубликована в журнале «Русский пионер» №5.